Где же констебль Хоппер?! Его помощь сейчас была бы кстати, ведь на старшего сержанта полагаться не приходилось…
– Гоббин! – закричал доктор. – Да очнитесь же!
Старший сержант стоял в нескольких шагах от него и не шевелился. Не обращая внимания ни на крики, ни на схватку у стены, он просто стоял и потрясенно смотрел на женщину в черном. А она смотрела на него, всем своим видом являя воплощенную ненависть.
Мальчишки тем временем сменили тактику. Если прежде они нападали по очереди, то сейчас, уяснив, что доктор больше не может в них выстрелить, двинулись к нему все разом. Медленно и осторожно, неумолимо сокращая расстояние.
Но так ли их жертва была безоружна?
Отбросив в сторону бесполезный инъектор, Натаниэль Доу выхватил из внутреннего кармана пальто скальпель.
– Не заставляйте меня! Гоббин!
Старшего сержанта будто не волновало, что доктора вот-вот сожрут. Всем его вниманием завладела женщина в черном. Он не верил в призраков, но прямо сейчас перед ним предстал мстительный дух, выбравшийся, словно из могилы, из морских пучин, в которых когда-то исчезла Лилли Эштон. Осталось ли в этом существе что-то от той прекрасной женщины, с которой он встретился на борту парохода «Гриндиллоу»?
Гоббин не видел ее лица, но мгновенно узнал. До последнего момента он полагал – надеялся! – что все это ложь, глупая выдумка раздражающего доктора и отбившегося от рук вокзального констебля. И при этом все его существо желало, чтобы это оказалось правдой. Она жива! Она здесь! Словно и не прошло столько лет…
Гоббин отмер и сделал шаг в ее сторону.
– Лилли… – он произнес ее имя так, словно они никогда не расставались, словно между ними не было черной морской пучины. – Не делай этого! Позволь мне объяснить!
– Ты ответишь за все, – будто порыв ледяного, пропитанного яростью ветра выскользнул из-под вуали. – За то, что сделал со мной и с моими детьми…
– Я ничего не делал, Лилли! Я пытался их спасти!
Голос старшего сержанта прозвучал блекло, словно он и сам не верил своим словам. Как будто он кричал в пустоту и не было никого, кто мог бы его услышать. Время для разговоров и оправданий прошло. Все, что было нужно Лилли, – это отчаяние на его лице, страх в его глазах, а еще обреченность и понимание того, что вот-вот произойдет.
– Ваш выход, мистер Заубах, – сказала Няня и отпустила коляску.
Та вдруг качнулась и, скрипя колесами, покатила к старшему сержанту сама, как большая заводная игрушка. Из-под черного капора раздалось шипение.
С ужасом глядя на коляску, Гоббин попятился и оступился. Рухнув на землю, он попытался отползти, хватаясь руками за ломаную брусчатку, но коляска неумолимо приближалась.
– Тебе не сбежать, – сказала Лилли Эштон, и колесо стукнулось о ногу старшего сержанта. Коляска замерла.
В следующий миг из нее вырвались пять длинных черных щупальцев. Шипение превратилось в многоголосый хор и заполонило переулок.
Гоббин вскинул руку в нелепой попытке защититься и закричал…
…Доктор Доу ощутил холод во всем теле, конечности будто онемели.
Вот он и появился – тот, о ком рассказывали Джаспер и констебль Хоппер. Тот, в чье существование он, признаться, до сего момента боялся поверить.
Ворбург явил свое уродливое лицо.
Как и говорил племянник, тварь походила на спрута, но в ней не было ничего от обычного морского животного. Порождение тьмы и оживший кошмарный сон, нечто древнее, что, казалось, обитало в недрах земли и однажды выбралось на поверхность через какую-то каверну. Прячущаяся в детской коляске тварь – скольких она уже успела сожрать?
Безумие, подлинное безумие – рассчитывать, что этого монстра можно остановить. И все же…
Пытаясь сохранить остатки самообладания, Натаниэль Доу крикнул: «Прочь! Пошли прочь от меня!» – и махнул перед собой скальпелем, отгоняя мальчишек. Когда они отпрянули, он быстро склонился над стоящим у его ног саквояжем. Поставив лампу на землю, доктор щелкнул замками и вытащил каминные часы. Вот только повернуть стрелки он не успел.
Трое прихвостней Няни прыгнули на него одновременно. Доктор оттолкнул от себя одного, но второй вцепился в лацкан пальто, а третий вырвал из его руки часы и с размаху швырнул их на землю.
Часы разбились со звоном, в стороны брызнули шестеренки и пружины. А затем в предплечье доктора впились острые зубы, и он выронил скальпель.
Все трое мальчишек повисли на его пальто. Они царапались и тянулись к лицу. Щелкали пасти, кто-то из маленьких монстров схватился за шарф и потянул доктора, пригибая его ниже.
Натаниэль Доу пытался стряхнуть их, вертелся и отбивался локтями, но они облепили его, как слепни. Он метался, дергался изо всех сил – и только это позволяло ему пока что избежать новых укусов. Цилиндр слетел с головы и покатился по земле…
Тем временем одно из щупалец твари из коляски уже оплело запястье Гоббина.
– Нет, молю тебя! – кричал старший сержант. – Нет! Лилли, отзови это!
Лилли Эштон с виду безучастно наблюдала за расправой…
Схватив за ворот пиджачка одного из мальчишек, доктор ударил им другого, швырнул в третьего. Но эти мелкие гаденыши не чувствовали боли. Злобно скалясь и ухмыляясь, они поднялись на ноги и приготовились напасть снова.
И вдруг один из них замер, обернулся и задрал голову.
Доктор проследил за его взглядом и разобрал какое-то шевеление на карнизе дома напротив. Там кто-то стоял.
Хоппер?!
Темная фигура двинулась вдоль стены, а затем остановилась у пожарной лестницы. Что-то блеснуло в руках у незнакомца – стекло…
Человек на карнизе швырнул блестящий предмет туда, где стояла коляска. Стекло разбилось, и в воздух вырвалась туча фиолетового дыма. Она беззвучно затянула собой и коляску, и монстра, и старшего сержанта.
Тварь издала пронзительный визг, с хлюпаньем расплела щупальце. Няня отшатнулась, сотрясаясь в кашле. Мальчишки в один голос заверещали и бросились прочь, к выходу из переулка.
Доктор попытался разглядеть человека на карнизе, но там уже никого не было.
Меж тем поднимающийся дым окутал монстра, словно костюм. Коляска кренилась из стороны в сторону, а кошмарное существо в ней било щупальцами по всему, до чего могло добраться.
С каждым мгновением туча расползалась, ширилась и становилась все плотнее. В какой-то момент доктор смог разобрать в дыму лишь очертания твари, а потом ему показалось – всего на миг – что и коляска, и монстр исчезли, словно растаяли. Дым растворил это кошмарное существо?
Но нет, туча вдруг начала редеть, в ней снова проявился силуэт пришельца из Ворбурга. Тем не менее движения монстра стали какими-то странными, ломаными. Дым как-то на него повлиял, вызвал судороги…
И все же тварь приходила в себя. Щупальца снова потянулись к лежащему на земле и выворачивающемуся наизнанку от кашля Гоббину.
Доктор подобрал скальпель и шагнул к старшему сержанту, даже не представляя, что будет делать, когда доберется до твари, – наивно было полагать, что скальпель ему поможет…
Со стороны выхода из переулка неожиданно раздался крик:
– Сдохни, мерзкая тварь!
Доктор Доу повернул голову и обомлел, не в силах поверить своим глазам.
Шагах в двадцати от того места, где монстр из коляски пытался схватить Гоббина, стоял…
Шнырр Шнорринг! Живой и с виду невредимый!
Но как?! Как это возможно?! Как он смог спастись из пожара?! Как ему удалось выбраться из горящего дома?!
В руке Шнырр Шнорринг держал бутылку, из горлышка которой торчала тряпка. По тряпке полз огонек.
Размахнувшись, бродяга швырнул бутылку в коляску. Бросок пришелся точно в цель. Ударившись о бортик коляски, бутылка разбилась.
Все произошло так быстро, что никто из тех, кто был в переулке, не успел отреагировать. Огонь охватил коляску всего за мгновение, как будто она была сделана из бумаги, одно за другим загорелись и щупальца монстра.
– Уаяа-а-ая-а! – пронзительно завизжала тварь, и доктор зажал уши руками.
– Не-е-ет! – закричала Няня, бросившись к коляске.
– Лилли, стой!
Гоббин вскочил на ноги и ринулся к ней наперерез. Схватив женщину, он сжал ее в объятиях, и в следующий миг прогремел взрыв.
Оглушающий грохот прошел по мешку переулка. В ночной темноте расцвел багровый огненный цветок.
Доктора отшвырнуло в стену. Справа в кирпичную кладку врезалось погнутое колесо.
Эхо разошлось по ночному Тремпл-Толл, и город пожрал его.
Доктор Доу поднял голову – та отдалась звоном. Перед глазами все плыло. На месте взрыва горел костер. Гоббин и Няня лежали в объятиях в нескольких ярдах от него и не шевелились.
Доктор обернулся. Шнорринг? Бродяга исчез, словно он и вовсе примерещился. Что с Гоббином? Мертв?
Натаниэль Доу нащупал ручки саквояжа и разогнулся. На первом же шаге он покачнулся и рухнул на колено. Дрожащей рукой упершись в землю, поднялся. Второй шаг дался легче, хотя переулок перед глазами все еще качался, трубы ходили ходуном, а дома заваливались.
Подойдя к распростертым телам, он склонился над Гоббином, проверил его пульс. Также проверил и женщину.
Живы. Без сознания…
– Доктор! – позвал кто-то, или это прозвучало в голове?
Расцепив объятия Гоббина и Лилли Эштон, Натаниэль Доу начал осматривать тело старшего сержанта на предмет ранений. Мундир обожжен, на шее порез, ожог на спине, все тело покрыто слизью от щупалец твари…
– Доктор Доу!
Кто-то схватил его за плечо, развернул. Над ним нависала смутно знакомая громадина с синей щетиной на квадратном подбородке.
– М-мистер… Х-хоппер? Это вы?
– Да кто же еще, стоптанный вы башмак?! Что здесь стряслось?!
Лицо констебля расплывалось. Доктор зажмурился. Потер глаза.
– Где вы… были?
– Да я никак не мог сладить с этим треклятым пожарным фонарем! Пока я его еще нашел! Так и топливо было лишь на дне! Вас и на минуту нельзя оставить! Что, я вас спрашиваю, тут за безобразие?!
– Няня. И мальчишки. Укусили… Мой цилиндр… Тварь из коляски… Потом дым и Шнырр Шнор