— Спасибо, Маш. Я, правда, не хочу его видеть.
— Всё ещё страдаешь?
— Уже нет, но едва вспоминаю всё дерьмо, в которое он на пару с генеральной меня обмакнули, так тошно снова становится.
— Ну, сейчас придурок до тебя точно не доберётся, а потом разберёмся. Если что, сменим квартиру.
Удивлённо ойкаю. Мы с Машкой в ней с восемнадцати лет живём. Сначала арендовали, потом с помощью государства выкупили. Бедный район, старый дом и квартирка по взглядам современности убогая, но она была наша.
— Не ойкай, Земляничка! Пора менять гнёздышко. У нас с тобой скоро малыш родится, а тут рядом ни одной толковой детской площадки. Сейчас недвижимость в цене, а мне шеф обещает райскую премию за эту работу.
— Что, кстати, с заказом? — сглатываю стоящие в горле слёзы, но даже её не благодарю, обидится.
У нас не принято, так как это нечто естественное, как утром солнце встаёт. Один за всех и все за одного! Три мушкетёрки!
— Пока отлично. В понедельник закончат тестирование нового оборудования, тогда и поедем смотреть новую жилплощадь. Мармеладик обещает подогнать особо выгодные варианты.
— Ну, раз вы всё решили, то даже спорить не стану.
— И правильно, — и тут же меняет тему. Кто ещё у кого научился. — А я тебе присылала свою новую кружевную прелесть.
— Нет. Хвастайся.
У Сорокиной был один грешок- страсть к нижнему белью, причём чем вычурнее, тем выше ценилось. Как по мне, парень при виде Машки в таком облике должен на месте в штаны кончать. Уж больно хороша эта чертовка.
— Воот. Лови. Винный.
На фото её аккуратный бюст троечка, упакованный в пену кружева с несколькими миниатюрными бантиками, а в ложбинке капелька-кристалик. Оргазм мужика — неоспоримый факт.
— Маш, ну, как всегда, божественно!
— Ага. Я тебе тоже такой купила. Будем вместе щеголять по новой квартирке. Но, Земляничка, без трусов в паре. Акция была только на «верх».
Я ржу, представляя нас с Машкой в пустой квартире, но в дорогих бюстиках.
— Ой, твой гематолог ответил. Просит прислать мои анализы.
— Ладно, давай всё ему отправляй. Потом мне отпишешься.
— Да я уже отправила. Ну, мне пора. Опаздываю на тренировку.
Мы прощаемся громкими чмоками, и я радостная откидываюсь на спинку качели. Отталкиваюсь ногами, подставляя лицо под тёплые порывы ветерка.
Перемены. Но я буду верить, что только счастливые.
— Ники, значит, ты от нас уезжаешь?
Грустный голосок и печальные глазки рвут мою душу в секунду. Приехали!
— Ванилопа, карамелька моя, — нежно зову и протягиваю к ней ладошки, пока пытаюсь подобрать достойный ответ.
Девочка резво запрыгивает ко мне на качели и устраивается у моего бока. Тепленькая такая, маленькая и так вкусно пахнет, что утыкаюсь носом в её макушку.
— Малышка, я же не могу остаться навсегда, — и целую, целую шелковистые волосики.
— Почему?
О боже! Порази меня громом! Что в таких случаях принято говорить? Особенно, когда у самой сердце на части от тоски.
— Потому что у тебя есть родители, они тебя очень любят, а я же только няня.
Лика замерла, будто и дышать перестала.
— У меня есть только папа. Мама … она меня не любит, — признаётся моя отважная девочка и прячет носик у меня на груди. — Ники, мне с тобой нравится. Очень.
Всё. Сижу реву так, что слёзы ручьями хлещут. Гормоны, мать их… а ещё я знаю, что такое расти без любви родителей, но в моём случае их вообще никогда не было.
— Ники, не плачь. Я не хотела. Ты обиделась? — отрывается от меня девочка, когда мою грудь начинает сотрясать от сдерживаемых рыданий.
В небесных глазках тоже слёзы, что тут же капают на нежные щёчки. Это реально какая-то пытка. Вот же… Панталонович! Убить его мало за такую подставу!
Хотя умом понимаю, что мужчина тут как раз ни при чём. Это я сама привязалась к девочке, дурында.
— Лика, я не обиделась. Что ты… я просто тоже расстроилась, что мне придётся от вас уезжать. Но, Ванилопа, это не значит, что ты мне безразлична.
Пытаюсь подобрать ещё какие-нибудь достойные слова утешения, чтобы вытравить из детских глаз недетскую печаль, но шум подъезжающей машины и открывающихся ворот отвлекают нас обеих.
Яровой, как чёрт из табакерки, выскакивает из авто с водительской стороны, едва то тормозит во дворе. Вернулся?!
Не успеваю понять, больше радуюсь или опечалена возвращением блудного отца, как он широкими шагами движется в нашу сторону.
Малышка с радостным писком несётся к родителю, а я остаюсь на качелях и быстро оттираю лицо от следов рыданий.
Едва успеваю тихо высморкать нос, как большая тень закрывает меня от последних лучей заката.
— Значит, сырость развели? И по какому поводу? Что-то не поделили? — внимательно изучая моё лицо, Яровой ссаживает Лику со своих рук рядом со мной.
Мы с малышкой заговорщицки переглядываемся, но обе не решаемся открыть рот. Перевожу взгляд на мужчину и немного подвисаю, словно вижу его в первый раз, но при этом знаю.
Высокий, мощный, до жути сексуальный, особенно вот так с растрёпанной золотистой шевелюрой, напряжённые слегка тонкие губы, колючая, но приятно щетина, две поперечные морщинки на лбу и потрясающе глубокие на эмоции глаза. И почему я решила, что они холодные.
— Вероника, — тихо зовёт меня Захар, замечая мой лёгкий транс. — Что случилось?
— Ох, папа! Ники от нас уходит, — неожиданно для меня выдаёт Лика, при этом вцепившись в мою руку. — Ей там какой-то дядя искал квартиру новую, и ещё ей кто-то новый бюстгальтер подарил.
М-да! Сдала как стеклотару! Притом, что чертовка слышала только части нашей с Машкой беседы, смысл она сама приклеила.
— А вы, Вероника Андреевна, смотрю, не скучаете и активно проводите время.
И, вроде бы, мы друг другу ничего не должны, но возникает странное желание начать оправдываться. Что я не я и корова не моя…
— Бывает, — неопределённо тяну и бочком пытаюсь сползти с качелей.
Чувствую себя совсем гномиком, когда Яровой вот так надо мной возвышается, а ещё перед моим лицом обтянутый футболкой пресс и пряжка ремня очень красивая, с головой дракона, кажется.
Вероника, вот снова не о том ты думаешь!
— Я так понимаю, это всё к теме субботнего отгула? — назидательно изрекает Захар, а его взгляд уже не такой волшебный. Теперь там угрозы и тьма, что опускаю голову.
Лучше пресс и дракон.
— Частично, — выкручиваюсь и ухожу от полноценного ответа.
Мужчина недовольно выдыхает, а я уже на низком старте. Врать не хочу, но и правды знать всяким Панталоновичам необязательно!
Тут малышке надоедает наблюдать за брифингом взрослых, и она требует решить её проблему.
— Пап, а как я буду без Ники? Снова новую няню? Я не хочу!
— Конфетка, возможно, иногда и няня, но я планирую теперь побольше быть дома.
В этот момент я уже слезла с качелей и теперь затеяла активную уборку во дворе. Яровой и дома?! Это как телохранитель онлайн что ли?
Небольшой юмор поднимает настроение, но на душе всё равно тоскливо. Как-то всё не так идёт, неправильно что ли? А как должно быть, хрен его знает!
Разговор отца с дочерью теперь не слышу, ибо удалилась к бассейну, чтобы собрать там водные игрушки. На небо стремительно наползают сумерки, так что пора возвращаться в дом.
И надо бы в бункер схорониться. Яровой же сейчас прилипнет с расспросами, как банный лист к мокрой заднице, а я, как оказалось, на поверку слаба на минимальные дистанции между нами.
Но фортуна в кои-то веки показалась мне лицом, а именно постоянное сопровождение до самой ночи в лице Лики и иногда экономки.
Утром Яровой с первыми петухами скрылся из дома, по заверению Ванилопы — на работу, а, по словам Варвары Петровны — на свидание с бывшей женой.
Напряглась, сама не понимая из-за чего. У них общий ребёнок и явно проблемы в отношениях, почему бы не пообщаться.
Но кажется, меня сегодня посетила мадам ревность, которую не звали, а только всячески выпинывали, чтобы душу мою не терзала картинками эротического характера.
После обеда пришло сообщение от Марии:
«SOS!!! Нужна твоя срочная помощь! Можешь отпроситься в отгул уже сегодня вечером?»
А жизнь-то становится всё веселее и веселее.
Позвонить Яровому не решаюсь, так как наши словесные баталии не всегда имеют успех. Пишу в телеграм.
Я: «З.П., извините, пожалуйста, но мне надо срочно уехать по делам. Вернусь в воскресенье около десяти утра»
Жду ответа минут десять, а за это время успеваю кучу отмазок придумать.
Панталонович: «Раз нечто срочное, то отпускаю вас. В воскресенье без опозданий»
— Да знаю я! — бурчу на потухший экран телефона, у Лики в десять тридцать тренировка по плаванию.
Вот! Что и требовалось доказать, Земляникина! Сдалась ты ему, как козе третий рог и тот на заднице. Отпускает без всяких вопросов, хотя убеждён, что у меня намечается программа максимум.
Не думаю об этом.
Всё объясняю Лике с экономкой, которая за ней приглядит до возвращения отца, а сама вызываю такси и несусь домой спасать Машку.
Влетаю вихрем в квартиру, даже не зная, чего ожидать- крови, побоищ или ещё чего похуже.
Сорокина как ни в чём не бывало красит ногти на ногах, но при моём шумном появлении промахивается мимо и красит ярко алым весь палец.
— Твою матрёшку, Земляникина! Ты меня напугала!
— Я?! А это твое хелпи, хелпи… нормально, значит? Ещё скажи, что самой не хотелось ногти красить?!
— Не хотелось! — и прикрывает голову руками, так как в неё летит моя ветровка.
На улице вдруг неожиданно стало моросить в противовес ясному прогнозу.
— Ой! — снаряд попал точно в цель. — Ники, ты не так поняла. Помощь мне нужна не с ногтями.
Складываю руки на груди, мол недовольна, но убивать пока не стану.
— Сходи на встречу с гематологом!
Знак вопроса вдоль всего моего тела.
— Ники, ну очень надо!
— Это ещё зачем?
— Забрать мою выписку с рекомендациями.