— Лоницера, — просияла девушка. — Она чудо, да? Самая младшая из детей. Хочешь познакомиться поближе?
— Наверное, я…
Но Авалла меня не слушала, она внимательно вглядывалась в крохотное личико Лоницеры. Ясно. Вопрос был адресован не мне. Действительно, чего меня спрашивать, я же всего лишь няня, а Лоницера здравомыслящий годовалый младенец. Умеющий саркастично ухмыляться.
— Успеют еще познакомиться, — в голосе Винки не было недоброжелательности, но и особенного радушия по отношению ко мне тоже. — Если продержится здесь до тех пор.
— Да, — ахнула Авалла наполовину восторженно, а наполовину испуганно. — Господин Кардус ужас как зол. Он с самого рассвета ругался с волшебником, но отказать ему никак не мог, потому что когда-то давно волшебник…
— Авалла, — тихо, но твёрдо прервала ее Винка. — Лишнее болтаешь.
— Да? — встрепенулась девушка и хлопнула ладошкой по губам. — Ой, прости. Я знаю, ты говорила, что сплетничать нельзя, но ведь это и не сплетни. Вот если бы я сказала, что госпожа Гераклеума ходила позавчера ночью одна в сад и… ой! Больше не буду!
Пока девушка щебетала, я позволила себе отвлечься и пересчитать детей. Все что ли? Стеллария, тот юный химик в очках… нет-нет, я точно помню его имя. Арадий! Итак, Стеллария, Арадий, Лето, у которого помимо прозвища имеется ещё и чересчур длинное имя, Шемрок и крохотная Лоницера. Пять детей, чрезмерно шумная тётка, очень молоденькая и суетливая няня младенца, флегматичная Винка и злобный отец семейства, считающий себя центром мироздания. Вот это я попала, конечно.
Я рассеянно провела пальцами по незнакомым чужим волосам. Отдернула руку, словно получив удар током. Незнакомая молодая рука, на которой нет ни следа от кольца. Я с шумом втянула воздух, почему-то именно в этот момент невероятно остро осознав, что я больше не я.
Глава 11Сочные ежики, пажучки и детский фольклор
— Ну, если у вас всё наконец утряслось, я думаю, пора заняться чем-то существенным, — бросила Винка, вручая мне корзину… с маленькими ёжиками. И нож.
Я еле поборола естественное желание бежать, куда глаза глядят, можно даже через окно. Благо это у них тут явно считается нормой вещей.
— Ч-что мне с этим делать? — я могла собой гордиться: мне удалось сохранить сравнительно невозмутимое выражение лица и почти не заикаться. Впрочем, что мне ёжики, я совершенно посторонняя женщина! На такой почве вполне можно и ежеубийцей стать. Можно, но не хотелось бы. У нас в прошлом году парню, который ёжиков пинал, шесть лет условно дали. И поделом ему. Животных обижать нельзя.
— Что ты, мэлюс никогда не видела? — удивилась Винка. — И откуда тебя такую чудесную взяли? Впрочем, о чём это я. Где Марк, там и… кхм… странности. Ладно, вот, смотри!
Она вытащила из корзинки одного ёжика, и я с удивлением поняла, что это какой-то то ли фрукт, то ли овощ. Просто покрытый такими спутанными серо-белыми иголками — точь-в-точь ёжик.
— Берёшь его вот так. Видишь? У него тут хвостик, а с противоположной стороны носик такой. Острие ножа втыкаешь чётко в носик, вот в эту ямочку…
Хлоп! Колючий плодик с тихим звуком распался в ладони Винки на четыре равные части, показывая клубнично-розовую мякоть. В воздухе запахло одновременно манго и персиком с ноткой ананаса.
— А теперь просто, — продолжила она, орудуя ножичком. — Просто вырезаешь дольки из кожуры и кладёшь на тарелку. Это очень вкусно и питательно. Для детей — самое оно. И Лони у нас это очень любит. Правда, Лоничка?
Малышка, до этого смирно сидевшая на коленях у Аваллы и с недетским вниманием наблюдавшая за процессом разделки ежикофрукта, радостно заулыбалась и протянула обе ручонки к тарелке, сжимая и разжимая пальчики в красноречивом жесте «дай-дай-дай».
Пару минут мы благоговейно наблюдали, как Лоницера, перемазавшись соком, сосредоточенно ест свой фрукт. Я еще успела подумать, что маленькие дети и пушистые зверюшки, занятые каким-то своим делом, обладают какой-то магнетической притягательностью. За ними можно наблюдать и наблюдать…
— Хорошо, — снова прервала наше умилённое молчание Винка. — Закончи тут с чисткой мэлюс, а то дети его сметают, не успеешь глазом моргнуть. А я пошла заканчивать накрывать на стол. Одними булочками сыт не будешь, а детей нужно хорошо кормить. Авалла тебя приведёт к завтраку.
И Винка, быстро нагрузив сервировочный столик разными кастрюльками, источающими ароматный пар, исчезла из кухни.
— Давай я тебе помогу, — Авалла встала, не выпуская ребёнка, и, ногой выдвинув из угла высокий детский стул, усадила в него Лони, сразу поставив перед ней тарелочку с ещё парой долек мэлюса.
— А ей не вредно сначала фрукты? — поинтересовалась я. Где-то в закромах памяти маячила мысль, что детям нельзя давать сладкое перед едой, чтобы не перебить аппетит. Это взрослые могут есть сладкое, когда хотят. И аппетит, увы, не перебивается.
— Нет, — махнула рукой с зажатым в ней недочищенным мэлюсом Авалла. — Лоницера у нас девушка умная. Она всегда точно знает, что хочет в каждый момент. И переубеждать её, вот сама увидишь, бесполезно.
Лони, в этот момент занятая попытками размазать дольку фрукта как можно более равномерным слоем по столику, приподняла светлые бровки и серьёзно кивнула, бросив на меня внимательный взгляд.
Мне, честное слово, стало слегка не по себе: в этом мимолётном взгляде годовалого ребёнка было больше интеллекта, чем во всей этой их тёте Гарпии… Горгоны… Ах да, Гераклеумы! Ведь помнила, что что-то созвучное греческим мифам! Главное теперь случайно не назвать её Гарпией. Не знаю, водятся ли в местном мифическом пантеоне такие существа, но тётушка вполне может устроить одиннадцатый подвиг Геракла со мной в роли жертвы…
Перебрасываясь с Аваллой ничего не значащими фразами, мы быстро перечистили весь мэлюс и красиво разложили дольки на большом блюде.
И тут дверь на кухню приоткрылась, и в проёме появились две хитрые мордашки.
— Я так и знал, что вы на кухне прячетесь! — торжественно провозгласил Шемрок, заходя внутрь. — Ой, мэлюс!
И он метнулся рукой к блюду, но я мгновенно перехватила чумазую лапку.
— Так, удачливый ты мой, — я развернула его лицом к раковине. — Для начала ты должен помыть руки. Они у тебя выглядят так, словно ты грязь месил.
— И вовсе не грязь, — Шемрок критично осмотрел ладошки. — Мы жабонков в озере ловили. Если их долго держать в банке и кормить радужными пажучками, у них вырастают ужасно красивые хвосты!
— А наших прошлых жабонков эта… тётя Гераклеума выбросила! — нажаловался Лето, тайком, как он думал, вытирая свои грязные руки о бока.
Я на мгновение зажмурилась. Мне явно нужен словарь местных терминов. Иначе я рехнусь в рекордно короткие сроки. На пышном дереве местного дурдома расцвели не только мэлюсы, но и пажучки с жабонками. А ведь день только начался!
— Иди сюда, — поманила я Лето. — Вот, становись рядом с братом и мойте руки хорошенько.
Критически осмотрев своих подопечных, старательно сопящих в процессе отмывания рук, я добавила:
— И, пожалуй, лица тоже сполосните…
Я повернулась к Авалле, которая вместе с Лони с любопытством наблюдала за процессом мытья рук. И выражение лиц у них было почти одинаковое.
— У них есть тут недалеко какая-нибудь сменная одежда? — поинтересовалась я. — Ребята, у меня ощущение, что этих жабонков вы ловили не столько руками, сколько штанами.
— А заметно, да? — слегка зарделся Лето.
— А как ещё их ловить? — насупился Шемрок, размазывая грязь по щеке. — Они же прыгучие!
— Конечно, всё тут есть, — хихикнула девушка. — Этих двоих постоянно приходится переодевать.
Она выдвинула нижний ящик кухонного комода и из-под стопки полотенец достала две пары чистых рубах и штанишек.
— Так, давайте мы сейчас хорошенько вымоем лица и руки, переоденемся, позавтракаем… А потом, честное слово, я пойду с вами и помогу ловить этих жабонков.
— Пра-авда⁈ — широко раскрыл глаза Лето. — А не врёшь?
— Ликвидэмбер! — укоризненно произнесла Авалла.
— А что? — буркнул Лето. — Взрослые постоянно обманывают! Они то обещают взять на рыбалку, то на охоту… То обещают помочь сделать домик на дереве! И что?
— Лето, ну ты же знаешь, что папа занят! — укоризненно сообщила Авалла.
— Вот поэтому нам приходится всё делать самим! — резюмировал Шемрок, испытующе рассматривая меня. — А ты правда-правда пойдёшь с нами жабонков ловить? На мизинчиках обещаешь?
— Это как? — заинтересовалась я.
— А вот так!
Меня заставили сцепить крючком мизинцы с Шемроком и потрясти наши сцепленные пальцы, пока тот скороговоркой бормотал:
— Ты качай, качай, качай,
Обещанье выполняй!
Ну а если я совру,
Обязательно умру!
Закончив, он с гордым видом отцепил мизинец и торжественно сообщил:
— Всё, у тебя больше нет выхода.
— Я это ещё с утра поняла, — хмыкнула я, помогая юному гению изящной словесности переодеть рубашку.
И едва мы успели закончить, как по всему дому прокатился мелодичный хрустальный звон.
— Завтрак! — подхватилась Авалла, быстро, но аккуратно вытирая ладошки и лицо Лони, ловко усаживая её на бедро. — Пойдёмте скорее, господин и так сегодня не в духе!
Глава 12Семейный завтрак и перипетии родословной
Взъерошенный отец семейства на завтрак опоздал. Все уже начали есть, когда он ворвался в столовую с таким видом, словно всё утро его, бедолагу, только и делали, что гладили против шерсти. Насильно. Не давая сбежать.
В голове вдруг из ниоткуда родился образ Кардуса, которого гладит по голове чья-то огромная рука, а он отбивается и рычит тем утробным низким рыком, по которому всегда понимаешь, что пришло время оставить кота в покое.
Котов у меня нет давно. Разве что рыжий соседский прибегает периодически поваляться на моих грядках. Лежит, распластавшись на теплом чернозёме, и громко урчит сам себе. При мысли о коте стало противно и тоскливо. Ещё один кусочек потерянной жизни.