– Ты вовремя, Дубровский, – произнесла Катя, – я уже планировала было повеситься.
– Глупости, – сказал Миша.
Катя включила воду, набрав в ладони теплой воды, погрузила туда лицо, а потом сунула голову под струю.
– Пойдем, – позвала она, смыв косметику, – мне надо кое-что кое-кому сказать.
Они вышли из туалета, крепко взявшись за руки. С мокрых Катиных волос стекала вода. Миша улыбался. Ася увидела их первой, и ее лицо вытянулось. Вслед за Асей гости принялись поворачиваться к Мише и Кате. Мелькнуло ошеломленное лицо Елены Варфоломеевны. С открытым ртом застыл папа невесты. Мама ойкнула, и из ее губ вывалился кусочек крокодильего шашлычка. Миша и Катя принюхались. В воздухе отчетливо пахло розмарином. Они сильнее сжали руки. Жених медленно поднялся со стула, с трудом справившись со своими телесами.
– Какого черта? – громко спросил он. – Что за цирк?!
Тамада нервно глотнула кофе из чашечки, стоящей на столе. Виталий Дмитриевич протер глаза и уставился на пару.
– А вот и Дед Мороз со Снегурочкой! – объявил он. – Елочка, зажгись!
Никто не засмеялся. Мужчина в клетчатой рубашке и джинсах принялся пробираться поближе к Кате с Мишей. У него были огромные кулаки и внимательные глаза.
– Что это значит? – повторил жених.
В голосе была угроза. Катя и Миша прижались друг к другу плечами, крепко сплетя руки.
– Свадьбы не будет, – сказала Катя в полной тишине. – Я люблю другого.
Жених снял пиджак. Его глаза наливались красным. Он опустил большую голову и смерил взглядом Мишу.
– Отойди, – велел он Кате.
Вместо этого Катя вцепилась в Мишу двумя руками, как опаздывающий на работу хватается за поручни последнего в этом тысячелетии троллейбуса.
– В сторону, – прорычал жених, наступая.
Он схватил вилку, зубцы ее смотрели вверх. Теперь туша жениха нависала над худеньким подростком и бледной Катей. Он поднял вилку, прицеливаясь. Ася прижала руку к сердцу. Елена Варфоломеевна схватила тяжелую пепельницу.
Тамада одним махом допила кофе.
– Это часть сценария, – сказала она, пытаясь разрядить обстановку, – похищение невесты, ну, все как обычно. Дорогого жениха просим успокоиться.
Кое-кто заулыбался, послышались смешки, обстановка частично разрядилась. Жених опустил вилку и посмотрел на тамаду.
– Так это такие шутки? – в бешенстве спросил он.
– Это не шутки, – тут же повторила Катя, сводя к нолю усилия тамады. – Свадьбы не будет.
Из-за стола поднималась мама невесты и ее папа. Жених снова повернулся, перехватив вилку. Электрический свет ярко поблескивал на четырех острых зубцах.
– Катя, срочно домой, – сказала мама.
– Немедленно, мы там с тобой поговорим, – произнес с угрозой папа.
Миша отпустил руку Кати и встал в боксерскую стойку. Ах, как он жалел, что у него нет с собой BFG или хотя бы пистолета.
– Беги, – велел он Кате.
Кто-то прыгнул вперед и встал рядом с Мишей.
– Привет, – сказал мужчина в клетчатой рубашке и джинсах. – Ну что, повеселимся?
И он сжал кулаки, огромные, как кувалды. Жених заколебался. Мама невесты схватила тяжелую крышку от утятницы, папа выхватил шампур. Тамада побледнела. Елена Варфоломеевна пробивалась к Мише и Кате с пепельницей наперевес.
– Ты кто? – спросил Миша.
– Медуза, – ответил мужчина в клетчатой рубашке. – А вы как всегда все испортили, козлы, как всегда! И чего я с тобой связался, сам бы в гору проник и бабушку спас.
– А бабушка где? – спросил Миша, оглядываясь.
– Познакомлю, она редко из дома выходит, – кивнул Медуза.
В эту секунду тамада покачнулась и рухнула на пол, сметая со стола посуду.
– Позвоните доктору Хаусу! – закричал Виталий Дмитриевич, а потом кинулся делать упавшей искусственное дыхание.
Но все тщетно. Прибывшим через несколько минут медикам осталось только констатировать смерть тамады.
– Сумасшедший дом, – говорил папа, меряя шагами гостиную. – Как я теперь Кругловым в глаза посмотрю? И где мой сын? А? Вместе с дочерью Кругловых? Елена Варфоломеевна, я вас спрашиваю как няню! Вы знаете, что мой сын находится под подозрением в связи с отравлением тамады? Ее насмерть отравили! Прямо на свадьбе этой разнесчастной.
Мама, сидевшая на диване в хорошеньком золотистом пеньюарчике, приложила платок к векам, чуть не проткнув себе глаз ногтем с длинным, как стилеты, маникюром. Даша пробежала через гостиную и скрылась в кухне. Потом пробежала из кухни и скрылась в детской. Потом снова из детской – в ванную. Взрослые растерянно провожали ее взглядами, думая о своем.
– Знаю, – кивнула Елена Варфоломеевна. – Что Миша подозреваемый.
– Что вы еще знаете? – наклонился к ней папа. – А? Где он?
– Вот где – я не в курсе, – сказала няня. – Следователь полагает, что Миша отравил тамаду, чтобы сорвать свадьбу. Кофе в чашке было нашпиговано цианистым водородом.
Папа сел в кресло и обхватил голову руками.
– Все равно нелогично. Почему Миша, если это сделал именно он, отравил тамаду, а не жениха? Или в неразберихе тамада выпила не свой кофе? К тому же где мой сын мог взять цианистый водород, где?
– Во многих косточках содержится амигдалин, – сообщила Елена Варфоломеевна, – это гликозид, который при разрушении зерен расщепляется с образованием глюкозы, синильной кислоты и бензальдегида. Смертельная доза для человека – около пятидесяти зернышек горького миндаля.
Мама, как видно, была так впечатлена познаниями няни, что перестала плакать и вытаращила глаза, один из которых был чуть больше, чем другой.
– Понятно же, что мой сын не мог ничего такого сделать! Он миндаль не расщеплял! И где бы он его взял, горький? В магазинах же только сладкий.
– В Крыму, – сказала няня. – Там его полно, растет по обочинам дорог. Особенно много таких деревьев на мысе Меганом.
Мама снова впечатлилась. Папа хмыкнул. Ему остро захотелось пива.
– Миша в последний раз был в Крыму в десятилетнем возрасте, – произнес папа.
– Это я моделирую ход мыслей следователя, – пояснила няня.
Папа потер сизый нос и посмотрел на экран мобильника. Пятнадцать пропущенных звонков. Он ощутил сильное желание выключить телефон, который постоянно требовал его внимания, требовал концентрации и не давал побыть одному, и вообще – не давал думать. Где бы папа не был – в ресторане, дома на диване, в ванной или в туалете, его везде могли достать звонком, сбивая с мысли.
– Мой сын тамаду не убивал, – сказал папа. – Вы это знаете не хуже меня. А скрывается он из-за дочери Кругловых, свадьбу которой расстроил. Кругловы уже приезжали мне всем семейством морду бить, еле отбился.
И папа потер скулу.
– Так и не понимаю, – поднял он руки вверх, – как такое могло произойти? Прямо на свадьбе! Сказали бы они раньше, что у них страсть, так по-тихому, может, отменили бы свадьбу-то. Сопляк! А я думал, он только в игры на компьютере умеет играть и девушками еще не интересуется.
– В этой истории много непонятного, – сказала Елена Варфоломеевна, – я же присутствовала при происшедшем. Миша не разговаривал с невестой, не подавал ей знаков никаких, сидел и скучал… а потом она пошла в туалет, он побежал за ней, а вышли они уже вместе, держась за руки. Самое быстрое предложение руки и сердца в новейшей истории человечества.
– Надо найти настоящего убийцу тамады, – констатировал папа. – И вы, Елена Варфоломеевна, этим займетесь. Как няня!
Он просиял, ощущая облегчение от того, что нашел кому поручить задачу.
– Позвольте, – произнесла Елена Варфоломеевна, вытаращив глаза, как мышка, случайно наступившая на удава. – Вы думаете, я справлюсь?
– Непременно, – ответил папа. – Обязательно справитесь. В вас есть что-то такое, что заставляет людей рассказывать вам правду, я же вижу. У вас открытое лицо и такие внимательные глаза, что от вас ничего не хочется скрывать! Все бы так и выложил, наизнанку бы вывернулся, всю бы правду расска…
Тут папа взглянул на супругу, кашлянул и замолчал.
– Найдите моего сына и убийцу тамады, – попросила мама, молитвенно сложив руки.
Она опаздывала на маникюр и оттого страшно нервничала.
– Ну, я постараюсь, – наконец сказала няня.
Повеселев, папа схватил телефон и принялся отвечать на звонки.
Медуза тыкал толстыми пальцами в кнопки на кофеварке.
– Я давно играю, да. Только я играл за медуз с бабушкой, а Катя – с тобой, крокодил.
– Да, – улыбнулась Катя.
Миша сидел на стуле напротив, и по его телу разливалась сладкая истома. Воспоминания о прошедшей ночи волновали и будоражили. В реальности все оказалось еще лучше, острее и ярче, чем в воображении.
«А ведь я столько раз слышал, что никогда нельзя ничего ждать. Если чего-то долго ждешь, чего-то долго хочешь, представляешь, жаждешь, капаешь слюной, то потом часто наступает разочарование».
– Мне надо в школу, – сказал он. – Но теперь это невозможно, меня ж там поймают.
– Тебе что, снаряд от BFG в голову попал? – спросил Медуза. – Зомби розмарином затравили? Какая школа? Пойдешь грузчиком работать, аллигатор.
– Надо учиться, поступать в институт, потом работать, – проговорил Миша, посмотрев на Катю. – У меня же… ответственность.
– Какие ты слова знаешь в свои шестнадцать, – сказал Медуза.
– Мне тоже надо в институт, – сообщила Катя. – Я на третьем курсе уже. Но тоже нельзя. Меня там будут ждать.
Мише опять нестерпимо захотелось повторить все то, что было ночью. Он сидел и не верил, что сказка обернулась явью, и он, Кроки, теперь со своей принцессой. Во плоти.
Миша посмотрел в декольте ее махрового халата и с трудом удержался, чтобы не облизать языком губы.
– А я выспался, – сказал он.
– Я тоже, – засмеялась Катя. – Впервые за последний год.
– Вы не о том думаете, – произнес Медуза. – Думайте о том, кто убил тамаду. А то закончится тем, что вас посадят в разные камеры. Ибо следователи никогда не поверят, что свадьба, которая завершилась побегом невесты, к смерти этой женщины не имеет никакого отношения. Возможно, тамаду отравили случайно. Для кого предназначался яд?