епонятным образом превращается в обычную девушку, пусть немного взбалмошную и импульсивную.
Уже через несколько часов вот такого совместного отдыха, Мария поняла, что подопечная её брата на самом деле крайне весёлое и позитивное создание. Мира с озорной улыбкой рассказывала ей о своих чудачествах, о глупых ситуациях в которые попадала. Маша же слушала её с явным удовольствием, всё больше поражаясь патологической невезучести этой девушки.
— Как ты так живёшь? — всё-таки спросила она после очередной весёлой истории. — Получается, что слово «везение» для тебя — сказка? Небылица? И что ни разу не случалось чего-нибудь такого, о чём можно было бы сказать, что тебе повезло?
— Нет, — отозвалась Мира, пожимая плечами. — Ни единой монетки на дороге не находила, ни разу не получала халявных призов и подарков, не побеждала в конкурсах, не сталкивалась с «парнем своей мечты». Я даже в беспроигрышной лотерее умудряюсь вытянуть самый ненужный приз.
— Жесть, — весло ответила Маша.
— Да, так вот и живу, — улыбнулась Мирослава.
— Ну, знаешь. Ты ведь родилась в семье богатого человека. Живёшь в шикарном доме. У тебя свой огромный бассейн. Разве это ни везение?
— Возможно, — Мира сильнее надвинула на лицо широкополую шляпу и прикрыла глаза. — А может, и нет. Ведь фактически получается, что моя мать жила с отцом только потому что он её обеспечивал. Они постоянно ругались, и куда больше были заняты выяснением отношений, чем моим воспитанием. Я не гуляла со сверстниками, потому что в этом районе не было никого моего возраста. К подружкам мама меня не отпускала, и сюда я тоже никого не могла привести. Да и вообще, росла довольно замкнутой. Первая подруга у меня появилась уже в старшей школе. Да и та… — она вздохнула и не стала договаривать. — Повезло мне лишь в том, что отец меня любит. Хотя… теперь я уже и в этом не уверена.
— А твоя мать? Где она сейчас? — осторожно поинтересовалась Маша.
— В Афинах. Вышла замуж за какого-то грека и укатила жить к нему, — безразличным тоном ответила Мира.
— И давно?
— Я школу как раз заканчивала.
Мирослава скинула с головы шляпу, неспешно поднявшись, подошла к краю бассейна и сиганула в воду. И видя такую реакцию, Маша пришла к выводу, что на этом разговор закончится. Что данная тема для Миры — больная, и ей неприятно рассказывать, потому и не стала задавать вопросы. Тем временем невезучая хозяйская дочурка сплавала к дальнему борту и, вернувшись, зацепилась руками за прутья лестницы. Из воды она не вылезала, продолжая нежиться в её прохладе. А потом вдруг снова заговорила…
— Я после их развода осталась с мамой. Но, поверь, пожалела о своём выборе уже через пару дней, — сказала, сдавленно хихикнув. — Она и до этого сильно ограничивала мою свободу, но теперь стала контролировать каждый шаг. Это было невыносимо! Моя жизнь проходила строго между школой и домом. И бедная я, если вдруг решусь задержаться хоть на минуту.
Она отцепилась от трубы, подплыла к небольшому синему матрасу и, забравшись на него, улеглась на живот.
— Ей что больше заняться было не чем? — спросила наблюдающая за ней Маша. — Получается, что после развода, она полностью сосредоточилась на твоём воспитании?
— Нет, она просто до жути боялась остаться одна, — заметила Мирослава со злой усмешкой. — Считала, что гипотетические друзья, подруги или, того хуже, парень, вытеснять её из моей жизни.
— Глупость какая!
— Угу, и я полтора года жила с этой глупостью, — Мира усмехнулась и подплыла ближе к борту.
— А потом она вышла замуж за грека? — предположила Маша.
— Да. Её какая-то подруга с ним познакомила. Он вроде как моряк. По каким-то делам в нашем порту ошивался. Я не интересовалась подробностями. А через неделю после знакомства он предложил ей уехать с ним. И… она уехала.
— А ты перебралась жить к отцу.
— Именно. — Мира вздохнула, а на её лице тут же расцвела шальная весёлая улыбка. — Здесь меня уже почти никто не контролировал. И началась настоящая жизнь.
Маша же её веселья не разделяла. Ей было совершенно непонятно, чему можно радоваться в этой ситуации. Родителям Мирославы, по сути, оказалось наплевать на дочь, а она будто только этого и ждала. Понятное дело, что не последнюю роль здесь сыграла чрезмерная опека матери, которая связывала юную Миру по рукам и ногам. И не удивительно, что когда эти оковы спали, девушка сразу же поспешила наверстать упущенное время. Вот только ни к чему хорошему это не привело.
На сей ноте их разговор сам собой сошёл на «нет». Мира погрузилась в сладкие воспоминания о собственной разгульной юности, а Маша в очередной раз попыталась представить, какой стала бы её жизнь, будь у неё родители. Звука приближающихся шагов никто из них не расслышал, поэтому появление в их компании нового действующего лица стало для обеих девушек сюрпризом.
— Приветствую двух самых очаровательных красавиц Черноморского побережья, — весело поздоровался Лёва, усаживаясь на свободный шезлонг. — Поражаюсь, как вам до сих пор не надоело целыми днями заниматься одним и тем же. Как вас ещё не тошнит от этого бассейна?
— Отстань, — отмахнулась от него Мира, легко соскальзывая с матраса и направляясь к небольшой металлической лесенке.
Лёва помог ей вылезти из воды и, окинув сестру оценивающим взглядом, не удержался от очередной колкости:
— Боюсь, если ты продолжишь и дальше коротать дни таким образом, то жители солнечной Африки при встрече начнут принимать тебя за свою.
— Хочешь сказать, что я чёрная? — девушка внимательно посмотрела на собственные загорелые ноги и снова повернулась к брату. — Загар как загар. Не темнее некоторых, — бросила она, имея в виду самого Лёву.
— Для пепельной блондинки с таким цветом кожи ты выглядишь несколько… экстравагантно, — добавил он с улыбкой.
Мира осмотрела его придирчивым взглядом и покачала головой.
— Лёвушка, солнце моё, если ты вдруг запамятовал, то я напомню, — елейным голоском отозвалась его сестра. — Ты тоже блондин и мы с тобой очень похожи, да и кожа у тебя сейчас не светлее.
Лёва фыркнул и, демонстративно отвернувшись от Мирославы, посмотрел на улыбающуюся Машу. Его взгляд пробежался по её полуобнажённой фигуре, прикрытой лишь чёрным купальником, а на лице расцвела широкая улыбка.
— Мария, прекрасно выглядите, — проговорил он, с удовольствием отмечая, как под его взглядом загорелись её глубокие серые глаза. — Вам очень идёт загар.
— А мне, значит, нет? — возмутилась Мира, сверля гневным взглядом затылок парня.
— Мирочка, солнышко, — ответил он ей в той же манере, что не так давно использовала она сама. — Ты всегда прекрасна. Ты лучик света в темноте моего жалкого существования. Ты лучшая сестра в мире… — пер дифирамбы Лёва, старательно усыпляя бдительность сестры. А когда она самодовольно улыбнулась, добавил: — Принеси, пожалуйста, водички. Только холодненькой и без газа.
И как бы Мирославе ни хотелось послать Лёву с его просьбой куда подальше, но она нашла в себе силы промолчать. А всё дело в том, что вовремя сообразила — сейчас ему хочется вовсе не пить, а попросту остаться с Машей наедине. Именно поэтому Мира нашла в себе силы доблестно прикусить собственный язык и молча удалиться.
Когда её ленивые шаркающие шаги стихли, Лёва поднялся со своего лежака и медленно прошёл вдоль бассейна.
— Машенька, а что ты ответишь, если я всё же наберусь смелости и приглашу тебя сегодня вечером на прогулку? — как бы между прочим поинтересовался он, искоса наблюдая за реакцией девушки.
— Мне кажется, что если ты вдруг спросишь, то я буду вынуждена спешно придумать подходящий повод для отказа, потому что не горю желанием проводить вечер в твоей компании, — сказала она, быстро подхватив его игру.
— Это ещё почему? — уточнил Лёва и выглядел при этом искренне удивлённым и даже немного обиженным. Хотя Маша прекрасно видела, что это всё напускное. — Я настолько тебе не нравлюсь?
— Я предпочитаю кареглазых брюнетов, — ответила она, игриво пожав плечами. — А голубоглазые блондины всегда ассоциировались у меня с ветреностью и развратом.
— Даже так? — рассмеялся Лёва, усаживаясь на шезлонг прямо напротив Маши. — Это интересно. А если я перекрашусь и надену линзы?
— Всё равно нет. — Улыбка девушки стала теплее.
— Но почему? — он снова изобразил удивление, несмотря на то, что его глаза светились весельем. — Ты разбиваешь мне сердце!
— Боюсь, что это не по силам никому из ныне живущих.
— Я очень на это надеюсь, — со смешком бросил Лёва. — Сердце — очень хрупкий орган. И с моей стороны было бы крайне неразумно позволить кому-то причинить ему вред. Но ты не думай, я хороший примерный мальчик.
Маша закатила глаза и медленно покачала головой.
— Только не надо пудрить мне мозги. За свою жизнь я повидала достаточное количество хороших мальчиков и, поверь, ты ни капли на них не похож.
— О нет, ты меня разоблачила! — он попытался сделать вид, что чрезвычайно расстроен. — Но я отомщу тебе, о, прекрасная дева. Не ты одна здесь умеешь видеть суть вещей и раскрывать обманы.
— А это уже интересно. И в чём же я тебя обманула? — Маша чуть склонила голову набок и посмотрела своему собеседнику прямо в глаза.
Лёва улыбнулся, и почему-то эта его улыбка показалась девушке по-настоящему опасной. Она будто бы притягивала и не давала отвести взгляд. Пространство между этими двумя всё больше накалялось, и они оба это прекрасно чувствовали.
— Я ведь нравлюсь тебе, — сказал Лёва совсем другим тоном, в котором не осталось ни капли фальшивой игры. — Я заставляю твоё сердце биться чаще, — добавил он, чуть понизив голос.
— С чего ты взял? — спокойно поинтересовалась Маша, ничем не показав, что его слова попали в цель. Что-что, а держать свои эмоции за маской холодной строгости она умела прекрасно.
— Чувствую, — ответил он уверено. — Я всегда безошибочно определяю, когда девушка ко мне не равнодушна. Можешь считать это моей сверхспособностью, — и снова улыбнулся.