Глава 15Тони
Тони Коста считал себя не просто интеллектуалом, а сверхчеловеком. Он бывал в публичной библиотеке так часто, что библиотекарша, Элис Джозеф, знала его по имени и откладывала книги, которые, как ей казалось, могут ему понравиться. Он интересовался законами, психологией, восточными религиями, а также таксидермией и анатомией.
Они часто сидели и разговаривали о книгах и текущих событиях. Тони обладал массой знаний в разных областях. Он часто похвалялся, что будет врачом – ведь он понял, как «легко» делать операции, удалять аппендикс или делать аборт. Он твердо решил «самосовершенствоваться». Элис видела, как он выписывает в блокнот сложные слова и их варианты. Блокнот Тони всегда носил с собой, чтобы воспользоваться этими выражениями при случае. Пухлой, несимпатичной Элис льстил такой интерес вежливого молодого человека. Но он часто приходил с приятелями – а вот им лучше было держаться подальше от библиотеки. Они были слишком шумными, слишком грубыми, а зачастую и слишком немытыми. Ей всегда казалось, что книги, которых они касались, нужно проверить на наличие пятен и вырванных страниц. Приятели Тони всегда были моложе его, и это ее беспокоило. Он раздавал им жевательную резинку, словно они были его детьми. Казалось, он готовит их к чему-то. Элис слышала, как кто-то из мальчишек называл Тони лордом Антоном или сэром, и это ее тоже беспокоило. Друг друга мальчишки называли кличками: Снеговик, Сорняк, Ромул, Солнечник, Ботинок, Пушок, Спид, Палец, Тортик, Пузырь, Табак, Снег. Эти клички напоминали Элис о наркотиках. Она смотрела, как Тони со своей странной свитой выходит из библиотеки и качала головой, не понимая, как такой интеллигентный и добрый человек якшается с такой дурной компанией.
Иногда Тони приходил в библиотеку с симпатичной девушкой Сьюзен Перри. Миниатюрная, с карими глазами и светло-русыми волосами Сьюзен была настоящим сорванцом, но не выделялась из толпы. Библиотекарша ее жалела. Поговаривали, что ее мать была алкоголичкой. Она целыми днями сидела в шезлонге, непрерывно курила сигарету без фильтра и пила пиво, иногда спускаясь с крыльца, чтобы обругать мальчишек-хулиганов, которые то и дело стучали в ее дверь и со смехом разбегались. Родители Сьюзен недавно развелись, отец получил опеку над шестерыми детьми, которые все еще жили в семье (старшая дочь недавно вышла замуж и уехала).
Альберт Перри в городе был настоящей легендой. Ему принадлежал один из старейших и самых известных рыбацких кораблей «Дженни Би». Как любой капитан, Перри неделями пропадал в море, а в доме хозяйничала старшая дочь, Сьюзен. Ей не исполнилось и шестнадцати, когда на ее плечи лег этот груз. Сьюзен приходилось нелегко – она должна была заботиться о пятерых детях, искусно распоряжаясь оставленными отцом скудными средствами.
Элис Джозеф с тревогой наблюдала за Сьюзен и парнями, с которыми она общалась. Она понимала, что девушке нужно внимание и любовь, но Сьюзен искала все это в неподходящем месте. Она даже старшую школу бросила. Но у нее была мечта – и работа. Сьюзен работала горничной в большом мотеле «Королевский кучер» близ Бич-Пойнт. Она хотела заработать денег и поехать на Олимпиаду 1968 года в Мексику. Элис надеялась, что Сьюзен выберется из Провинстауна, а пока хорошо, что у нее есть Тони. Тони – серьезный юноша и хорошо к ней относится.
Глава 16Тони
Наступило и прошло Рождество, а за ним и Новый 1966 год. Авис была беременна третьим ребенком – она зачала, когда Тони в августе ее изнасиловал. Живот ее рос, и все вокруг, а особенно Тони, надеялись, что это будет девочка. Авис же мечтала только о том, чтобы ребенок родился здоровым.
В марте 1967 года Тони снова обратился к доктору Каллису с жалобами на боль в животе и постоянную депрессию. Авис была на восьмом месяце беременности, денег вечно не хватало, они постоянно ссорились. Каллис прописал ему «солацен» и новое, недавно одобренное лекарство от депрессии «авентил». Вряд ли он читал о побочных эффектах этого препарата: галлюцинации, мании, сильные боли в животе, постоянная изжога, отеки и снижение сексуального влечения. Прописав Тони «авентил», Каллис полил бензином тлеющие угли его проблем – и физических, и эмоциональных. «Авентил» иногда прописывали при ночном недержании мочи, но на депрессию он ничем не влиял. Кроме того, Каллис выписал Тони и еще один транквилизатор, «мепробамат». Он даже рецепт выписывать не стал, просто выдал пригоршню таблеток из собственного стола. Все эти препараты вызвали массу сложных побочных эффектов, но никто не следил за его симптомами и влиянием такого большого количества лекарств. Антидепрессанты и препараты от тревожности еще только выходили на рынок, и мало кто интересовался их эффективностью.
Кроме того, Тони получил рецепты от семейного врача, доктора Хиберта. К нему он обратился с длинным списком болезней – частично выдуманных, частично реальных. Больше всего его беспокоили гастрит и уретрит. Это болезненное воспаление уретры часто вызывается болезнями, передаваемыми половым путем. Впрочем, Хиберта мало интересовала реальность болезней Тони. Ему было уже под восемьдесят, глаза у него слезились, плечи опустились. Во время консультаций он мог заснуть. Хиберт практиковал в Провинстауне с 1919 года и принимал большую часть жителей города. На его руках родились матери Тони и Авис и множество их родственников. Хиберт видел, как мирная рыбацкая деревня исчезает, уступая место новому миру рок-н-ролла, психоделиков, геев, свободной любви и детей-цветов. Он не стал бороться с переменами, а принял их. В городе его называли доктором Филгудом[48], потому что он раздавал таблетки словно конфетки и часто оставлял в своем почтовом ящике печально известный амфетамин «Черная красавица», напоминающий современный «аддерол». Этот препарат был выведен с рынка в 1998 году.
Среди пациентов Хиберта был молодой художник-авангардист Джон Уотерс, высокий и крепкий. Диетические таблетки были ему совершенно не нужны, но он все равно их получал – причем в таком количестве, что еще и приторговывал ими так удачно, что смог профинансировать свой последний театральный проект. Уотерс стал настоящим наркодилером. Он ездил по Коммершиал-стрит на велосипеде и продавал лишние таблетки, полученные у Хиберта.
Как и Джон Уотерс, Тони Коста не испытывал проблем с таблетками, которые ему выдавали Хиберт и Каллис. Кроме того, он стал завсегдатаем Бостон-Коммон – к середине шестидесятых этот район сделался центром торговли наркотиками. В те тревожные годы здесь часто обосновывались борцы за гражданские права и члены антивоенного движения. Наркотики в палаточном городке не переводились. Тони, как и Уотерс, начал продавать в Провинстауне наркотики, добытые в Коммоне. Он приторговывал амфетаминами, барбитуратами, антидепрессантами, транквилизаторами и обезболивающими, а также обычной марихуаной, гашишем и ЛСД.
Он был одним из первых наркодилеров города и очень скоро стал крупнейшим и единственным, кто работал здесь круглый год. Постоянные покупатели, многие еще подростки, следовали за ним, как за гуру. Его называли лордом Антоном, Повелителем всего сущего и Антоном Римским – этими прозвищами в шутку его наградили еще в старшей школе, когда он пытался убедить всех, что является реинкарнацией древнего греческого воина, который ездил на колеснице и сносил головы всем врагам, вставшим у него на пути. Но шутка стала серьезной – по крайней мере, для него. Он курсировал по городу словно мессия. Парней он называл своими учениками, а девушек «цыпочками». К нему обращались, когда возникали проблемы с передозировкой. Тони где-то раздобыл справочник по медицинским препаратам, имеющимся на рынке. В справочнике перечислялись побочные эффекты и антидоты при передозировке. После этого он стал считать себя настоящим асом в фармацевтике.
Когда позже адвокат спросил:
– Тони, похоже, ты был кем-то вроде наркодилера?
– Не «вроде», – ответил Тони. – Я был настоящим дилером.
Глава 17Лайза
За пару недель до Пасхи 1967 года поздно ночью к маме в наш дом в Вест-Бриджуотере пришли два гостя. Из своей комнаты я слышала стук в дверь, потом мамины шаги по лестнице. Я спрыгнула с постели и подбежала к окну, чтобы услышать разговор внизу.
Мама включила свет на крыльце и открыла дверь. Перед ней стоял Том вместе с высокой брюнеткой.
– Том? Что происходит? Кто это? – удивилась мама, но, похоже, она сразу все поняла. Даже я поняла, а ведь мне было всего восемь.
– Я его жена, – сурово и раздраженно ответила миссис Том.
– Его жена? Но он говорил, что у вас рак и вы умираете!
Я почти пожалела маму. За всю свою жизнь я ни разу не слышала в ее голосе такого испуга.
– Я похожа на умирающую?
Мысленно я добавила: «Да и говорите вы совсем не как умирающая!»
Так закончилась история с Томом. Мама окончательно лишилась надежды найти серьезного человека, который любил бы и заботился бы о ней – и с которым они жили бы долго и счастливо. «Хорошо, что у меня пистолета нет», – это были последние мамины слова про него.
После разрыва с Томом мама решила, что ей нужно развеяться. Вместе с тетей они решили отправиться на Джекилл-Айленд в Джорджии, захватив с собой всех детей. Там мы должны были провести пасхальные каникулы. Две женщины и четверо детей погрузились в тетин трейлер и отправились на юг. Нам предстояло проехать тысячу миль. Не успели мы провести на Джекилл-Айленд и дня, как начались проблемы.
В первый вечер после ужина мама и тетя вышли на крыльцо мотеля «Бичвью». Их сопровождали двое мужчин, с которыми они познакомились у бассейна. Луиза и Гейл уже спали в своей комнате. Мама усадила нас с Джеффом перед телевизором. Телевизор она всегда считала лучшей няней – он мог занять нас надолго.
К этому времени я уже отлично научилась сохранять хорошее настроение. Все началось с моего дяди Улле, брата бабушки Нуны. Когда мы собирали пазлы, он всегда усаживал меня к себе на колени, хотя мне этого не хотелось. Мне приходилось терпеть его вязкие объятия, ощущать жаркое, зловонное дыхание на шее, когда он прижимался ко мне. Нет, наверное, все началось раньше. Я всегда любила подслушивать взрослые разговоры, надеясь разгадать главную загадку моей жизни: почему мама так меня ненавидит? Я начала прислушиваться и присматриваться, рыться в ящиках, открывать шкафы и коробки, перебирать мамины шелковые платья и шерстяные юбки.