– Всё сгорело, – ёжился на холоде Мишка, обходя угли, что остались от корабля. Попинывая…
– «Победа» проиграла! – вторил мастер очевидность, завистливо косясь на Аотииль, что прижималась ко мне, греясь.
Ну а я подсчитывал убытки. Кораблик потерян. Минус. Все живы. Плюс. Хм… И попугай цел – минус!
– Главное мы в порядке! По карте тут рядом мелкий городишко – Шахтёровск. К вечеру будем там, согреемся! И решим, что делать, – подвёл я итог. Надоело слушать их причитания. Плевать! Будет день, будет праздник! Легко пришло, легко ушло… Что ещё говорить?
Путь выдался не из приятных. Мелкий снежок, ветер, сопли… Бррррр… Все уставшие, мы брели по направлению к городу, надеясь получить вскоре горячую похлёбку на курином бульоне и смачный шмат мяса! А можно и целого кабанчика в яблоках, запечённого на вертеле, в потёках жира. Или жаркое, истекающее соком, с гарнирчиком из овощей. Ну и воображение у меня! Весь слюной изошёл. А может, печёночный торт?
Наконец-то! Углядел я стены за всё более сильными порывами ветра со снегом. Ао приходилось нести на руках. Как принцессу. Устала бедняжка. Сундук передал Серёге с наказом.
– Береги пуще своей жизни! – напутствовал я.
Он, кажется, воспринял это как шутку. А я ведь серьёзно!
Бамс. Бамс. БАМС!!! Это мы стучали в ворота, пока молодой паренёк сверху не проснулся, протерев глаза, и спустился, соизволив открыть окошко. Спал, зараза!!! А мы тут мёрзнем!
– Кто такие? – Еле разлепил он глаза. Из носа торчала сопля! Фу!
– Военнослужащие в увольнении. Нас пират подбил недалеко отсюда, – стал пояснять Миша, видя моё желание заехать парню сапогом в лицо. А потом ещё и ещё! И ещё!
Проверив наши браслеты, он отворил. Город был мрачный. Не слышалось криков детей или пение девушек у колодца. Везде мрак и запустение. Нищие тянули руку…
– Как-то у вас тут… – не мог я подобрать слов.
– Шахты затопило и обрушило, – кивнул горе-воин. – Наш хозяин – боярин Путивльский – плюнул на нас. У него помимо этого города есть прииск и Путивль, что стоит на важном тракте. Все разбегаются, ища лучшую долю. Работы нет и не предвидится. Нерентабельно, – еле выговорил он незнакомое слово.
– Спасибо, – кивнул я, кинув ему мелкую монету.
Забегаловка средней паршивости могла предложить нам лишь гороховую кашу и морс. Спасибо и на этом, бурчал я, гоняя клопов на скрипучей кровати в обнимку с Аотииль.
– Спи спокойно. Не дам тебя покусать, малышка, – подул я ей в ушко.
– Хорош! Очень хорош, – кивал я, рассматривая новенький, со стапелей, кораблик, что построили местные для боярина, но тот не стал брать. Цена показалось ему завышенной, а другого покупателя найти не удавалось. Кинул их! Корабль специфический. Нет! Он бы, конечно, нашел хозяина, но как только шахты загнулись, это стало не так очевидно. Вот и стоял он – неприкаянный. Денег у народа не было. Дожидался меня…
– По рукам! – скрепил я сделку, взяв его по себестоимости. Назвал – «Отмщение».
– Будет теперь чем огрызаться, – восхищённо цокал Сергей.
Да! На нём была как пушка, так и трюм. Кораблик, можно сказать, боевой купец. Странное сочетание для этого времени. Здесь ты или купец, или вояка! Я – посерединке…
Дед Мазай с командой матросов водил экскурсию. Это они его построили. Раздали долги и ко мне на работу. Спаянная команда специалистов, что будет теперь возить меня по всей Империи. И с Хабаровском торговать! Не надо больше самому заморачиваться. По рекомендациям набрал ещё сотню работников с семьями. Швеи, гончары, кузнец с учеником и крестьяне. Работу им найду. Может, летающих китов строить?
Дирижабль – больше старого, всех вместил. Полетим с комфортом. Каюта у меня, как у адмирала. А кровать какая широченная! Можно гарем заводить. Штук пять жён влезет, покосился я на перебирающую нижнее бельё Аотииль. Бесстыдница.
– Убираемся отсюда! – дал я команду деду. С большой скоростью мы покидали умирающий Шахтёровск.
Если в районе Староместа было просто холодно и чуть снежно, то в Черняево была зима. Замело всё! Снегу навалило по пояс. Приземлившись – первое, что я увидел, это целую череду снеговиков. От дока до дома. У одного морковь вместо носа, у другого зубы из редиски. Третий, так совсем страшилище. Наткнёшься ночью – примешь за мертвяка! Талант лепил!
Рядом с теплицами стояла горка, которую поливали дети постарше. Скоро кататься будем!!! А чего? Мне четырнадцать. Иногда хочется… Все мужики – дети! И в тридцать. И в пятьдесят.
На пороге меня встретил Аркадий Иванович, с бумагами в руках:
– Рад видеть вас дома, господин Хан. – Поклонился он.
– И тебе не хворать. Что за бумажки? – кивнул я на его руки.
– Пока вас не было, вестовой приходил. Занёс подтверждение, что вам присвоили медный пояс. Вот! – Дал он их мне, сияет, как начищенный пятак! Служить опоясанному не то же самое, что смерду одарённому.
Чудно, чудно. Всматривался я в сложный вензель на бумагах. В голове мысли так и зароились. Идея всплывала одна за другой! Развернусь же я сейчас! Ферма – это только начало.
Оповещение об этом пришло ещё в полёте, но прочувствовал ситуацию я сейчас. Без бумажки – ты букашка! София, наобнимавшись с мужем, с негативом посматривала на Ао, что игралась в снежки с детьми. Шубка у неё короткая была. Попку видно.
– А можно ушки потрогать, – спросила кроха с полными непролитых слёз глазами. Как тут ей откажешь? Выстроилась очередь…
Пока все обнимались, знакомились и устраивались, меня ввели в курс дел. Ничего требующего внимания не произошло. Завтра в часть – сотнику доложусь и к тренировкам приступлю.
Мужики мои на поправку идут ходко, месяц-два – и в поход пойдём. Зимой-то, конечно, это не принято, все по казармам сидят да снег убирают, но мы не все. Самое оно будет под Новый год травки собирать – вечнозеленые, под снегом. Силушку наберут! Может, и Деда Мороза встретим!
Некоторые считают его легендой! Мифом! Но раньше и в русалок не верили. И в эльфов с гномами. Чем чёрт не шутит?
– А какие у него конфеты должны быть, – причмокнул я, закатив глаза.
Решив отблагодарить своих работников, на выходных затеял праздник! Съездил с Мазаем в Хабаровск, выписав гусляров, циркачей, иллюзионистов и местную звезду. Певца, что поёт о родных краях, дружбе, любви и верности. Слышал краем уха его концерт, но тогда было не до того. Денег было не жаль. Я хоть и бережливый, но не жмот. Работники заслужили! Пусть порадуются!
Вышло шикарно! Иллюзионист отработал каждую копейку! Везде снег лежит, а у нас бабочки разноцветные летают, крылышкам машут и на носы садятся. Скульптур ледяных наделали, подсветив изнутри зелёным, жёлтым и оранжевым. Олени, мишки, зайцы. Карета Золушки, которая была всегда занята. Там целовались парочки. Репу заколдовали так, что она летала над головами людей, дразня, и тем, кто успел подпрыгнуть и откусить от неё кусок, в руку падал серебряный! Весь посёлок сбежался. Даже беззубый дед, что вечно хает молодёжь, сидя на лавочке у своего дома.
Удалось переговорить наедине с Аотииль. Объяснился. Пообещала отстать, хитро постреливая глазками, указывая на карету. Сквозь уши прошло!
– Заведи себе кого-нибудь. Я не против! – уговаривал я её, одетую в костюм ведьмы. Чулочки до середины бедра, короткая юбочка, топик – что не скрывал, а подчёркивал – и остроконечная шляпка! Что она со мной делает??? И обниматься всё лезет! Холодно, видите ли ей! А кто почти голый тут разгуливает? И почему я глаз от неё отвести не могу???
– Я делом хочу заняться. Работать… – протянула она просительно, повиснув на мне. – И ты мой хозяин! Я вся принадлежу тебе, – нашёптывала она в ухо, будто случайно пройдясь язычком по мочке.
– Ты ведь мастерица по вышивке? Вот и организуешь мне ателье, – поспешил я сбежать от интриганки.
Она, видимо, думает, что я не понимаю, чего она добивается… Думает влиять на меня и верёвки вить? Нет! Не получится… Просьбы её выполнить не трудно. Шубку там или сумочку купить. Но как только попробует закрутить что посерьёзней – осажу жестко. Если не жестоко. Пусть знает место! В прошлой жизни не раз ошибался, давая слабину перед женщиной. В итоге – на шею садились и ножки свешивали. Гуляли, пока я по морям ходил. Деньги зарабатывал!!!
Так то она хорошая. Игривая просто. Шебутная. Одним словом – стерва! Да и ошейник раба не даст меня предать или обмануть. Или изменить! По факту – вернее её у меня и нет никого. Будет крутить интриги? Пусть… лишь бы они шли на пользу мне и моему делу!
Час ночи. Парочки разбрелись по углам. Слышатся стоны, смех. Детей уложили спать, а я сижу в теплице, любуюсь покрасневшими помидорами и зелёной гусеницей, что смешно пытается прогрызть в одном из них отверстие, и грущу. Да… грущу…
Я наконец вспомнил, как умер там… Шёл вечером до киоска за хлебом и услышал шум в подворотне. Любопытство кошку сгубило! Три лица непонятной национальности разложили девушку, совсем соплюшку, на помойном баке, стягивая с нее джинсы с аппликацией Микки Мауса на них. Один рот зажимал. Другой руки держал. Из глаз малышки текли слёзы. Она скулила тихонечко…
Подскочил и ударил стоящего ближе подвернувшейся ржавой трубой по голове, второго оттолкнул, ну а зажиматель рук сам отпустил жертву.
– Много хочешь, русский? – с акцентом спросил он.
Девочка нашла в себе силы и, не сдерживаемая больше никем, вскочила с бака и убежала, подвывая. Меня же пронзила боль со спины. Самый волосатый из бандюг всадил заточку. Прямо в почку попал. Звуки сирен. Вой мамы рядом. И вот я здесь. Хан Болотный. Вот почему я так ненавижу насильников.
– Как там теперь родные без меня? Как мама? – произнёс я, а из глаза скатилась слеза. Никто не видит. Сейчас можно.
Звук брякнувшей струны, и голос с хрипотцой запел:
Мы теперь уходим понемногу…
В ту страну, где тишь и благодать.