С первого взгляда становилось понятно, с кем имеешь дело, но Шнырр Шнорринг все равно притворялся не таким уж и плохим, чтобы в очередной раз впоследствии доказать, что он хуже, чем о нем думали.
Этот тип был способен на что угодно: расплакаться, прикинуться мертвым, намочить штаны, вызвать у себя приступ рвоты – если это нужно для каких-то его дел. От него за квартал воняло даже не канавой, в которой он проводил немало времени, а подлостью.
Лично с этой подлостью констебль Хоппер столкнулся не так давно, когда мерзавец бросил их с Бэнксом и сбежал, оставив своих благодетелей на растерзание злобным зубастым мальчишкам. Впрочем, чего еще было ждать от подобной душонки.
Шнырр Шнорринг морщился, когда его называли «сверчком» и свою должность сам гордо именовал «торговец слухами», хотя на деле был простым доносчиком. Доносчики, как считал Хоппер, – это особый тип людей. Мелочные, мстительные, прогнившие, продажные и, что важнее, – дешевые. Не зря в Саквояжне когда-то ходила поговорка, что самый дешевый товар – душа доносчика. Что касается души Шнырра Шнорринга, то она была многократно заложена у процентщика, потом украдена своим обладателем, чтобы еще раз ее заложить любому, кто предложит хоть сколько-то.
– Давно не виделись, Шнырр, – сказал констебль Хоппер, не сводя ледяного взгляда с этого типа.
– Ой-йой, кака-а-ая встреча! Мистер Хоппер, это же вы? Мои глаза меня не обманывают?
– Следишь за мной, мерзость?
– Ой, что вы, что вы, сэр! Да я просто прогуливался по Хмурой аллее. Наша встреча – это чудеснейшее наиприятнейшее совпаденьице. А зачем вам револьверчик? Это же я, ваш старый добрый друг.
– Мы не друзья, – проскрежетал констебль.
Шнырр бросил пару быстрых взглядов по сторонам.
– А где мистер Бэнкс?
Хоппер побелел.
– Ты и сам знаешь, где он, Шнырр!
Шнырр Шнорринг недоуменно округлил глаза.
– А вы что, злитесь на меня, сэр? Я ведь ничего не сделал. Может, вам раздобыть чего-нибудь на ужин? А то я знаю, что у вас настроеньице ухудшается, когда вы…
– Стоять на месте! – рявкнул Хоппер. – Ты спрашиваешь, злюсь ли я, крыса подвальная? Забыл нашу последнюю встречу? А я вот помню, как ты бросил нас с Бэнксом в Угольном проходе.
Шнырр не растерялся – у него и так не было никакого имущества, чтобы терять еще и себя:
– Так я это… Просто вспомнил о срочных делах. Мне же матушку больную нужно было навестить, вот я и…
Хоппер в ярости шумно выпустил воздух из ноздрей. Палец на спусковом крючке шевельнулся. Шнырр застыл.
– Не стоит, мистер Хоппер, – прозвучало за спиной констебля, и к ним подошел доктор Доу.
Шнырр будто забыл, что находится в одном мгновении от того, чтобы быть застреленным, и осклабился.
– Вы же ушли, – прошептал он, чем подтвердил, что не просто так здесь прогуливался.
– Зачем следил за нами, Шнырр? – процедил Хоппер. – Говори, или, клянусь своим шлемом, твоим последним ужином будет пуля.
Шнырр отчаянно потер руки в перчатках-митенках.
– Да я… Это…
– Говори!
– Я пронюхал, что вы вернулись, сэр, и хотел разузнать, как у вас дела. Думал предложить свою бесценную помощь. Я просто хотел быть полезным, вы же меня знаете… – Судя по лицу констебля, он не поверил ни единому слову, и Шнырр решил, что лучше сказать правду. – Без вас с мистером Бэнксом тут совсем туго стало. К прочим фли… эм-м… господам констеблям не подступиться, всю неделю голодал да побирался – никому мои слухи стали не нужны. Мистер Бэнкс в лечебнице и нескоро еще на пост явится. Боялся я, что вас сожрали… ну, эти… Вы бы знали, как я обрадовался, когда вас увидел. Думал сперва к вам постучаться, но вспомнил, что вы велели не соваться к вам домой. А потом никак не мог момент подгадать, ну и боялся подступиться – вы же в обиде. Ну, и я…
– Боялся подступиться, значит?
Доктор кашлянул.
– Мистер Хоппер, уберите оружие. Думаю, мистер Шнорринг не лжет, к тому же нам сейчас не нужен шум.
Констебль нехотя спрятал револьвер, и доктор продолжил, обращаясь к Шнырру:
– Нас не представили. Натаниэль Френсис Доу, но вы и так знаете, кто я.
– Да, добрый доктор из переулка Трокар. Мы с вашим племянничком – лучшие друзья, сэр.
На лице доктора нельзя было прочитать ни одной эмоции.
– Он рассказал, – ответил Натаниэль Доу. – Я хотел бы поблагодарить вас за оказанную ему помощь, мистер Шнорринг. Вы были очень полезны.
Шнырр разулыбался, демонстрируя гнилые зубы.
– О да, я очень полезный…
– Доктор, – перебил его Хоппер, – время уходит. Сейчас не до любезностей.
– Вы правы.
– Что будем с ним делать? Он сейчас нам, как кость в горле.
– Мистер Шнорринг, вы не против, если мы отойдем на минуту?
Сбитый с толку от столь вежливого отношения к своей персоне, Шнырр кивнул, и доктор с констеблем, который пригрозил напоследок: «Только дернись – и получишь пулю», отошли на несколько шагов.
– Зря вы меня остановили, доктор. Эта мразь заслуживает быть застреленной, – понизив голос, сказал Хоппер.
– Не сомневаюсь, но я против убийств кого бы то ни было в темных переулках. К тому же хочу вам напомнить, что вы констебль.
– Да-да, – утомленно проговорил Хоппер. – Но что нам делать? Этот тип нарушил все наши планы.
Доктор на миг задумался и покачал головой:
– Быть может, все ровно наоборот, и мистер Шнорринг окажется полезен.
– Вы спятили? Хотите его привлечь?
– У нас нет выбора. Мы не можем его сейчас отпустить: он не должен расхаживать поблизости и вынюхивать, пока мы не завершим наше дело. Вы это понимаете?
– Понимаю, – вынужденно признал Хоппер. – Но ему нельзя доверять – при первом же щелчке пальцев эта мразь сдаст нас или как-нибудь подставит.
Доктор выразительно на него поглядел.
– Уверяю вас, этого не произойдет. У меня есть один довод, который убедит мистера Шнорринга на время сохранить свою хрупкую… гм… лояльность.
При этих словах в глазах доктора появился угрожающий блеск, и Хоппер вздрогнул. Но спорить не стал – как он и сказал, время уходило.
– Что ж, как знаете, доктор. Но я вас предупредил. Надеюсь, мне выдастся возможность сказать вам «Я же говорил» прежде, чем нас повесят в Хайд…
Шнырр Шнорринг нервно перетаптывался на месте и тянул шею, пытаясь подслушать, о чем доктор с констеблем говорят, и, когда они к нему подошли, тут же нацепил на себя невинный вид.
– Мистер Шнорринг, – сказал доктор Доу, – мы с мистером Хоппером обсудили создавшуюся ситуацию и пришли к согласию: вы можете быть полезны в нашем деле.
– Я – сама полезность, сэр! А что делать нужно?
– Мы вам все расскажем, но сперва я хотел бы предложить вам оплату. Предпочитаю улаживать подобные вопросы заранее. Дело предстоит непростое, и поэтому я готов заплатить вам за помощь, скажем, двадцать фунтов.
Шнырр даже приподнялся на носочки от восторга.
– Вы так щедры, господин доктор! Целых пятьдесят фунтов – это же какие деньжищи-то!
– Уши прочисть! – гаркнул Хоппер. – Речь шла о двадцати. Напрасно вы его подкармливаете, доктор.
Натаниэль Доу будто не воспринял всерьез его слова:
– Думаю, тридцать фунтов – неплохая цена за услуги мистера Шнорринга, констебль.
– Да у меня недельное жалование немногим больше! – пробурчал Хоппер.
– И тем не менее… Вы готовы помочь нам за тридцать фунтов, мистер Шнорринг?
– С превеликим удовольствием, сэр! За тридцать фунтов я сделаю для вас почти что угодно, а за тридцать пять…
– Шнырр!
– Тридцать так тридцать, – поспешно сказал Шнырр.
Доктор кивнул.
– Я не силен в уличном языке, но, полагаю, правильно говорить, – он бросил неуверенный взгляд на констебля, – «по рукам»?
И первый протянул руку.
Шнырр так торопился ее пожать, что даже забыл плюнуть на ладонь. Вот только когда его рука коснулась руки доктора, он тут же ее отдернул и лихорадочно затряс. Острая боль пронзила основание запястья.
– Вы… укололи меня?!
– Вернее, кое-что вколол, мистер Шноррринг, – сказал доктор Доу.
– Что? И… зачем?!
– Учащенное сердцебиение, повышенная потливость, желание почесаться… Вы чувствуете это?
– Да! – испуганно воскликнул Шнырр. – Что вы со мной сделали? Мистер Хоппер!
Он поглядел на констебля. Тот угрожающе улыбался.
– К сожалению, сейчас я не могу полагаться на одно лишь ваше слово, мистер Шнорринг, – сказал доктор. – Я вколол вам некое средство, которое, если не ввести противоядие в течение двенадцати часов, заставит вас пожалеть о том, что мистер Хоппер так и не успел застрелить вас в этом переулке. Как только мы закончим с делом, я тут же дам вам это противоядие, но в случае если вас вдруг одолеет желание подставить нас… Противоядие есть только у меня, ни один другой доктор или аптекарь вам не помогут. Вы поняли, мистер Шнорринг?
Любезность доктора Доу превратилась в нечто по-настоящему пугающее. В скребущее по затылку лезвие ножа.
Шнырр Шнорринг затрясся.
Глядя на него, Хоппер вдруг поймал себя на мысли: «Как же все-таки повезло, что мы с Бэнксом так и не умудрились по-настоящему разозлить доктора Доу… Да, повезло…»
***
Дома на Хмурой аллее походили на все прочие дома в центральной части Тремпл-Толл: их стены тянулись на целый квартал, на некотором отдалении друг от друга располагались облупленные и местами покосившиеся двери подъездов со ржавыми номерными табличками, под карнизами проходили трубы пневмопочты, над головой темнели ряды одинаковых окон.
Но был среди них дом, который отличался от остальных. Начать с того, что № 18 стоял особняком: в одном месте сплошная стена прочих домов перерывалась, образуя словно дыру в газете. И в этой дыре на некотором отдалении от бульвара стояло угрюмое узкое строение высотой в два с половиной этажа. Дом № 18 был выложен из графитового кирпича, скособоченная крыша с серой черепицей нависала над входом – казалось, здание это грубо нарисовали простым карандашом в тетради, потом как следует заштриховали, затем стерли и снова нарисовали. А еще в нем не было окон, словно тот, кто его нарисовал, попросту забыл их добавить. Над дверью висел фонарь, но его тусклый красноватый свет не мог развеять ощущение тоски, которое возникало, стоило оказаться поблизости.