Глава 9Четвертый потертый и Винка
«Какая у вас квалификация? Что вы можете рассказать мне о воспитании детей от года?»
Логично было бы ожидать подобные вопросы от будущего работодателя и отца детей. Логично же? Но логика, похоже, поссорилась с отцом этого семейства, видимо тоже не выдержав его склочного характера.
В общем, Кардус вопросов не задавал. Мне и логике назло. Он попререкался несколько минут с Марком на незнакомом мне языке, а потом прорычал, чтобы я приступала немедленно, и что зарплата мне причитается какая-то там. Честно говоря, про зарплату я не запомнила, потому что в местной валюте ровным счетом ничего не понимаю. Какое-то количество местных денег. На кой чёрт мне знать, сколько именно, если я не знаю, что на них можно купить?
Марк благодушно поздравил меня с новой работой, а потом, сообщив, что вот совершенно ужасно опаздывает, заторопился прочь. Кардус, демонстративно игнорируя меня, резко бросил, что проводит дорогого гостя. Судя по выражению лица, гостя он собирался проводить как минимум в последний путь.
Уж не знаю, какие аргументы использовал Марк в беседе с Кардусом, но это сработало, и внезапно выяснилось, что я няня, а один из моих воспитанников с сосредоточенным видом рассматривает меня снизу доверху и обратно, задавая вопросы о моей квалификации. Видимо, решив заменить отца в этом собеседовании.
— Предлагаю для начала познакомиться, — по возможности любезно улыбнулась я. — Меня зовут Ирида, я твоя новая няня.
Этого ребенка я определенно не знала. Двое. Память подсказывала, что у Кардуса оставалось еще двое детей, с которыми я ещё не знакома. Слишком много новых лиц за такое короткое время, но я почему-то ничуть не путалась в детях. Стеллария старшая, потом есть еще Лето и Шемрок. Лето старше на год, но Шемрок явно заводила и подбивает брата на всякие противозаконные поступки. Уже троих насчитала. Четвёртый — вот этот кудрявый ребенок в очках. Волосы коричневые, но без рыжины, как у Стелларии и Лето. На носу веснушки, как и у остальных троих. В мать, наверное, пошли, потому что у отца веснушек нет, это я успела заметить, пока он буравил меня сердитыми взглядами и сообщал Марку, насколько сильно не желает видеть постороннюю иномирянку в своем доме.
За окном пели птицы. Где-то в глубине дома весело щебетали детские голоса, перемежающиеся недовольными возгласами, которые, бесспорно, принадлежали тёте Гере, с которой я успела так близко познакомиться ночью. На столике стояли пустые чашки и тарелки с крошками. В гостиной были только я и мальчик.
— Как иридиум, что под номером семьдесят семь в терранской таблице? — по-птичьи склонив голову набок, ребёнок с новым интересом уставился на меня. — В агрорианских книгах иридиум зовется кдрх-т’скр. Занятно, что у вас иридиума практически нет, но ваше название мне нравится куда больше.
— Мне тоже, — машинально согласилась я.
Вот тебе и знакомство с воспитанником. И о чём мне с ним, таким вундеркиндом, разговаривать? И смотрит так серьёзно, словно решает, что ему со мной делать.
Вдобавок к проблемам воспитания пятерых детей существовала ещё проблема тела. Я испытывала нечто похожее на ощущение от сползшего где-то в глубине сапога носка. Непривычно тяжёлые волосы, непривычного размера руки и ноги. Слишком много энергии. Возможно, именно так себя чувствуют космонавты, попавшие на другую планету. Иное притяжение, и ты ходишь неуклюже, не имея возможности понять, где центр тяжести и сколько сил прикладывать, чтобы сделать шаг или взять какой-то предмет.
Пока я пыталась понять, как налаживать коммуникацию с незнакомым ребёнком и собственным телом, в комнату вошла немолодая женщина с коротко стрижеными чёрными, как смоль, волосами, среди которых сияла серебром одна-единственная прядка. Женщине было не меньше шестидесяти, во всяком случае, выглядела моей ровесницей… раньше. Но тут о возрасте я судить не возьмусь. Слишком уж непонятно всё в их мире. Она передвигалась быстро, но не суетливо. Казалось, каждое её движение отточено и отрепетировано.
— Арадий, милый, что ты здесь делаешь? — ласково спросила она у мальчика, ни на мгновение не останавливаясь. Она собрала чашки и тарелки на поднос, смахнула со столика крошки, быстро потрепала ребенка по волосам, поправила статуэтки на каминной полке, взбила подушки в креслах. — Твой отец вряд ли будет доволен, если узнает, что ты здесь.
— «Если» это очень хорошее слово, Винка, — улыбнулся ребенок, и теперь-то я убедилась, что он действительно брат Лето и Шемрока. Такая же хитрая мордашка. — Я побуду пока на улице. Бабушка Гераклеума слишком громко кричит.
— Арадий, — укоризненно шикнула эта Винка и, поправив мальчику воротник, сунула ему печенье. — Ты же знаешь, что она не любит, когда вы называете ее бабушкой.
— И нахожу это нелогичным.
— Просто называй ее тётей, всё будет хорошо, — улыбнулась женщина и мягко подтолкнула ребенка к двери. — А теперь беги, мне нужно поговорить с твоей новой няней.
Арадий — надо запомнить, что четвертого (хотя по возрасту он скорее второй, младше Стелларии, но явно старше тех двоих, что вломились в мою спальню) зовут Арадий — бросил на меня последний взгляд и вышел из комнаты.
— За мной, — скомандовала Винка, после чего, не удосужившись взглянуть, выполняю ли я команду, подхватила поднос и стремительно двинулась прочь из комнаты.
Я на мгновение замерла, размышляя, стоит ли идти за ней или лучше дождаться работодателя, чтобы поговорить с ним. От Марка я ничего не добилась, он упорно твердил, что не может вернуть меня сейчас домой, но, может, Кардус что-то сделает? Невеселый смешок сорвался с моих губ. Конечно, не сделает. Этот тип недоволен навязанной другом нянькой, но помогать мне явно не станет. Даже пальцем не шевельнёт.
Нет, Ирида, ты здесь сама по себе и рассчитывать здесь можно только на себя. Особенно если учесть, что Марк явно втемяшил себе в голову, что мне здесь будет лучше. А уж если он что-то себе в голову вбил… Вон даже этого неуживчивого типа Кардуса убедил, что меня нужно оставить. А мне до Кардуса в силе убеждений далеко. Так что увы. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. И знаете что? Я спасусь! Всем вам назло!
Глава 10Пятая и сплетни
— Значит, новенькая? — без интереса бросила Винка, скользя по коридору с подносом и попутно ухитряясь протирать бронзовые дверные ручки, удаляя с них отпечатки маленьких липких ладошек.
— Что-то в этом роде, — пожала плечами я. Кому новенькая, а кому старенькая, поди разберись в нынешних обстоятельствах.
— Не боишься с такой оравой дело иметь?
— Волков бояться — в лес не ходить, — снова пожала плечами я и прибавила шаг, чтобы не отставать от своей спутницы.
— Ну-ну, — недоверчиво протянула она. — Такая молодая и уже няня пятерых…
— Вовсе я не такая уж молодая, — поморщилась я. Нет, молодость, это, конечно, приятно: спина не болит, зрение лучше стало и вообще… Но и без минусов не обошлось. Теперь по второму кругу придётся при каждом неудобном случае слушать, как я молода и насколько мало понимаю в жизни. Вот уж удружил Марк. Хоть спасибо, что не в трёхлетку запихнул. Ходила бы в детский сад (или что тут у них?) и доказывала товарищам по песочнице, что я дама с высшим образованием и прекрасный ландшафтный дизайнер, поэтому знаю, что замок из песка лучше строить не здесь, а там. Тьфу ты!
— Кардус, где она⁈ — взревел где-то в глубинах дома раненый носорог. Впрочем, возможно, не носорог, а уже знакомая мне тётушка Гераклеума. Если подумать, разница не так уж ощутима. — Ты не можешь оставить подобное существо в этом доме! Не осквернишь его присутствием воровки и убийцы!
— Это их тётя, — вздохнула Винка, ловко закрывая дверь, из-за которой и доносились вопли. — Ты привыкнешь. Скорее всего. Не отставай.
Распахнулась очередная дверь, и я зажмурилась от яркого света, просиявшего мне в лицо. Осторожно приоткрыв глаза, я обнаружила, что стою на пороге кухни, стены которой выкрашены в ослепительно-жёлтый цвет.
— Не стой как лепрекон перед горшком, — велела Винка. — Девочка, так мы с тобой дальше излучины не доберемся. Мэлюс почистить можешь?
— Наверное, могу, — попыталась я дать максимально неопределённый ответ. — А что это?
Прежде чем я успела получить ответ, распахнулась дверь в глубине кухни, и внутрь влетела молодая круглолицая девушка с маленьким ребёнком на руках. Девушка была бледна и испугана. Взмокшие русые пряди прилипли ко лбу и румяным щекам, в широко распахнутых глазах плескалась паника.
— Винка, она хочет поиграть с Лоницерой! — переводя дыхание, воскликнула девушка. — Мне пришлось вылезти через окно гостиной и бежать кругом.
— Авалла, сядь, — строго велела Винка таким тоном, что спорить с ней не отважился бы никто.
Девушка послушно села на табуретку, которой, могу поклясться чем угодно, еще секунду назад рядом не было.
— Ты правильно сделала, что пришла сюда, но в следующий раз можешь обойтись и без побегов через окна. Не надо подавать детям нехорошие идеи.
Младенец на руках у девушки отчётливо ухмыльнулся. А младенцы вообще могут ухмыляться? Не уверена. Но вот конкретно этот точно мог!
— Вообще-то это Лето посоветовал, — смущенно призналась та, которую, судя по всему, звали Авалла. — Он сказал, что лучше уж так, чем дать госпоже Гераклеуме добраться до Лоницеры.
Театр абсурда какой-то, честное слово. Такое ощущение, будто я попала на незнакомый спектакль, причем в самую середину, после антракта. Эта тетка Гераклеума младенцев пожирает на досуге что ли? Наверное, между отнимающими столь много сил подходами нелепых обвинений.
— О, привет! — расплылась в широкой улыбке девушка, заметив, наконец, меня. — Я Авалла. А ты новая няня? О тебе много говорят сегодня, — она хихикнула, но так добродушно, что даже пожелай я, обидеться бы не сумела. — Как тебя зовут?
— Ирида. А это… — я указала на младенца.