И я стал метаться вдоль туши, лапами и хвостом смахивая самых крупных летающих паразитов. И да, парочка сволочуг крылатых таки успела меня ужалить. Особенно болезненным был укус осы. Она угодила мне прямо в нос. Морда тут же отекла, один глаз полностью перестал видеть, другой с трудом посматривал в узенькую щёлочку.
Тем временем Настя освободила лосяру от верёвки и напоила его НАШИМ молоком. Тому удалось сделать несколько шагов в сторону деревца, где он и упал в тенёчке.
— Охраняй его. А я за водой схожу, слышу, тут родник недалеко. Надо отмыть бедняжку от мёда, а то не дадут они ему покоя.
Шта??? Он, значит, бедняжка, да? А я так, мимо проходил, на осу наткнулся ради собственного удовольствия? И я — не бедненький вовсе, мне даже за такое героическое самопожертвование капли жалости не положено? Такая бессердечность моей подруги, хозяйки, а если честно, то почти что уже избранницы, меня глубоко ранила.
Но больше всего мне-котейке не понравился приказ хозяйки. Меня оставляют рядом со зверюгой один на один? Да он даже нечаянно может из кота отбивную сделать, просто мотнув неловко башкой со своими рожищами! А если копытом вдарит? Тут даже самый храбрый и безрассудный мелкий зверёк спасует… Настя, возьми меня с собой! Я тебе пригожусь на ручье больше, чем здесь!
Но Настя так сверкнула на меня своими синими глазищами, что я заткнулся даже мысленно. Ладно, пусть командует. Пока лось, вроде, агрессию не проявляет. Может быть, ещё и обойдётся без особых потерь…
Настя бегала на родник раз пять. Каждый раз она сначала предлагала лосю попить из балакиря, в котором раньше было молоко — наше молоко, кстати! А потом, уже после четвёртого похода на ручей, девушка отмывала рогатую скотину, окуная в воду свой платок.
Волосы у неё, кстати… Она даже растрёпанная была прекрасна! Не будь я котом, а… Хватит, Барков, мечтать. Сейчас ты кот, и веди себя соответственно. Сказано — отгоняй мух да оводов, значит, исполняй.
Я весь на измене…
Ну, ладно, молоко споила зверюге. Так она и хлеб ему отдала! А тот и доволен. Сожрал, как будто так и положено. Правда, лизнул Насте руку… Странный этот лось, однако. Неправильный какой-то. Когда Настюха устало привалилась к берёзке, я подлез к ней на колени и ткнулся распухшей мордой ей… прямо в грудь. Ну, типа, сослепу ошибся. Мягонькая она у неё такая, такая вся… натуральная, без всяких там лифчиков с пушапами, через которые и грудь-то не прощупаешь.
Настя открыла усталые глаза и засмеялась:
— Ой, озорник же ты, Пушок! Сейчас бы надрала тебе уши, не будь ты травмирован. Дай чуток отдышусь, потом тебе водички принесу. Надо и твою мордаху охладить, сразу полегчает, вот увидишь.
От этого проявления человеческого участия у меня на сердце потеплело. Даже слезы на глазах выступили… Любит она меня, точно любит! Просто вот такая вот: жалостливая, отзывчивая. А этот лось — он сейчас полежит да и уйдёт в лес по своим делам. Что ему ещё делать-то? А я с Настенькой своей останусь. Опять и навсегда…
И только я с наслаждением развалился на коленях у девушки, зажмурился от удовольствия и мурчало своё включил, как её снова повело… Подхватилась этой зверюге траву рвать: он, видите ли, давно уже тут, видимо, оголодал, обессилел. И забыла своё обещание про водичку, которую хотела принести, чтобы мне укус осиный полечить. Ну и пусть! Пойду сам на родник — что я, безногий, что ли? Это лосенька у нас тут такой весь из себя слабенький да немощный. А я — кот, и это звучит гордо!
Сказано — сделано. Родник нашёлся сразу же, хотя чесал я до него минут десять по ямам и буеракам. То через стволы поваленные перебирался, то в колдобины спускался, а потом наверх выбирался. Да уж, представляю, как было трудно девушке идти тут, да ещё и балакирь полный нести в руках, стараясь воду не разлить. Всё-таки она героиня настоящая, моя Настенька!
Но тут появилась ещё одна проблема: я же кот, потому водоёмов, как выяснилось, боюсь до невозможности. Головой понимаю: надо охладиться, хотя бы морду намочить. А инстинкт меня держит, словно капканом. Подойду, наклонюсь и — с фырканьем отпрыгиваю, как ненормальный. Ну, и что тут делать?
Пока я так скакал вокруг родника, из кустов выскочил перепуганный заяц — как выяснилось, ушастый убегал от лисы. Не заметив дурного кота, он толкнул меня башкой в спину, и я полетел в воду ракетой. Кстати, заяц сиганул за мной следом и поплыл на другую сторону. Вот уж ни разу не знал, что косые умеют плавать. Зато у меня способность не погружаться в воду никуда не делать, ура! Я как на льдине оказался — сижу себе, довольный и сухой. Лапкой водицу холодную черпаю и морду охлаждаю. Сочи! Даже нет — курорт Средиземноморский, побережье Адриатического моря, вот как. Помню, был в Загребе… В общем, балдей — не хочу!
Но тут следом за зайцем из кустов выскочила лисица и тоже плюхнулась в воду. Ну, так-то мне как бы и по фиг: догонит рыжая зайку или нет. Но жалко же… Да я и всегда был на стороне заек, с детства ещё, когда бабушка сказки рассказывала. Мультики-то появились позже, я уже взрослым дядькой был. Но тоже поглядывал одним глазком. И тоже за заек болел, между прочим.
Короче, я запрыгнул на спину хищнице, впился когтями ей в шкуру, задними лапами работаю — деру изо всех сил. И даже зубами стал себе помогать. Лиса завизжала — наверное, больше от испуга, нежели от боли. Мех у неё густой, хоть и только начало осени, чёрта с два догрызёшься до мяса. Зато уж шерстюка в пасть понабилась — аж рвотный рефлекс стал долбить.
А лисица ну извиваться, пытаясь освободиться от незваного наездника. Только не тут-то было! Я крепко вцепился. Более-менее здоровым глазом увидел, что зайка выбрался на сушу и поскакал в лес. А тут как раз я и заприметил ветку ивы, растущей недалеко — она опускалась почти к самой воде. Ну, я и запрыгнул на неё. Лиса ещё немного побултыхалась, удивлённая неожиданно наступившей свободой, и поплыла назад. Тоже увидела, что гнаться больше не за кем.
Когда рыжая скрылась в лесу, я тоже назад к берегу направился. Спокойно так себе пошёл, как Иисус в знаменитой легенде. Довольно интересное занятие: смотришь под ноги и видишь всё, что под водой творится. Страшновато, конечно… Когда мы по болоту чапали, там же оно было тёмным, как будто просто земля, чуточку политая грязью. А тут почти такое же ощущение, как по льду идёшь прозрачному.
От водных процедур мне действительно стало полегче. Даже отёчность слегка уменьшилась. По крайней мере, и второй глаз стал чуточку видеть. Выбравшись на берег, я пошёл на поляну, где оставил лосяру с Настей. То, что я увидел, меня заставило выпасть в осадок… Лучше бы я утонул или меня сожрала бы лиса! Лучше бы меня насмерть зажалили оводы совместно с осами!! Лучше бы одуревший от гона дикий лось, ненароком пришедший на водопой, затоптал бы меня копытами!!!
На полянке над тушей безмолвно валяющейся в траве зверюги щебетала МОЯ Настенька! Да ещё как щебетала — так мать лопочет над родным ребёнком. Нежно, ласково. Гладила его… Меня она так никогда не гладила! Похоже, даже внимания не обратила на то, что я исчез. И даже не заволновалась, что меня так долго нет. Изменщица… Да, предательство — второе имя вам, женщины!
Пока я, растерянный и обескураженный, молча наблюдал эту картину маслом, не имея сил двинуться, Анастасия вдруг наклонилась и… поцеловала эту зверюгу! Прямо в морду. А тот даже взвыл от восторга! Ты, тупая скотина, безмозглая дикая тварюга, разве ты можешь что-то понимать? С чего это ты тут выть вздумал так восторженно? Гормоны, что ли, взыграли? Только бы это копытное не набросилось на девушку, приняв её за особь своего вида…
Эта мысль меня заставила похолодеть. да пусть не думает, падла рогатая, что если я кот, то меня можно со счетов сбросить! Коты — они ведь, если их разозлить… Хотя… Фу, какой же дебил ты, Пабло, всё-таки: где ты, шерстянка хвостатая, видел, чтобы лоси целовались во время гона? У них другие приоритеты, другие правила выражать эмоции и привлекать особей противоположного пола. Так что же тогда получается-то, а? Этот лось как бы не совсем и лось, что ли?
Но на всякий случай я таки приготовился к защите своей подруги — эта скотина парнокопытная своими странностями мне всё же не внушала полного доверия. И я, прижавшись к земле, ощетинился… Секунда… Готовность к прыжку номер один… Ещё полсекунды — готовность номер два… Ещё четверть секунды — и в полёте я с наслаждением вцеплюсь в эту противную нахальную морду, вырву глаза этому ублюдку, откушу ему нос! Ха-ха!
Ни один кот никогда не должен спускать обиду — правило всех веков и миров! Мсти всегда и мсти везде, до самой капли донца, мсти — и никаких гвоздей, вот лозунг мой и солнца! Ну, может, я тут чуточку и переврал, не суть. Но главная идея лежала на поверхности. И уже был готов привести её в исполнение, но…
Но тут неожиданно случился облом. Видимо, я где-то просчитался. Только свершить героический прыжок на противную морду лося моему коту не удалось.
Скотина вдруг засверкала искрами, повелась волнами… Ну, так ещё в мультфильмах бывает, когда волшебство изображают. И вместо лося неожиданно появился… Никита! Тот, который хотел Настю в болоте утопить. Я взвизгнул и тут уже точно набросился на него, вцепившись в ненавистную рожу когтями. Даже успел зубами хватануть подлюгу за нос. Но до конца расправиться с врагом не успел: меня вдруг накрыла такая слабость, что я потерял сознание.
Когда я очнулся, то увидел над собой склонённое личико Настеньки. Она радостно смеялась, гладила меня и верещала:
— Дурачок ты мой! Защитник! Как храбро набросился-то, смотри, Никитушка! Вот он какой, мой Пушочек!
Никитушка? Это она его — Никитушкой??? Совсем сбрендила, что ли? И, кстати, отёк с морды-то моей вроде бы спал, глаза — оба-два — смотрели на это безобразие вполне так себе нормально. Ох, лучше бы мне вовсе ослепнуть, чем такое увидеть…
Настя нежно прижималась к этому подлецу, а он бессовестно держал её за талию. Я хотел вторично исполнить свой трюк, вцепиться в эту противную харю ещё раз, но тут… услышал в мозгу голос Оксанки: «В глаза смотри, Барков!» Опять? Да когда же кончится это преследование?