Да обычная она! Просто вчера был первый рабочий день, поэтому Арина и чувствовала себя более скованно, вела более сдержанно и осторожно. А сегодня… не утро, а череда стрессов. Сначала проспала и едва не опоздала – ага, уже во второй-то рабочий день – потом… В общем, слишком много суматохи и беганья туда-сюда и совсем не ко времени это зрелище…
Нет. Лучше внимательнее следить за дорогой. Машина чужая, и дети тоже. Да и собственной жизнью и целостностью Арина очень даже дорожит.
– За тобой опять заезжать после школы? – поинтересовалась она у Макара, останавливая машину у края тротуара недалеко от школьных ворот. – Сегодня бассейна у Евы нет, а английский позже.
Тот вытащил наушник, глянул чуть исподлобья
– Тебе понравилось?
Ой-ой-ой. Опять начался дерзкий мальчик.
Глаза блеснули тем же ехидным, наигранно-многозначительным интересом, как у…
– Ты очень похож на отца, – неосознанно вырвалось у Арины.
И, наверное, зря. Макар же сразу ощетинивался, стоило затронуть тему их взаимоотношений. Сейчас надуется обиженно, презрительно скривится. Ну вот, так и есть – усмехнулся и… неожиданно спросил:
– Он симпатичный? По-твоему.
– А! – Арина даже растерялась, ещё и сразу вспомнилось, что она увидела, ввалившись не в ту комнату. – Ну-у, думаю, да. Наверняка многие так считают.
– Значит, – Макар напряжённо (или опять ехидно?) прищурился, – я тоже?
– Ты? – Арина старательно закивала головой. – Конечно. – Развернулась назад. – Макар же у нас красавчик, правда Ева?
Та тоже кивнула, опять без лишнего напоминания расстёгивая ремень детского кресла, а потом с крайне серьёзным и чуть смущённым видом добавила:
– Но мне светлые волосы больше нравятся.
Глава 19
– Ещё не наигралась? В няню, – Борис улыбнулся, вроде бы и нежно, и в то же время чуть снисходительно, словно разговаривал с ребёнком, милым, любимым и всё-таки чуть несмышлёным.
– Борь, ну почему ты так относишься? – досадливо вздохнула Арина. – Я не играю, я работаю. И не могу сказать, что это слишком легко и просто. Хотя девочка, она… просто чудесная. С ней вообще никаких проблем.
– А с кем тогда проблемы? – Борис мгновенно помрачнел, внимательно и обеспокоенно глянул. – С её отцом? Он к тебе пристаёт?
– С ума сошёл! – ошеломлённо выдохнула Арина. – Тогда бы я сразу ушла. Да я и не вижусь почти с ним. Он тоже работает. И не дома. Иногда я ухожу раньше, чем он возвращается, и прихожу, когда его уже нет.
– И это тебя расстраивает? – многозначительно вывел Борис.
– Ну вот, опять ты. Бо-орь, – возмущённо протянула Арина, упёрлась подбородком в его плечо. – Ты что, ревнуешь? Ты думаешь…
– Просто, – многозначительно перебил Борис, – теперь, из-за этой твоей работы, мы видимся в два раза реже. А может и в три. С садиком было совсем по-другому. Определённые часы работы, свободные вечера, нормальные выходные. А это что? Тебе без конца приходится подстраиваться под чьё-то странное непредсказуемое расписание. А значит, и мне тоже.
– У тебя оно тоже бывает непредсказуемым, – напомнила Арина. – И командировки.
Интересно, сказать Боре или нет, что ей придётся перебраться в дом Котенковых на несколько дней, потому что глава семейства отбывает на какую-то Международную выставку какого-то там оборудования? Или просто отговариваться, если он вдруг захочет встретиться, что слишком занята, и сегодня как раз не сможет. Врать, конечно, нехорошо, точнее, утаивать часть информации, ведь занята она будет на самом деле, но ему наверняка опять что-то не понравится. Хотя – ничего же особенного, а если Борю смущает существование в доме Котенкова, то его-то как раз там и не будет в эти дни. Совсем.
Но самое неприятное, что в последнее время Арина слишком часто задумывается, а рассказывать ли всю правду. Она же не делает ничего предосудительного и всё равно предполагает, что Боря опять начнёт возмущаться. Или обидится. Хотя это ведь, наверное, вполне нормально, что он её немножко ревнует к другому мужчине. Значит, действительно любит, боится потерять.
Но с чего бы ему бояться? Разве она даёт повод? И он бы точно порадовался, если бы вчера всё сложилось иначе.
Они доделывали с Евой задание по английскому на завтрашнее дополнительное занятие, когда издалека долетели голоса, скорее всего, из холла на первом этаже. Сначала было даже толком не определить, кому они принадлежат, только догадываться – наверняка отцу с сыном. Они одни тут разговаривали на повышенных тонах, не с кем-то из остальных, а именно друг с другом.
Постепенно голоса набирали громкость, прорывались даже сквозь звуки доносившейся из планшета задорной песенки про буквы английского алфавита, и хотя слова по-прежнему не удавалось разобрать, интонации считывались легко и просто: раздражение, злость, недовольство.
Арина заметила, как до того уверенно расставлявшая карандашом галочки в нужных квадратиках рука Евы задрожала, растерянно заметалась над тетрадным листом, а потом и вовсе застыла. Песенка закончилась, в комнате воцарилась напряжённая тишина, и голоса стали только слышнее. Ева втянула голову в плечи.
– Ты чего? – спросила у неё Арина.
Ева запрокинула личико, глянула пронзительно, с испугом и надеждой.
– А папа Макара не выгонит?
– Конечно, нет! – воскликнула Арина, даже раньше, чем успела подумать над вопросом. – Ев, ну, с чего ты взяла? Разве твой папа хоть раз говорил о подобном?
Конечно, в жизни всё может быть, но почему-то ей не верилось, что Котенков способен выставить на улицу наполовину осиротевшего сына. Если только в сердцах ляпнул, что-то типа «Не устраивает, так катись отсюда». А Ева услышала, и запомнила, и поверила. Потому что маленькое дети принимают такие угрозы за чистую монету, не понимают, что это всего лишь случайно вырвавшийся словесный оборот, который произносится просто для придания значимости.
– Нет, – тихонько выдохнула Ева. – Но…
У неё так и не хватило решимости выговорить вслух, но Арина, похоже, поняла.
Возможно, малышка думает, что Котенков, вот так же однажды разозлившись, выставил вон её мать? Она же совсем крошкой была. Всего-то три годика. И, наверное, никто ей точно не объяснил, что произошла. Да Арина и сама это толком не знала. Поэтому, вдруг и правда? Даже, если та заслужила. Ведь Оксана Григорьевна нелицеприятно отозвалась о последней жене Котенкова. Но теперь Ева боится, что подобное может случиться и с братом.
– Евочка, ну конечно не выгонит, – как можно убедительней проговорила Арина. – А то, что они спорят… – вообще-то, не сдерживаясь, орут друг на друга, и Макар гораздо громче отца, – случается такое и между родственниками. Иногда. Но не страшно. Сейчас они обязательно успокоятся и опять помирятся.
Ева перевела взгляд на дверь, а потом опять посмотрела на Арину, по-прежнему испуганно, но уже не с надеждой, а недоверчиво, с какой-то смиренной недетской мудростью, причастностью к тайному знанию. Глаза подозрительно заблестели, нижняя губа дрогнула.
– Не волнуйся. Всё будет хорошо, – заверила её Арина, или, скорее, пообещала, решительно поднялась, направилась к двери.
Стоило приоткрыть её и донеслось слишком громкое и чёткое:
– Это всё из-за тебя!
Арина поскорее выскочила в коридор, плотно прикрыла за собой дверь.
– Я-то при чём? – Котенков говорил тише, но даже по напряжённому рычащему тремору в голосе становилось понятно, с каким трудом даётся ему эта сдержанность.
– Если бы ты был с нами… – зло выкрикнул Макар, – с ней, ничего бы подобного не случилось.
– И что бы я, по-твоему, сделал? – с раздражённым негодованием воскликнул Котенков. – Я постоянно предлагал ей деньги. Даже переводил, но она всё назад возвращала, не брала. Говорила, что ей ничего от меня не надо.
– Конечно! – с вызовом выдал Макар. – Ты ведь её предал.
– Мы просто разошлись, – чуть тише возразил ему отец. – Потому что… – и опять почти сорвался на крик, – просто потому что так в жизни бывает. Часто.
– Перестаньте! Пожалуйста! – громко и чётко произнесла Арина, спустившись на пару ступенек и навалившись на перила, но на неё никто не обратил внимания, даже головы в её сторону не повернули. Не услышали, не заметили, или, скорее, проигнорировали.
– Ну да, часто, – Макар зло рассмеялся. – Прям все подряд в семнадцать женятся и детей рожают. А потом сбегают, чтобы никто не мешал им мир покорять.
– Да куда бы я с вами? – опять вознегодовал Котенков. – У меня же не было ничего. А потом бы я вас забрал, но твоя мать…
– Да за… – с ненавистью выдохнул Макар, но закончить не успел, Арина помешала. Точнее, не только она.
Глава 20
Она честно пыталась быть сдержанной и вежливой. Но сейчас это не работало. Совсем. Да и дело было не только в Еве, вообще в происходящем, в его бессмысленности, грозящей обернуться катастрофой. Так не решаются проблемы. Так можно сделать только хуже, разрушить всё до состояния «Восстановлению не подлежит», которое потянет за собой непоправимые глупости.
Арина отступила на шаг от перил, завертела головой. Взгляд заметался по сторонам, но ничего подходящего не обнаружил поблизости, только…
Ну, ничего не поделаешь! Арина подскочила к стене, сорвала висящую на ней декоративную тарелку – даже рисунок на ней толком не успела рассмотреть – рванула назад к перилам, размахнулась, прицеливаясь.
Она ни в кого не метилась, только в пол. Тарелка в него и ударилась, с грохотом, разлетелась на осколки. Вот тогда они оба и отреагировали. Одновременно, как по команде, развернулись, запрокинули головы, прожгли пронзительными взглядами.
И как только Арина моментально не упала замертво, да и вообще весь второй этаж не обвалился?
– Что вы себе позволяете? – прорычал Котенков. – Это такому психологов учат?
У Арины, если честно, пальцы дрожали, и сердце испуганно бухало после такого сумасшедшего поступка. Никогда ещё ей не приходилось швырять в людей посудой. Ну разве только в глубоком детстве, игрушечной. Но сейчас у неё просто выхода не было, иначе никто бы её не послушал.