Хью. Эймон, кажется? Да, точно, Эймон.
Бриджит. Эймон Донал из Тора! Иисусе!
Хью. А после — caeremonia nomina-tionis[24] — Мейре?
Мейре. Обряда наречения.
Хью. Действительно так — мы сделали несколько возлияний в честь события. Все было очень приятно. Какое производное от слова «крестить», вы знаете? Кто у меня знаток греческого? Доулти?
Доулти. Это значит а… а…
Хью. Слишком долго думаешь. Джеймс?
Джимми. «Baptizein» — окунать или погружать.
Хью. Действительно так — наш друг Плиний Младший говорит о «baptisterium» — холодной ванне.
Доулти. Учитель.
Хью. Что, Доулти?
Доулти. А когда погружают овец, чтобы вывести паразитов, это тоже крещение, а?
Смех. Все комментируют шутку.
Хью. Действительно так — был прецедент — когда тебя нарекли Доулти. Семью девять?
Доулти. Это вы о чем, учитель?
Хью. Семь раз по девять?
Доулти. Семь девяток — семь девяток — семь раз по девять… Боже, вертится на языке, учитель, я точно это знал сегодня утром — вот чудно, позабываю все время только это…
Бриджит(подсказывает). Шестьдесят три.
Доулти. Ну что за болван я: конечно, семью девять — пятьдесят три.
Хью. Софокл из Колоны согласился бы с Доулти Дэн Доулти Тулаха Алэн: «Самое сладостное в жизни — это не знать ничего». Где Шон Бейг?
Манус. Ловит лосося.
Хью. А Нора Дэн?
Мейре. Она говорит, что больше в школу ходить не будет.
Хью. Ну, конечно, Нора Дэн научилась писать свое имя и тем самым завершила свое образование. А близнецы Доннелли?
Короткая пауза. Затем:
Бриджит. Они, возможно, заготавливают торф. (Идет к Хью.) Вот деньги за последнюю четверть: фунт и восемь пенсов за арифметику и фунт и шесть пенсов за чистописание.
Хью. Gratias tibi ago[25]. (Он садится за стол.) Прежде чем мы начнем наши studia[26], я должен сообщить вам следующую информацию, состоящую из трех пунктов. (Обращаясь к Манусу.) Чашку чая, крепкого, без молока.
Манус выходит.
Пункт А: сегодня во время моей прогулки, я бы сказал перамбуляции… Бриджит? Слишком долго думаешь. Мейре?
Мейре. Perambulare[27]— прогуливаться.
Хью. Действительно так. Я встретил капитана Лэнсея из Королевского инженерного корпуса, который занимается составлением карт нашего района. Он говорит, что в последние дни у них пропало несколько лошадей и некоторые приборы. Я выразил свое сожаление и посоветовал ему обратиться к вам. Но он сказал, что не говорит по-ирландски. «А на латыни?», — спросил я. «Ни слова». — «По-гречески?» — «Ни звука». Он признался, что говорит только по-английски. К его чести, он оказался, как и следует, верикунд. Джеймс?
Джимми. Скромным. Vericundus[28] — скромный.
Хью. Действительно так. Он выразил некоторое удивление по поводу того, что мы не говорим на его родном языке. Я сказал, что некоторые из нас говорят по-английски в определенных случаях — конечно, за пределами нашего прихода… Обычно, когда речь идет о торговле. Тогда его родной язык бывает очень полезным… (Выкрики с мест.) Дайте мне кусочек лепешки… Далее я объяснил ему, что наша культура и классические языки были всегда тесно связаны. Я бы сказал, имели большое конъюгацион. Доулти?
Доулти. Сопряжение. Conjugo[29] — я сопрягаю одно с другим..
Доулти так доволен собой, что толкает Бриджит в бок и подмигивает ей.
Хью. Действительно так. Английский, высказал я свое мнение, не может с достаточной полнотой выразить нас. И снова, надо отдать ему должное, он согласился с моей логикой. Я бы сказал аквиэст. Аквиэст. Мейре?
Мейре отворачивается, выражая тем самым нетерпеливое желание что-то сказать. Хью этого не замечает.
Слишком долго думаешь. Бриджит?
Бриджит. Acquiesce.
Хью. Precede[30].
Бриджит. Acquiesce, acquiescere, acquievi, acquietum[31].
Хью. Действительно так. Пункт Б…
Мейре. Господин учитель.
Хью. Да?
Мейре встает с места с некоторым беспокойством, но решительно. Пауза.
Ну что, девочка?
Мейре. Нам нужно учиться говорить по-английски. Так мама думает. И я так думаю. Об этом в прошлом месяце говорил Дан О'Коннелл в Эннисе[32]. Он сказал, чем быстрее мы выучим английский, тем нам будет лучше.
Вдруг несколько человек начинают говорить одновременно.
Джимми. Что она говорит? О чем она? Что такое?
Доулти. Но он-то говорит на ирландском, когда ездит по стране, выпрашивая голоса.
Бриджит. И спит с замужними бабами. Ни одной не пропустит.
Джимми. Кто-кто-кто? Кто такой? Кто такой?
Хью. Silentium[33]! О ком это она?
Мейре. Я говорю о Даниеле О'Коннолле.
Хью. Это она об этом плюгавеньком политикашке из графства Керри?
Мейре. Вы хорошо знаете, о ком я говорю — об Освободителе[34]. А сказал он вот что: «Старый язык — препятствие на пути современного прогресса». В прошлом месяце он это сказал. И он прав. Мне не нужен греческий. Мне не нужна латынь. Мне нужен английский.
На верхней платформе вновь появляется Манус.
Мне нужно научиться говорить по-английски, я еду в Америку. Вот уберем урожай, и поеду.
Мейре остается стоять, Хью достает из кармана фляжку с виски, отвинчивает колпачок, наливает в него порцию, выпивает, закрывает фляжку и снова кладет ее в карман. Затем:
Хью. Нас немножко отвлекли — diverto, divertere[35]. На чем же мы остановились?
Доулти. Три пункта, господин учитель. Остановились на пункте Б.
Хью. Действительно так. Пункт Б. Сегодня утром по дороге на крестины я встретил случайно мистера Джорджа Александра, нашего мирового судью. Мы говорили о новой государственной школе. Мистер Александр предложил мне взять на себя руководство школой, как только она откроется. Я поблагодарил его и сказал, что могу принять предложение, если мне позволят руководить школой свободно, так, как я руковожу нашей сельской школой вот уже тридцать пять лет, наполняя то, что наш друг Еврипид называет «aplestos pithos»[36]. Джеймс?
Джимми. «Бочку, которую невозможно наполнить».
Хью. Действительно так. И мистер Александр в ответ очень любезным тоном заверил меня, что только так оно и будет.
Мейре теперь садится.
Действительно так. У меня был сегодня очень напряженный день, и я устал от всех от вас. (Встает.) Манус с вами позанимается.
Хью отходит к лестнице. Входит Оуэн. Он младший сын, красивый, привлекательный, ему за двадцать. Одет элегантно — городской человек. Свободен и обаятелен в поведении: во всем, что он делает, есть значительность и энтузиазм. Он стоит в дверном проеме, на плече — дорожная сумка.
Оуэн. Не скажете ли, где здесь школа, которой руководит Хью Мор О'Доннелл?
Доулти. Это же Оуэн — Оуэн Хью!
Оуэн входит в помещение. Входя, он с каждым здоровается.
Оуэн. Доулти! (Дружески толкает его.) Ну как ты, дружище? Jacobe, quid agis?[37]Ты здоров?
Джимми. Прекрасно. Прекрасно.
Оуэн. А Бриджит? Ну-ка поцелуй меня. Ааааа!
Бриджит. Добро пожаловать, Оуэн.
Оуэн. А это?.. Ну как же — это лее Мейре Чатак! О, молодая женщина!
Мейре. Как дела, Оуэн?
Оуэн теперь стоит перед Хью. Кладет руки на плечи отца.
Оуэн. А как наш старик чувствует себя?
Хью. Удовлетворительно — удовлетворительно.
Оуэн. Удовлетворительно? Боже мой, да ты, как никогда, хорошо выглядишь! Ну, иди сюда ко мне. (Он обнимает Хью тепло и искренне.) Прекрасно, что я тебя вижу! Прекрасно, что я опять здесь!
В глазах Хью — слезы, от радости и алкоголя.
Хью. Я… я… не обращай внимания…
Оуэн. Ну же… ну же. (Оуэн дает отцу свой платок.) Ты знаешь, что мы сделаем сегодня? Пойдем к Анне ней мБрейг…
Доулти. Только не туда, Оуэн.
Оуэн. Почему бы не туда?
Доулти. Хуже потиина[38], чем у нее, не бывает.
Бриджит. Она кладет в него лягушек.
Оуэн. Тем лучше. (Обращаясь к Хью.) И мы напьемся вдрабадан. Решено! (Оуэн видит, как Манус спускается с лестницы с лепешкой. Они встречаются внизу у лестницы.) И Манус здесь!
Манус. Добро пожаловать, Оуэн.
Оуэн. Спасибо. Прекрасно снова очутиться здесь. (Он протягивает к нему руки.) Не могу даже поверить в это. Я не был здесь шесть лет, и ничего не изменилось. Ну, решительно ничего.