– Шнырр! – окликнул бродягу Хоппер. – Да не стой столбом! Помоги мне!
Мальчишке хватило одного пристального взгляда, чтобы Шнырр отмер. Сбросив оцепенение, он забормотал:
– Простите… простите, сэр… ему нужны вы – не я…
А затем развернулся и бросился прочь.
– Верни-и-ись!
Легче было приказать сбегающему молоку вернуться обратно в казанок.
Шаги Шнырра Шнорринга все отдалялись, пока не стихли окончательно. Хоппер остался наедине с маленьким монстром. С двумя маленькими монстрами…
«Дубинка! Она никогда не подводит!»
Сорвав с пояса дубинку, Хоппер поднялся на ноги.
– Ну давай, подходи! – закричал он. – Чего встал?!
За спиной захихикали, Хоппер повернул голову, и тут мальчишка прыгнул на него. Все произошло слишком быстро. Констебль не успел даже поднять дубинку, когда в его запястье впились зубы. Хоппер заревел и ударил наотмашь. Дубинка врезалась мальчишке в живот, тот взвизгнул и расцепил хватку. А потом отпрыгнул в сторону.
Хоппер вертелся кругом, бил дубинкой вокруг себя, но каждый удар рассекал лишь туман. Не сразу он понял, что рядом никого нет…
…Тук-тук-тук. Барабанчик в груди отбивает быстрый ритм. Лицо горит. Дыхание прерывается, из горла выбиваются лишь хрипы, как после подъема по лестнице на последний этаж. Пот струится по щекам и губам, проникает в рот, впитывается в одежду. Шарф и мундир уже полностью им пропитались.
Хоппер стоял на месте. Горячка схватки постепенно отступала, осенний холод и сырость брали свое. Мысли с каждым мгновением все замедляли свой бег.
«Ну и попал же я в передрягу… Как хорошо сейчас, должно быть, на вокзале, и почему только я тут, а не там?! Почему?!»
Положение – и правда было хуже не придумаешь.
Из прокушенной руки текла кровь. Было больно, но это сейчас заботило Хмырра Хоппера меньше всего. Напарника он потерял. Револьвер украли. Подлец Шнырр – и тот сбежал. Но хуже было то, что где-то поблизости расхаживают голодные мерзкие твари, которые не понимают человеческого языка…
И эта мгла будто им подыгрывала – служила удобненьким занавесом в их театре. Ни намека на ветерок. Туман и не думал рассеиваться, а вместо этого, казалось, сгустился лишь сильнее.
«Где я? – спросил себя Хоппер. – Все еще в Угольном проходе?»
И тут он услышал голоса. И узнал их. Это было невозможно, ведь откуда бы обладателям этих голосов здесь быть?
Вглядываясь в туман, Хоппер позвал:
– Доктор Доу? Джаспер?
Он с надеждой шагнул туда, где, как ему казалось, голоса прозвучали, но снова никого не нашел. Кажется, ни доктора, ни его шустрого племянника попросту здесь не было. Ему померещилось, а туман… этот мерзкий туман решил отцедить ему еще одну насмешку.
«Как жаль, что доктора Доу здесь сейчас нет, – с тоской подумал Хоппер, – он ведь всегда знает, что делать. А Джаспер… он всегда находит выход даже из самых, казалось бы, запутанных ситуаций…»
– Прости, Бэнкс. Мне надоело играть в прятки.
Рука потянулась к фонарю на поясе. Хоппер отцепил его и открыл дверцу. Со спичками пришлось повозиться, но вот наконец огонек перекочевал на фитиль, и тот занялся – слабо, неуверенно. И все равно этого крошечного источника света Хопперу хватило, чтобы почувствовать себя… нет, не более уверенно – хотя бы просто не так гадко.
Крепко сжимая рукоять дубинки, Хоппер поднял повыше фонарь, но не успел сделать и шага.
Оу-у-у-у-у!
Казалось, провыла собака, но Хоппер слишком много лет простоял с этой «собакой» у одной тумбы, чтобы не узнать того, кто выл. Бэнкс! Это Бэнкс!
Сорвавшись с места, он ринулся на звук.
Хоппер мчался не разбирая дороги. Он слышал лишь топот собственных шагов да скрип кольца на фонаре. Фонарь качался из стороны в сторону, и пятно света прыгало влево-вправо, пока в какой-то момент не выхватило из тумана очертания труб.
Хоппер встал. Тумба! Тумба Хоуни! Но где же Бэнкс? Судя по тому, откуда раздался вой, он должен быть где-то здесь!
– Бэнкс! – воскликнул Хоппер. – Отзовись! Бэнкс! Да где же ты, жирная гремлинская задница?!
– Не нужно браниться, сэр, – прозвучало у тумбы. – Это очень невоспитанно с вашей стороны. Вспомните о манерах.
Хоппер передвинул руку с фонарем, и пятно света упало на…
– Няня… – прошептал констебль, с ужасом глядя на женщину, придерживавшую ручку черной коляски; под вуалью проглядывали очертания узкого бледного лица. – Где мой напарник? – проскрежетал Хоппер. – Что вы с ним сделали?
Няня покачала головой.
– С ним будет то же, что и с остальными. То же, что и со всеми вами.
– Почему? Почему вы это делаете? За что вы мстите констеблям?
Няня легонько качнула коляску, словно попыталась успокоить зашевелившегося малыша.
– Мщу констеблям? – задумчиво спросила она. – Я ищу лишь одного из вас. Но мне постоянно попадается не тот.
Шестеренки в голове Хоппера стремительно проворачивались. Мысль сменялась мыслью: «Она ищет конкретного констебля?», «Почему?», «Что она задумала?»
– Остальные чем перед вами провинились? Вы убьете всех, пока не отыщите нужного?
– Вы все одинаковые, – лишенным эмоций голосом сказала няня. – Все черствые, гнилые…
– Что он вам сделал?
– Прощайте, сэр. Мне очень жаль, что вы не тот.
Няня развернула коляску и покатила ее прочь. Хоппер потрясенно глядел ей в спину.
– Что! Он! Вам сделал?!
Няня превратилась в туман, стала частью этой серой поволоки. Хоппер хотел догнать ее, схватить, но продолжал просто смотреть, не в силах предпринять хоть что-то.
«Сигнал!» – пронеслось в голове.
Хоппер подбежал к тумбе. То, что дверца была открыта, а замок валялся рядом на мостовой, заставило его сердце забиться еще быстрее.
Заглянув в ящик, Хоппер выругался. Рычаг, запускающий механизм мехов, был сломан. Подмогу не вызвать!
«Может, внутри есть какое-то оружие? Хоуни ведь стоял у канала – он не мог не потрусить шмуглеров…»
Но в ящике были лишь медный чайник с промятым боком, отсыревшая пачка печенья, какая-то книжка и две пары запасных форменных перчаток – Хоуни всегда был чистюлей… Еще там были две капсулы для пневмопочты – можно вызвать подмогу с их помощью, но как долго капсула будет добираться?
Хоппер бросил взгляд на часы, выраставшие из крышки тумбы, – без четверти шесть. Часы, очевидно, стояли, ведь с утра прошло много времени, а до шести вечера было еще далеко.
Это показалось ему странным: часы не успели бы встать после убийства Хоуни – их заряда хватает на целый месяц, а сам Хоуни не рискнул бы ослушаться и остановить их – городским констеблям строго-настрого запрещалось останавливать часы в тумбах – наказание за это было строгим…
Размышляя об этом, Хоппер не замечал, как за его спиной из мглы появились две невысокие фигурки. Не заметил он еще одну – слева. И еще одну – справа. Но зато констебль увидел мальчишку, который поднялся и вырос из тумана в нескольких шагах впереди.
– А ты еще кто такой?! – рявкнул Хоппер.
Мальчишка не был ни одним из близнецов Хейвуд, да и одежда на нем оставляла желать лучшего – с виду сущие обноски: повсюду заплатки, мешковатые штаны вместо подтяжек висят на веревке, на жилетке не достает пуговиц. Какой-то маленький бродяжка… Единственное, что с близнецами у него было общего, – это черные без зрачков глаза и рот, полный острых зубов.
– Именем закона! – крикнул Хоппер. – Стоять! Я приказываю! Стоять!
На закон маленькому монстру было плевать. Он приближался…
Сбоку что-то лязгнуло. Хоппер скосил взгляд и увидел еще одного маленького монстра. Огляделся – и заметил остальных.
Пятеро мальчишек подходили со всех сторон, сжимая кольцо.
Дубинка в руке затряслась. Свет дрожащего в другой руке фонаря качался, из-за чего туман кругом напоминал морские валы, то вздымающиеся, то опускающиеся обратно.
«Я не справлюсь со всеми, – появилась обреченная мысль. – Если они бросятся одновременно… Это конец…»
Неподалеку чиркнула спичка. Туман окрасился синим, как будто, кто-то закурил полицейский табак «Морж».
А затем этот кто-то резко повел рукой, разгоняя туман и синий дым. Из облака вынырнула знакомая фигура. Бэнкс, лениво уперев руку в бок, курил папиретку и со всем своим коронным пренебрежением глядел на маленьких монстров. Его мундир был весь в крови, тут и там виднелись следы укусов, но он будто не обращал на это внимания.
Мальчишки замерли и повернули к нему головы.
– Эй вы, заморыши, – с кривой усмешкой бросил толстяк. – Да-да, вы, мелкие сопливые хлюпики, к вам обращаюсь.
Мальчишки, не сговариваясь, оскалились, но Бэнксу было мало.
– Никчемные коротышки забыли подтереть слюнки. Вот смех. Ну ничего, у дядюшки Грубберта найдется для вас платочек. Только хныкать не надо…
Монстры и не думали хныкать. Позабыв о Хоппере, они во все глаза глядели на Бэнкса, морщились и рычали.
– Хотя… вы же девчонки, – добавил толстяк. – Плаксивые девчонки. Давайте, порадуйте дядюшку Грубберта, похнычьте. Хнык-хнык, плак-плак…
Этого маленькие монстры стерпеть уже не смогли. Всем скопом они бросились к Бэнксу.
Тот, казалось, и не думал сопротивляться. Бэнкс глянул на Хоппера, шевельнул губами: «Беги!». И затем монстры облепили его, как угри заплывшую в темную заводь неосторожную рыбеху.
Зубы впились в его руки и ноги. Белые пальцы пауками начали ползать по мундиру. Бэнкс и мальчишки рухнули на землю.
Хоппер и не думал бежать. Собираясь броситься на помощь к напарнику, он уже поднял дубинку и…
«Часы стоят» – вспомнил он неожиданно слова Бэнкса. Тот ведь так и сказал, когда они зашли в квартиру Хейвудов. А перед этим… миссис Богерти с каминными часами на шее… Ее взгляд, брошенный на дверь квартиры. Она сказала: «Их бой раздражает кое-кого…»
Хоппер повернулся к тумбе. Нашарив в ящике часовой механизм, он несколько раз провернул ключик. Часы пошли… но медленно… слишком медленно!
Открыв окошко на циферблате, Хоппер быстро перевел минутную стрелку ровно на пятнадцать минут вперед. За ней сдвинулась и часовая, а затем…