А ведь он прав. Дурак ты, Павел, снова дурак. Хотя и пожил вроде немало. Раз Болотника больше нет, надо же на его место кого-то другого назначить. А без мнения сельчан тут никак не обойтись.
— Да, надо снова народ созывать, — согласился с моими мыслями нечистый.
Он вышел на улицу и зычно рявкнул:
— Объявляется общий сбор на поляне! Праздник продолжается! Будем выбирать нового Болотного Владыку!
Потихоньку народ снова стал стекаться на поляну. Да люди, похоже, далеко и не уходили, просто попрятались, наблюдая за боем. Сейчас же, когда всё успокоилось, даже вонючая лужа — останки Болотника — полностью впиталась в землю, им стало жаль тех угощений, которые они понатаскали на общий стол. Русский народ хоть и не жадный, но экономный.
Подошли и Чернава с Николаем и Никитой. Нарядные, счастливые. Я всё боялся, что вместе с ними явится и Настенька… Но нет, её рядом с Никитой не было. Это меня несколько успокоило.
— А ты что, к народу так и выйдешь птицем-синицем? — хмыкнул Баламутень.
Блин, чего я туплю-то? Надо оборачиваться человеком! Только вот мне как-то в лом снова становиться подростком. Интересно, а получится у меня принять обличие то, которое у меня было в Нави?
— А ты попробуй, — снова хмыкнул Баламутень.
Я уже собрался шмякаться оземь, когда в голове возникла мысль: и что, я тут снова стану голым?
— Ну, тебе ж не привыкать в драной срачице перед людями рассекать, — Баламутень снова включил своего балагура-весельчака, как я посмотрю!
А вот ни фига подобного! Хватит уже мне на всякие его уловки попадать. Если у него самого получается при смене обличия сразу в приличном наряде оказываться, то, может, и у меня получится?
— На глазах умнеешь, Худяш. Моя школа! — нечистый развалился на стуле, поигрывая кончиком лаковых штиблетов.
Я зажмурился и представил себя двадцативосьмилетним, в народном славянском одеянии: рубахе-косоворотке, холщовых портках, новых лаптях. Нет, можно было бы, конечно, заказать себе что-то наподобие наряда Баламутеня, но хочется же быть поближе к народу. Зачем выпендриваться-то без дела? Я ж не Баламутень Истопнинский Первый. И даже не Второй. Ха-ха.
Ладно, в сторону шутки. Итак, зажмурился. Представил себя во всей красе… И брякнулся об пол! Хобана! Всё получилось так, как и заказывал.
К народу мы с Баламутенем вышли при полном параде. Чернава уже всем объяснила, что я — их спаситель, герой дня. Только скрыла инфу про моё родство с Болотником. И правильно сделала, умная женщина. Нечем тут хвастаться.
В общем, сельчане встретили нас аплодисментами и восторженными криками. Я остановился и стал раскланиваться во все стороны, будто Петросян на сцене. Ну, растерялся от такого обилия внимания, бывает…
Баламутень толкнул меня в спину, и я, не удержавшись, вылетел на середину поляны. Хорошо ещё, что не растянулся во весь рост. Ну, толстая нечисть, попомнишь ты ещё у меня…
В голове прозвучало: «Говори про выборы нового Владыки Болот!» И я, откашлявшись, поднял вверх ладонь, дождался тишины и… прошелестел вдруг неожиданно:
— Здрасьте…
Идиот! Бабам цветы, детям вареники! То есть мороженое!
— Сегодня мы освободились от гнёта Болотника. Стали свободными. Больше нас никто угнетать не будет.
Второй раз идиот! Масло масляное, хлеб хлебный. Где твоё хвалёное красноречие, товарищ следователь? Соберись, тряпка!
— В общем, надо нам выбрать нового Владыку болотного. Какие будут предложения? — вроде сейчас нормально получилось, нет?
— А чаво нам предлагать? Ты освободил, ты и будь владыкой! — выступил вперёд огромный бородатый мужик с крючковатым носом, похожий на большущего филина.
— Нет, я не могу. Мне уезжать нужно.
— Богатырь, чёля? Другия подвиги свершать надобно? Ну, тады да, тады мы понимам… — «Филин» сгрёб в кулак бороду, помял её и выдал: — Тады, давайтя, выберем Николая, барина нашаго. Он жа хороший всегда был, справедливый. Ай я вру?
— Не врёшь! — завопили сельчане. — Всё так! Николая во Владыки!
И всё. Про меня тут же забыли. Вот и совершай героические поступки людям… Даже обидно стало как-то. Нет поуговаривали бы чуток, я бы покочевряжился малёхо. Результат тот же, а удовольствия несравненно больше.
В общем, единогласно выбрали новым Болотником мужа Чернавы. После пошли угощаться, потом песни петь и плясать… А я сидел грустно под берёзкой и думал о том, как там сейчас Настенька… Прошла ли у неё нога, не бросилась ли она искать своего Никиту-лося, и с кем сейчас Милица… Чужое веселье меня уже не радовало…
— Эй, Худяш или как там тебя? Павел, вроде бы… — разгорячённый пляской с грудастой красавицей Баламутень в своём роскошном образе городского щёголя плюхнулся рядом со мной на лавку. — Хватит сопли жевать! Мужик ты или портянка? Раз тянет тебя в Новодевкино, так и вали туда! Не хотел говорить, ну, да ладно… Ты энто запросто смогёшь. Ты же сын самого Болотника — забыл, что ли?
Блин, ну и что мне с ним делать? Не хотел он, видите ли, говорить! Так и врезал бы… Но радость от полученной инфы быстро вытеснила другие чувства. Я ЭТО МОГУ! Я зажмурился и представил себя в доме Ялки, рядом с Милицей и Настей. Ударился оземь и…
… Открыл глаза я уже в Ялкиной избе. Тихо. Ни Милицы, ни Насти. Страх пронзил меня насквозь… Неужели я опоздал??? И Анастасия, прихватив с собой приёмную дочку, уже пустилась на поиски Никиты?
Сел на лавку, обессиленный и полностью опустошённый. Сложил руки на столешнице. Голова сама собой опустилась на локоть… Боже, какая тоска! А всё этот Баламутень! Вот чего бы ему пораньше мне не сообщить о том, что я могу перемещаться из одного места в другое самостоятельно! А сейчас… Я ведь даже не знаю, в какую сторону они двинулись, мои дорогие девочки!
Я почувствовал, как намок рукав рубахи, в который я уткнулся лицом. Барков, ты плачешь? Ну да, это же проще, чем дело делать. Сесть и страдать, жалеть себя и оплакивать свою судьбу.
Вскочив, я кинулся собирать мешок в дорогу. Надо их во что бы то ни стало догнать! Они же не знают, что Никита жив-здоров, что он дома. И что всё у него хорошо. Пусть Настя бежит к своему любимому, если уж другого выхода нет. А я вернусь в свою реальность. Где меня ждёт пенсия и, возможно, новая работа.
Кстати, а как же бабушка Малуша? Может быть, когда всё это тут закончится, взять её с собой? Малуша, ты как на это смотришь?
— От обрадовал — так обрадовал… Даже не ожидала я от тебя такого… — хлюпнула носом где-то рядышком старушка домовиха. — А я уж спужалась, что придётся мне туточки в одиночестве в пустой хатёнке вековать… Не надеялась, что ты меня с собой позовёшь.
— Собирайся тогда, Малуша. А я поспешу девчат своих догонять!
— Да чаво их догонять-то? Тута оне, на празднике, на поляне нашей. Тамо нынча весь народ погибель Болотника празднует. Нова жисть, почитай, здеся начинатся. Нави все пропали вместе с выродком ентим. Свобода, Пашенька! И тебя тама чествуют. Новости — оне же быстро разносятся, словно птички.
Малуша захихикала. А у меня камень с души свалился. Не пошли девчонки неведомо куда, тут они. Слава Духам!
— Ну, тогда нам с тобой уже пора. Ты собралась? — я обратился снова к домовихе.
— Мине стыдно просить тебя об том, хозяин… Ты и так дюже добр ко мне… Но нельзя ли нам ышшо и Шишка с собой взять?
Ха-ха. Вот так финт. Как же я про банника-то забыл? Правда, не знаю, куда его жить определю, будет ли у меня в той реальности баня или даже просто ванная. Но и оставлять его тут как -то не с руки. Надо брать.
— Пусть тоже собирается. Через полчаса выдвигаемся. — сказал и вышел во двор.
Надо всё-таки с Настей попрощаться. Как бы это ни было тяжело. Мужик я или нет, в конце-то концов?
Но не успел я выйти во двор, как в избу вихрем ворвались Настя с Милицей. Девчонки бросились мне на шею и стали осыпать моё лицо поцелуями. Здорово, конечно, но как бы слишком. Не совсем, я бы сказал, по-дружески. Настя — она же, почитай, практически чужая невеста. Мне, конечно, приятно такое проявления чувств, но…
Я мягко отстранил их от себя и жестом указал на лавку: мол, садитесь, говорить будем.
Настя села, грустно опустив лицо. Расстроилась? Интересно, чем же это? Милица умостилась на полу рядом с моей левой ногой, обвив её своими ручонками и прислонившись щекой к колену. Боже, какие они милые! Как же я буду жить-то без них? Как???
— Настя, Никита в Истопнице. Ты можешь идти к нему. И да: я искренне желаю вам крепкого семейного счастья и долгих лет жизни…
Тупой и ещё тупее… Нет, ну надо же было придумать речугу нелепее? Будто с «Поля чудес» приветы родным посылаю. Настя же хитро улыбнулась и подняла руку, как ученица в классе, прося разрешение у учительницы ответить на заданный вопрос:
— Павлик… А если я скажу тебе, что не хочу жить с Никитой, ты мне поверишь? Если я скажу тебе, что мы с Никитой — просто друзья?
Я пожал плечам.
— Если да если… если бы да кабы…
И снова здоро́во! Опять идиотничать надумал, старший следователь Барков?
— В тот последний день, когда кто-то сжёг шкуру Никиты, он перед этим мне признался, что любит другую. Да и я, если честно, ничего к нему никогда не испытывала. Просто хотела тебя позлить. Ты так смешно и нелепо ревновал… — Настя хитро сверкнула на меня своими синими-синими, как море, глазищами.
— И что, это так было заметно? — я удивился.
— А то! Ты, хоть и рассекал в обличии кота, но все твои эмоции были просто написаны на твоём лице. То есть на мордахе. Котища ты мой ревнивый!
Настя встала, подошла ко мне, взяла в ладони моё лицо и…
Златовласка хочет замуж
Что-то тут пошло не так… Меня вдруг какая-то неимоверная силища дёрнула, потом тело моё подбросило и куда-то потащило. А потом вдруг она меня оставила, и я понесся на огромной скорости к земле с высоты! И когда какая-то секунда отделяла меня от впечатывания в камень, который как раз стал вырисовываться подо мной, я сгруппировался. Успел-таки. В самый последний момент я как-то умудрился перекинуться в… пеликана. Надо бы, наверное, в кого-то другого, но уж в кого получилось, в того и получилось. Дело сделано, маэстро, танцуйте мазурку.