Глава 20. Рататуй
Устав бороться с подолом моего платья, Мирон, одним резким движением, задрал его к талии. Затем его грубые ладони коснулись ажурной ленты у края моих панталон и начали медленно скользить по бедрам вверх, оставляя за собой след из мурашек.
Небритая щека царапала мою шею, а обжигающие поцелуи прокладывали на коже красные дорожки. Настоящее безумие, грозящее перерасти в фейерверк эмоций.
Страх, волнение, нетерпение, предвкушение слились во мне в единое целое.
Я задыхалась. Будто выброшенная на землю рыба, хватала ртом воздух. Цеплялась руками за широкие мужские плечи. И даже, вроде бы, умоляла о большем. Не помню.
Мирон назвал меня своей погибелью… наваждением. Фразы из исторических любовных романов, которыми я зачитывалась в подростковую пору, наконец-то обрели смысл и казались… правильными, вызывая дрожь во всем теле.
Мои волосы пышным каскадом рассыпались по плечам и спине. Ткань его сорочки превратилась в непреодолимое препятствие. Я тянула ее, выгибаясь в спине и мечтая слиться с этим дразнящим меня, невозможным мужчиной в единое целое…
Но провидение решило раньше времени вытащить меня из грез.
Или эротического сна, где мы с Мироном имели все шансы, довести начатое вчера до победного конца.
Приняв сидячее положение, я вытерла ладонью выступивший на лбу пот, взбила подушку и потянулась к стакану с водой. Желая не столько промочить горло, сколько потушить разгорающееся внутри пламя.
Что я знала о разочаровании? Как оказалось, ничего. И поняла это в тот самый момент, когда в разгар нашего с Меньшиковым сумасшествия, открылась дверь и в кабинет вбежала Полина. А за ней следом Елисей.
Парень принялся извиняться, что-то лепетать о чересчур ретивом ребенке. Но тут же замолк, стушевавшись под хмурым взглядом начальника.
Слава богу, мозги у меня работали быстро.
Списав нашу не двусмысленную позу на соринку в моем глазу, которую бравый офицер Меньшиков услужливо предложил вытащить, я спрыгнула со стола, оправила платье и, с пунцовыми от стыда щеками, вместе с девочкой поспешно покинула участок.
На ужин Мирон не явился. К тому часу, когда пора было укладывать дочь спать, тоже. И среди ночи меня не навестил.
Я уже решила, что захватившие нас накануне чувства – плод моего больного воображения. Подумаешь, несколько страстных поцелуев. Мои ровесницы в двадцать первом веке и не такое вытворяют. Но внезапно, за дверью раздался шум.
Отложив в сторону бокал с водой, я опустила босые ноги на холодный пол и прислушалась.
Каждый шаг тяжелых солдатских сапог отзывался эхом в длинном коридоре. Приблизившись к моей двери, все замерло. Отсчет пошел на секунды. Душа, зарядом катапульты отправилась в пятки. Кончики пальцев похолодели. Сердце в груди забилось так громко, что, казалось, его слышал весь дом.
Я затаила дыхание и ждала, что дверь вот-вот откроется.
Но этого не произошло.
Шаги стали удаляться. Оставив меня одну, посреди комнаты, не понимающую, стоит ли мне радоваться, или нет?
***
- Сидел плямо под повалским колпаком? Делгал за волосы? – недоверчиво воскликнула Поля, подняв на меня свои большие зеленые глаза. – Такого не бывает.
- Бывает, если ты маленький мышонок, - я нажала пальцем на ее носик-пуговку. – И готовишь, как боженька!
Выпрямившись в полный рост, я взяла девочку за руку и продолжила наш променад вдоль замерзшего канала.
Время было раннее. Завтрак, который Меньшиков пропустил так же как и ужин, умчавшись ни свет ни заря в участок, закончился полчаса назад. У Алексея должен был начаться первый день учебы в Петербургской военной школе, куда его, по знакомству, пристроил Мирон. Глафирия Петровна вместе с вернувшейся с больничного Ольгой Федоровной устроили в доме генеральную уборку. А мы с Полей, почувствовав себя лишними, решили прогуляться.
Чтобы время проходило незаметно и увлекательно, я пересказывала девочке мультфильмы, что смотрела в детстве. Когда очередь дошла до «Рататуя», Полина так прониклась приключениями мышонка Реми, что заставила несколько раз повторить самые интересные моменты.
- А моя маменька говолила, сто мысы глязные. И их нельзя блать на лучки.
- Твоя маменька права. Если мыши живут на улице, их лучше не трогать. Они могут переносить заразу, или испугаться и цапнуть тебя в руку. Но есть мыши, которых продают в зоомагазинах.
- Сто это – зоомагазин?
Черт! А они вообще здесь существуют? Сейчас как наговорю на свою голову, хлопот не оберешься. Впрочем, если нет, что мне мешает открыть собственный? Еще одна статья дохода!
- Э-э… это такое место, где продаются животные. Котики, собачки. Но можно найти и мышей. Они там чистенькие, живут в клетках. С ними даже можно играть.
- Иглать? – глаза малышки превратились в два огромных блюдца.
- Да. У меня у самой в детстве была знакомая мышка. Она жила под моей кроватью, шуршала иногда. Я звала ее Хавронья и часто рассказывала ей, как прошел мой день.
- А лазве ваши папенька и маменька лазлешали вам игласть с мыской?
- У меня не было родителей. Я их не знала и жила в детском доме. Это такое место, куда отправляют деток, когда они становятся сиротками…
- А я знаю, - Полина так усердно закивала головой, что чуть не лишилась шапки. – Когда моя маменька умела, наш сосед, господин Паяцкий, говолил, сто я попаду в детский дом. А потом меня пливели к папеньке, и он сказал, сто я буду зить с ним.
- А разве раньше вы с папенькой не встречались? – после долгой паузы, осторожно уточнила я.
- Нет, - покачала головой девочка. – Маменька говолила, сто он нас блосил. Но папенька сказал, сто он не блосал. Он плосто не знал, де меня искать, инасе плиехал бы в тот зе день. Он холосый.
Вот те раз!
Выходит, у Меньшикова и не было никакой жены. А Поля… приемная? Или дочь старой любовницы, что более соответствует правде. Но какой мужчина! Так прикипеть к незнакомому ребенку. Значит, он и вправду… хороший.
- Лёса! Лёса! – прервал мои мысли тонкий визг Полины.
Схватив меня за рукав полушубка, девочка запрыгала на месте, показывая маленьким пальчиком в даль.
- Что?
- Это Лёса. Вон там…
Я присмотрелась.
Идущий вдоль дальнего дома паренек в черном гимназистском пальто, с выглядывающими из-под шапки рыжими кудряшками и вправду до жути напоминал моего младшего «братишку», который, в этот самый момент, должен грызть гранит науки.
А не болтаться без дела по улицам.
Я решила его окликнуть. Открыла было рот, чтобы позвать по имени, но в ту же секунду передумала.
Братишка у меня себе на уме. Придумает десять правдоподобных историй, чтобы выпутаться из ситуации. Надо ловить с поличным. Тогда и правду узнаю.
Повернувшись к Полине, я приложила указательный палец к губам, призывая ее к молчанию. Взяла крошку за руку и направилась вслед за Лешкой.
Мы держались на расстоянии. Мальчишка слежку не чуял. Шел вразвалочку, прижимая к груди кожаный портфель. По сторонам не глядел. Целенаправленно вел нас за собой прямо по дороге, и свернул, только когда за углом нарисовался кабак.
Схватился, паршивец, за ручку двери, на которой красовалось незатейливое название - «Медвѣ'дь». Юркнул внутрь и был таков.
В шоке от увиденного, я сначала остановилась. Затем подорвалась как ошпаренная, а поравнявшись с заведением, прислушалась.
Тишина.
Что не удивительно, учитывая ранее утро. Питейные заведения открывались ближе к вечеру, и вот тогда за сотни метров становились слышны крики и музыка.
Место определенно не для детей. Тогда что здесь забыл мой бестолковый брат?
Будь я одна, без промедления ворвалась бы внутрь, скрутила Лешку за ухо и вывела наружу. Но со мной была Поля. И о том, чтобы оставить ее на улице – не могло быть и речи.
Уйти я тоже была не в силах. Внутри этого непонятного места находился еще один, не чужой мне ребенок. И пусти я все на самотек, от волнения сошла бы с ума.
Дура! Ну что мне стоило его позвать? Сейчас бы не изводилась понапрасну.
Эх, была не была.
- Полина, будь хорошей девочкой. Держи меня крепко, и не отпускай. Поняла?
Малышка, которая восприняла слежку, как некое приключения, восторженно закивала и теперь уже сама приложила свой маленький пухлый указательный пальчик к губам.
Шумно выдохнув, я собралась с духом и толкнула тяжелую дверь. Но стоило той поддаться, как меня чуть не сбил с ног исходящий изнутри запах пота, перегара и чего-то еще… резкого и неприятного.
Даже Поля сжала носик, чуть слышно прошептала «фу» и поморщилась.
Ну, Лешка, доберусь я до тебя!
Закрывать я за нами не стала. Во-первых, этот кабак не мешало проветрить. А во-вторых, нужно было заранее подготовить путь отступления. Мало ли, чем все закончится.
Небольшое, обставленное деревянными столиками помещение можно было бы назвать пустым, если бы не двое засидевшихся с ночи пьяниц, которые при виде нас с Полей разразились скрипучим смехом и свистом.
- Ты ж погляди, Петька. Неужто барыня к нам заглянула с ребетенком? Шубка бела, сапожки новехоньки… Из знатных, зуб даю.
- Да, накой мне твой кривой зуб, Кузьма? Я и сам вижу!
Игнорируя их, я огляделась и, не обнаружив Лешки, направилась вперёд. Прямо к стойке, за которой стоял черноволосый парень крепкой наружности и протирал стаканы.
Его недоумевающий взгляд скользил с меня на мою подопечную и обратно. Но в отличие от едва вяжущих лыко клиентов, предпочитал ничего не комментировать.
- Здравствуйте, - поравнявшись с ним, поздоровалась я. - Сюда пару минут назад зашёл мальчишка. В чёрном пальто, зовут Алексей. Вы его не видели?
Он нахмурился.
- Рыжий, с черной сумкой?
- Да, - радостно закивала я, готовясь поймать и всыпать по первое число негоднику, из-за которого сама сейчас лезла в неприятности. Но тут парень за стойкой перестал хмуриться и расплылся в щербатой ухмылочке.