В эскорте? То есть она для него примерно на том же уровне?
– Извините, – сухо произнесла Арина. – Я не смогу. Ева ещё домашнее задание не делала.
– Так ведь вечер не сегодня, – уточнил Котенков.
– Не важно, – отрезала она твёрдо. – Я всё равно не смогу. И, – опять напомнила со значением, – у меня жених есть.
– А я ему позвоню, – невозмутимо парировал Котенков, – разрешения спрошу.
Да он её троллит, тупо троллит и мысленно ржёт над ней с самым серьёзным видом. За то, что она смелости набралась и всё ему напрямую выложила. Ещё и пользуется тем, что он тут хозяин, а она – наёмный работник и не сможет ему ответить теми же колкостями и насмешками.
– Мне надо идти, – безучастно констатировала Арина, не дожидаясь, что Котенков ещё скажет, как попытается поддеть, развернулась, напрочь забыв, куда и зачем шла, двинулась к лестнице на второй этаж, к Еве.
Глава 25
– Ариш, – прорвалось сквозь сладкую полудрёму.
– М-м-м, – лениво откликнулась Арина.
Они сидели на диване в её квартире и вроде бы смотрели телевизор. Арина забралась вместе с ногами, сложила колени, привалилась к тёплому Бориному боку. Кажется, она и правда задремала, пригревшись и расслабившись. Как же было хорошо и спокойно, и не хотелось больше ничего, кроме безмятежного молчания и уюта.
Наверное, она действительно устала за последнее время, не столько физически, сколько эмоционально. Непривычная работа, не просто специально предназначенное здание, а чужой дом, особенный уровень отношений, совсем не такой, как на обычной официальной работе. На всё это уходило гораздо больше усилий. Поэтому настолько важно вот так, просто, посидеть с близким человеком, ничего особо не делая, зато ощущая его тепло и поддержку. И не обязательно на словах. Точнее, даже лучше – без слов.
– Ариш, – повторил Борис, добавил одновременно и с лёгким осуждением, и с сожалением: – Я скоро забуду, как ты выглядишь.
– Вот уж не думала, что у тебя проблемы с памятью, – попробовала отшутиться Арина, нехотя отстраняясь, приподнимая голову и с наигранной озадаченной сосредоточенностью вглядываясь в его лицо. – Вроде молодой ещё. Или ты скрываешь от меня свой истинный возраст? А на самом деле тебе где-то около тысячи, и ты древнее божество.
Борис не обиделся, но решительно отмёл её иронию.
– Я между прочим серьёзно.
Почему он раз за разом возвращается к этой теме. Вроде бы раньше, пока она работала в садике, он никогда не говорил, что это мешает их отношениям. Хотя, конечно, сейчас у неё ненормированный рабочий день, и она редко может заранее сказать, когда освободится. И выходные бывают заняты. Но ведь и у самого Бориса всё то же самое. Ещё и командировки. А она ни разу не высказала ему претензий.
Неужели дело действительно в ревности? Или он реально считает работу няней недостойной? Непонятно. Но постоянно спорить об одном и том же уже порядком надоело. Было бы о чём.
– Ну, Борь, – Арина выпрямилась, специально отодвинулась ещё немножко, чуть приосанилась, многозначительно дёрнула бровями, – Вот. Я здесь, с тобой. Смотри сколько хочешь.
Он и правда посмотрел. И недавняя расслабленность слетела, сменившись совсем другими ощущениями.
В его глазах будто полыхнуло пламя, и взгляд обжог, откровенный, моментально наполнившийся чувственным желанием взгляд. Скользнул вниз, от лица. Горячая ладонь легла на бедро, медленно поползла вдоль, сдвигая подол халатика, делясь своим жаром и трепетом, почти подобралась к паху, остановилась. Пальцы вдавились немного сильнее, делая прикосновения куда более ощутимыми, ещё сильнее разгоняя жар.
Арина неосознанно напряглась, сжала бёдрами его ладонь. А Борис опять заглянул в глаза – губы едва заметно шевельнулись, кадык дёрнулся – второй рукой отодвинул с Арининого лица прядь волос, заправил за ухо, да так дальше и вёл пальцами – по мочке уха, по щеке – мягко касаясь кожи. Добрался до рта, дотронулся до губ, легонько надавил, сминая.
Ещё мгновение назад ничего подобного у Арины и в мыслях не было. И непонятно, с чего вдруг вместо одного лица привиделось другое. Самоуверенный кошачий прищур, ехидный блеск в глазах. И дальше представилось – твёрдо очерченный подбородок, крепкая шея, широкая линия плеч.
– Борь, подожди! Подожди! – Арина отодвинула от лица руку Бориса, немного подалась назад.
Это же ненормально: быть с одним, представлять другого. И она ведь не специально, как-то само получилось. И смутило, сбило с толку, укололо стыдом. А главное – было б о чём вспоминать? Момент-то абсолютно дурацкий. Он же над ней просто насмехался, когда рассказывал про обтягивающие платьица в стиле горничных и нужное выражение лица.
Борис резко выдохнул, поинтересовался с настороженным недоумением:
– Что случилось?
– Я… – Арина не знала, что сказать.
Открыть правду она точно не могла, не только о том, что же всё-таки случилось, но и о том, что ей нужно хоть немного времени. Прийти в себя после недавнего наваждения, если не объяснить себе его причины, то по крайней мере убедиться – ничего особенного, глупый выверт подсознания. Но никаких подходящих мыслей не в голову не приходило, кроме совсем уж нелепого, будто ей надо в туалет.
– И? – с напором произнёс Борис, чуть сильнее сжал пальцы, лежащие на её бедре. – Что же тебе помешало?
– Не помешало, Борь, – в лёгком смятении возразила Арина и опять попыталась подобрать что-нибудь более-менее убедительное. – Но…
Не понадобилось. Борис и не собирался выслушивать.
– Понял. – Скривил угол рта, убрал руку с её ноги, даже отодвинулся, произнёс с нескрываемой обидой, с вызовом: – Похоже, я тебя больше не устраиваю.
Арина раздосадованно вздохнула, отвела взгляд, даже легонько ударила ладонями по дивану.
Почему его вечно уносит в крайности? Ей и так не по себе из-за неожиданный сюрпризов, подкинутых собственным разумом. И их поскорее хочется забыть, а не выяснять бесконечно, что и почему. И она действительно чувствует себя виноватой.
– Борь… ну… я…
А он опять не стал её слушать.
– Что «ты»? – поинтересовался многозначительно, обвиняюще. – Вот видишь, тебе даже сказать нечего.
– Да нет, дело не в этом, – твёрдо и чётко проговорила Арина.
– Тогда в чём? – Борис глянул пронзительно, стиснул зубы. Она заметила, как на секунду вздулись желваки на его щеках. Спросил, чуть подавшись вперёд, приподняв брови: – В чём? – И вдруг сузил глаза, произнёс немного охрипшим, металлически вибрирующим голосом: – Если никаких проблем, тогда иди сюда. – Нет, не попросил, потребовал: – Иди сюда.
Она растерялась. Может, ей и сейчас померещились жёсткие рычащие нотки в собственном имени:
– Арин! – и мрачный взгляд внезапно потемневших глаз.
Конечно, померещилось. Потому что через секунду уже опять всё изменилось. Выражение лица смягчилось, в глазах осталось только нетерпеливое желание. И придвинулся он сам. Обхватил ладонью шею, приник губами к губам, налегая всё сильнее, прижимая к спинке дивана.
Другая ладонь накрыла грудь, стиснула с силой, причинив ровно столько боли, чтобы та оказалась приятной, возбудила, потом переместилась к застёжке на халатике. Пальцы легко и ловко выдёргивали пуговицы из петель.
Теперь и вторая рука соскользнула с шеи. Борис ухватился за горловину халата, резко развёл в сторону его полы, сдёрнул вниз. Гладил, сжимал, продолжая целовать, время от времени шептал её имя, нежно и страстно. И тело отзывалось, и разум туманился, и где-то в клубах чувственного марева окончательно растворялись всё более редкие мысли о том, что совсем недавно насторожило, испугало, показалось неправильным и странным.
Скорее всего, Арина просто не так поняла. Это ж её Боря, которого она уже достаточно хорошо знает. И он её любит, действительно любит, а потому ревнует и обижается, видя там, где её нет, подозрительную неоднозначность.
Глава 26
Котенков отловил Арину, когда она уже собиралась уходить домой. Она спускалась по лестнице со второго этажа, а он торчал в холле и болтал по телефону. Хотя, наверное, не просто болтал, а как обычно обсуждал какие-то рабочие вопросы.
– Ага, опять проверка, – подтвердил он, дождался ответа и продолжил: – Что-то зачастили. Можно сказать, вторая подряд. Но предыдущая-то ладно, как обычно, но эту я не ожидал. Видимо, опять кому-то поперёк горла встал. Да-а, – он отмахнулся свободной рукой. – Ничего страшного, переживу. Я ж своим юристам и бухгалтерам не за красивые глазки плачу. Они уже опытные. Знают, что делать.
Арина, проходя мимо, проговорила тихонько, чтобы не помешать:
– До свидания, – двинулась дальше, но Котенков, сделав шаг в сторону, ухватил её за локоть.
Она развернулась, глянула на него вопросительно и возмущённо. Он дёрнул бровями, придал лицу многозначительное выражение, которое, видимо, должно было обозначать что-то вроде «Сейчас объясню», сообщил невидимому собеседнику:
– Я тебе позже перезвоню, – а потом, убрав телефон от уха и ткнув большим пальцем в красный кружок на экране, произнёс, уже обращаясь к Арине: – Задержитесь на недолго. Вы мне нужны. – Так и не отпустив её руку, потянул за собой. – Идёмте.
– Куда?
– В кабинет. У меня к вам вопрос.
– Хорошо, – кивнула Арина. Хотела смолчать, но не удержалась: – Только не надо меня тащить. Я и сама могу дойти.
– А? – Котенков вскинулся, с любопытством уставился на собственные пальцы, сжимавшие Аринин локоть, словно не подозревал, что те до сих пор за что-то там держатся. – Ну да. Конечно. – И отпустил.
А в кабинете указал ей на кресло, а сам опять присел на краешек стола и спросил:
– Вы куда бы хотели поехать?
Арина и без того терялась в догадках, что ему могло понадобиться – неужели опять заговорит про бизнес-вечер? Но тут она точно не изменит решение – а теперь озадачилась ещё сильнее.
– В смысле?
– В школе же скоро каникулы, – многозначительно напомнил Котенков. – Хочу детей отправить куда-нибудь отдохнуть. И не знаю, куда лучше. Где потеплее, можно купаться или, наоборот, куда-нибудь в горы, на лыжах покататься? И, естественно, вы поедете с ними. Это даже не обсуждается.