А я: «И не надо! Я тоже не смогу без тебя!»
И внутри моего тела разливается тепло как после экстаза, только оно нежное, сладкое и пахнет… ванилью.
— Зар, а почему ты меня зовёшь Ванилькой? — я наконец догадалась спросить.
— В нашу первую встречу ты божественно пахла ванилью. Я никогда не был сладкоежкой и мучное вообще мало ем, но тебя вместе с этим запахом в ту ночь был готов сожрать и не подавиться. Между прочим утром я планировал продолжить знакомство.
Уткнулась носом в его шею, наслаждаясь покоем души.
— А мне стало стыдно, так что решила даже не начинать знакомства с тобой.
Яровой тихо посмеялся, окончательно перетаскивая меня на свои колени. Теперь он нас раскачивал.
— Как оказалось, у судьбы были другие взгляды на нас с тобой, — расслабленно выдыхает Захар, оставляя лёгкий поцелуй в висок. — Только ты до сих пор не ответила согласием на моё предложение руки и сердца.
— Боже, Яровой! Как банально! Под шумок решил взять расслабленную девушку под узды? И как только ты начальником безопасности стал. Никакой фантазии.
— Стал, так как желающих не оказалось. Одно время графа очень сильно жаждали ликвидировать.
— О! Поверь, я понимаю этих людей. Есть в нём нечто зловещее.
— А во мне, Ванилька, есть?
Задумалась.
— Ну же, говори, раз в тебе чакры предсказательницы открылись.
— Нет, Панталонович, в тебе никакой зловещности, одна дурость как у пятилетнего. Повезёт нам, если родится сын, то будет ему полноценный напарник по играм.
Вот так ему! А не надо было так открыто дерзить на мои мысли вслух.
— Земляникина, да ты нарываешься?! — радостно пропел Захар.
— Нарываюсь, Панталонович, а с тобой иначе никак. Придётся секса до второго пришествия ждать.
— Ванилька! — угрожающе рокотал мужчина, от чего у меня мурашки по телу.
Вот люблю его заводить.
— А что сразу Ванилька?! У меня, между прочим, гормоны и повышенная потребность в оргазмах.
И тут я в ожидании, как меня мой принц галопом потащит в спальню, а он … ржёт. Конь, вашу мать! Подменили принца на животинку! Несправедливо!
— Ники, я не могу… даже не знаю, что мне больше нравится с тобой делать.
— А какие есть варианты? Я помогу определиться.
— Разговаривать с тобой или любить до потери пульса… моего.
— Ну, это же просто. Надо совмещать, Зар, и обычно, если никто не выпендривается, получается всё замечательно.
Он снова широко улыбается, и я ему в ответ. И это тоже так просто!
— И ладно, Яровой, так и быть. Я зачту это твоё признание в любви. Так понимаю, на большее рассчитывать не стоит.
— Ну, Ванилька, ты изначально знала с кем связалась, — с ноткой великого трагизма комментирует мужчина, но в глазах столько нежности, что утонуть можно.
— Да, да, Захар Пантелеймонович. Договор на аренду няни у вас составлен отвратительно. Сплошное рабство. Не удивительно, что остальные няни у вас не задержались.
А тут мой бывший работодатель так зловредно блеснул очами.
— Яровой, а подробности?
— У тебя был нестандартный договор, Ники, — тут же послушно несчастный сдал все явки и пароли. — Если честно, когда я его правил, то даже знал, чего хочу больше: чтобы ты, плюнув, подписала, или взбрыкнула своими чудесными ножками и грациозно ушла.
— Мужчины! — философски протянула я, убирая непослушную прядь с его лба, что при каждом полете качелей вниз утыкалась в голубой глаз. — Всё нам женщинам самим приходится делать.
— Ну не всё и не всегда!
— Ой, если ты насчёт роли своего сперматозоида в зачатии, то дальше даже не продолжай.
— Почему нет? Это неоспоримый факт, женщина.
— ТАК, мужчина, кто-то хотел получить моё согласие на замужество.
Яровой, не дурак, поэтому демонстративно закрыл рот на замок, а мифический ключик положил мне за вырез футболки.
— Умница, но не забывай, мне тоже нравится с тобой спорить.
— А это была чисто женская логика, — догадался он, и подмигнул в знак одобрения.
— Схватываешь на лету, мой бывший женоненавистник.
— Приходиться, моя бывшая няня.
Яровой поднимается с качели со мной на руках.
— Пошли в дом, Ванилька. Буду тебе перевязку делать.
— А как же сбор кроватки?
— Успеется. Тем более ты сама заявила, что ещё рано.
И не стала спорить. Ведь действительно говорила, а ещё просила внимания для себя любимой. Как говорится, главное чтобы мужская инициатива регулярно поощрялась.
Эпилог
— Захар, прекрати истерику! Схватки у меня, а кругами по дому с причитаниями бегаешь ты. Не думаешь, что это как-то ненормально?
Муж затормозил, взирая на меня глазами полного отчаянья. Можно было бы вечно умиляться этой картине — сраженному наповал шкафу-телохранителю предстоящими родами, как если бы не быстро растущие по силе и продолжительности боли в пояснице.
— Ненормально — это душить врача, принимающего роды у твоей жены, а я просто волнуюсь.
Вздохнула и махнула ладонью, разрешая… волноваться. Действительно, пусть лучше сейчас вон наволнуется до полного упадка сил, чем потом в родах будет чудить, как граф де Бомарше два месяца назад. Бедная Клара не знала, кого в первую очередь успокаивать: нервного мужа или полузадушенную женщину врача. Уже и не до родов было. Пришлось наследнику титула самому карабкаться к свободе.
А наш наследник тоже, кажется, очень спешит познакомиться, так что, прихватив свой уже давно подготовленный чемоданчик для поездки в родильный дом, пошла на улицу.
— Яровая Вероника, а куда это мы лыжи навострили без мужа?! — донёсся до меня гневный оклик из дома на весь двор, и это в два часа ночи.
Хорошо, что именно сегодня Лика с бабушкой уехали на два дня в гости к её подруге, у которой тоже гостила внучка. Хотя бы её не коснётся тирания нашего любимого агрессора, когда тот входит в фазу гиперопеки.
— Да какие тут лыжи, Яровой, ты мне сразу коньки тащи. Если сейчас покататься не успею, то хоть будет чего отбросить.
Про отбросить, конечно, пошутила, а вот насчёт коньков ни капли, ибо декабрь на редкость бесснежный, но зато с гололёдом, что надо.
— Ники, что за чёрный юмор в такой момент? — теперь гневный взгляд голубых глаз буквально во мне дыру прожигал.
Закатила глаза, схватилась за спину и громко ойкнула. Захар в секунды забыл, что сердился. Нацепив на лицо маску решимости, ринулся к машине, зацепив и меня с чемоданом по пути.
Ехали быстро и молча.
— Зар, ну ты чего такая бука?
— Волнуюсь.
— А я тут при чём? Между прочим, меня надо отвлекать от предстоящих мучений. Помнишь, нам на курсе молодых родителей вещали.
— А меня кто будет отвлекать? Ванилька, заканчивай балаган.
Поморщилась от нового приступа боли и легла на всю длину заднего сиденья.
— Плохо?
— Хорошо мне, Яровой! Хорошо. Рули спокойно.
А сама обдумывала, как бы избавиться от столь нервного папочки в родильном зале. Уверена, что буду вести себя плохо, а это доконает тонкую психику мужа.
— Зар, так клубники хочется. Может, привезёшь?
— А рожать?
— Ну, ты ещё три раза успеешь вернуться к главному процессу. Помнишь, нам говорили, как долго идут первые роды. А мне так сильно хочется, аж слюней полный рот. Если не веришь, то могу тебя обслюнявить.
Мужчина бросил подозрительный взгляд на меня через плечо, но я всем телом излучала искренность помыслов.
— Хорошо, но без меня сына не рожать!
— Как скажешь, дорогой.
В больнице нас ждали, немного потусовались в приёмной и сразу в родильную палату. Так что, как только Яровой, скрипя зубами, покинул мою палату, чтобы исполнить мою прихоть, схватила лацкан белоснежного халата моего врача.
— Марина Ивановна, если не хотите, чтобы вас ещё раз придушили, то советую максимально ускориться. ОНО вернётся, — кивнула головой в сторону дверей, через которые вышел мой ненаглядный.
— Сколько у нас времени?
Быстро прикинула расстояние и способность Ярового гонять даже через пробки, а тут вообще ночь, все дороги свободны.
— Думаю, часа три, максимум четыре.
— Придётся постараться! — вздохнула женщина, но явно воодушевилась.
И мы … успели. Яровой, наряженный в медицинский халат и шапочку, влетел в палату аккурат за минуту до первого крика сына.
На радостях, что всё закончилось, даже отрубилась на минуту другую. Устала как лошадь и жутко хотелось спать, так что решила передохнуть, пока малышом занимались медики.
— Ванилька, если сейчас не откроешь глаза, я тебя сам придушу!
Вот так всегда! С этим телохранителем никакой романтики.
— Зар, я тебе детей больше рожать не стану. Сам будешь. Никакой благодарности, — пробурчала, с трудом поднимая тяжёлые веки.
Муж склонился надо мной, а его глаза — два океана тревоги.
— Напугала меня. Не делай так больше, — прошептал мне, упираясь своим лбом в мой.
— Мне больше не спать? — уточнила, не понимая, чего от меня хотят.
— Не теряй больше сознание, — поправил меня, и ласковый поцелуй коснулся моих сухих искусанных губ.
Я?! Потеряла?! Но мысль растворилась в следующих словах мужа.
— Люблю тебя, Ванилька, но за то, что обманным путём избавилась от меня, надаю по попе.
От его горячего «люблю» у меня разом вся боль в теле прошла, даже включая усталость. Жар затопил душу по самые уши и щёки.
— То есть, Зар, чтобы ещё раз услышать от тебя признание в любви, мне придётся снова пройти родовые муки? — снова старательно спрятала свою эйфорию за любимым сарказмом.
Но в голубых глазах напротив, кроме нежности, смешинки, что видят меня насквозь.
— Ники, а ты, смотрю, слышишь только то, самой хочется? А насчёт наказания всё мимо ушей?
Он тоже смущён, напряжён, но глаз не отвёл. Доверие открыто нам до сих пор обоим даётся нелегко, но мы учимся. Практикуем.
— Конечно! Мне тут муж впервые в любви решил признаться, а ты про какие-то детские наказания лепечешь. Да пожалуйста, я даже сама юбку подниму и стринги кружевные приодену.