Винки предусмотрительно закрыл глаза, прикинувшись, будто спит. Когда хлопнула дверь, он отбросил одеяло в сторону и, спрыгнув на пол, устремился туда, где лежало то, что выбросил Сэмми.
– Где ты? – забубнил он. – Где? Ты должно быть где-то… А, вот же ты!
Меж спицами одного из колес он увидел красное яблоко, которое до того лежало на ящике Сэмми. Винки наклонился, чтобы взять его, но так и застыл.
– Что?!
На боку яблока виднелся след от укуса, а еще в нем торчали два… зуба. Зубы вошли в плод почти на половину, на их корнях темнела кровь.
«Как это?! Что? Почему так?»
Мысли Винки путались: Сэмми пытался укусить яблоко, но не смог и в неравной схватке с ним оставил ему два своих зуба?
«Я слышал, что они очень твердые! – подумал Винки. – Чтобы я хоть раз еще облизнулся на яблоко!»
Не решившись прикасаться к опасному плоду, он подошел к кровати, вдел ноги в башмаки, почесал макушку и глянул в окно.
«И что мне делать? Идти на площадь и занимать пост у бочки? – Его взгляд упал на гамак друга. – С Сэмми что-то творится… Я должен наконец узнать что. Нет, придется сегодня Сироткам караулить странности без меня».
Винки кивнул своим мыслям и бросился следом за Сэмми. Подвал снова опустел и погрузился в тишину.
Под подушкой остался лежать забытый «шкет»…
…Тремпл-Толл оказался огромным. И хоть многие называли его чуть ли не отдельным городом внутри Габена, до сего дня Винки и не предполагал, какой он в действительности большой.
Прежде маленький работник станции кебов старался не отходить далеко от Чемоданной площади – самое дальнее, куда он захаживал, – это переулок Трокар на востоке (там жил Джаспер), улица Большая Колесная на западе (Мистер Джоунзи порой посылал его в кафе «Кретчлинс» за обедом), улица Файни на севере (как-то там, у ограды парка Элмз, сломался кеб мистера Граппи) и улица Синих Труб на юге (там жил ночной кебмен мистер Портнек).
Винки много раз разглядывал карту Саквояжного района – для того, чтобы однажды стать кебменом, ему нужно было знать, где что находится, но одно дело карта, на которой все казалось близким, и совсем другое – топать своими ногами по улочкам.
В действительности же выяснилось, что главная площадь Саквояжни, Неми-Дрё, где располагалась редакция «Сплетни», находится довольно далеко от вокзала. Следуя за Сэмми, Винки преодолел кажущуюся бесконечной Твидовую улицу и по пути видел даже Дом-с-синей-крышей – жуткое логово тремпл-толльских фликов.
Сэмми слежки не замечал и поначалу вроде как странно себя не вел. Взяв у окошка редакции кипу свежей «Сплетни», он умостил ее на валик, висевший у него на ремне через плечо, и отправился на свой перекресток. Там он встал и, быстро изучив заголовки на передовице, принялся выкрикивать их, время от времени добавляя: «Покупайте свежую «Сплетню»! Самые громкие новости в городе! Только проверенные сведения!»
То и дело к нему подходили джентльмены и дамы, платили за газету и исчезали в дыму от папиреток и труб проезжающих мимо экипажей. Так продолжалось около трех часов, пока тубус на ремне не опустел.
После этого Сэмми двинулся обратно в редакцию, уже за вечерним выпуском. По пути он заглянул в будочку «Пирожковая Патти Пи», где купил пирожок с крольчатиной.
В редакции газетчик не задержался. Отдав обеденную выручку старику с бакенбардами в чернилах, он взял новую партию газет и отправился обратно на угол Бромвью и Харт.
Винки не стал сразу идти за другом и задержался у Патти Пи, чтобы купить и себе пирожок. Лишь после этого он вернулся на знакомый перекресток. С вечерним выпуском «Сплетни» произошло то же, что и с обеденным: новые заголовки, новые джентльмены и дамы, покупающие газету.
Но вот когда Сэмми распродал весь запас «Сплетни» и сдал выручку, наконец началось непонятное.
Уже стемнело, по всему Тремпл-Толл зажгли фонари, а на экипажах загорелись фары. Винки все гадал, куда же Сэмми, оставив в редакции опустевший валик и получив свои два фунта жалованья, отправится дальше. Вместо того, чтобы идти на Чемоданную площадь, газетчик прошел мимо громадного черного здания «Ригсберг-банка» и свернул на неширокую улицу за ним.
Прочитав надпись на указателе, Винки нахмурился: название «Ул. Слепых Сирот» ему очень не понравилось.
Сэмми меж тем дошел до моста, быстро преодолел его и остановился. Усевшись на ржавый гидрант, он достал из кармана листок бумаги и карандашик.
Спрятавшийся неподалеку Винки долго не мог понять, что именно делает его друг. Он точно, за чем-то или за кем-то наблюдал, вот только на углу не было, по мнению маленького работника станции кебов, ничего особенного: лавка «Узелок мадам Чеснутти», продающая все для вязания, небольшой магазинчик «Партитурио», в котором можно было купить тетрадки с нотами, и контора адвоката «Пенгроув. Д. Г., эсквайр». Мимо сновали обычные прохожие, громыхали ничем не примечательные автоматоны и семенили на поводках скучные питомцы. На них всех исподлобья глядели двое важных констеблей у синей тумбы и…
Стоп! Вот же оно! Сэмми смотрел прямо на них.
Винки вспомнил разговор, подслушанный в темном переулке: его друг с незнакомкой ведь говорили о фликах!
Сэмми, как и говорилось, не просто следил за констеблями, а и постоянно что-то записывал, будто отмечал на листке каждое почесывание, каждое сплевывание и каждый чих обладателей темно-синей формы и шлемов с кокардами.
Наблюдение долгим не было. В какой-то момент установленные на тумбе часы начали звенеть, констебли заперли ее на ключ и отправились в сторону моста, передавая друг другу фляжку.
Дождавшись, когда они уйдут, Сэмми сунул руку в рот, вытащил что-то и бросил это под гидрант, на котором сидел. После чего вскочил на ноги и, спрятав листок с карандашом в карман, шагнул к тумбе.
Винки пришлось подойти поближе, чтобы разобрать, что он там делает.
Оглядевшись по сторонам, Сэмми осмотрел часы, а затем подергал навесной замок на дверце. Досадливо поморщившись, он оставил тумбу в покое и направился к двери адвокатской конторы. Заходить, впрочем, не стал – и верно, что у него могут быть за дела с адвокатами? – а вместо этого остановился у старого чистильного шкафа, что стоял у входа. Шкаф, видимо, давно не работал и был заперт, но Сэмми это не смутило. Пристально изучив дверь и замок, он зашел сбоку шкафа, развел руки в стороны и приставил кончики пальцев к углам, словно измеряя что-то.
В итоге, удовлетворенно покивав, он развернулся и пошагал дальше по улице, в сторону Чемоданной площади.
Все это было уже не просто подозрительным – Сэмми затевал нечто недоброе.
Винки подошел к гидранту, на котором сидел его друг, и наклонился в поисках того, что Сэмми выбросил. Каково же было его удивление, когда в грязи он нашел зуб. От непонимания и страха его всего пробрало.
«Дело точно не в яблоке», – подумал он и огляделся кругом – прохожие все также шли по своим делам и не замечали ничего странного.
Оставаться на углу смысла не имело, и Винки побежал вдогонку за Сэмми – вдруг, тот еще куда-то заглянет и за кем-то проследит. Несмотря на подозрения мальчика, его друг уже, видимо, сделал все, что собирался, – никуда не сворачивая и не останавливаясь, он дошел до станции кебов у здания вокзала и скрылся в подвале.
Винки уже было направился за ним, когда его окликнули:
– Эй, парень! Вот ты где! Топай сюда!
Мистер Боури курил папиретку, облокотившись о дверцу своего кеба. Он глядел на Винки так строго, что мальчик понял: лучше подчиниться.
– Ты куда это пропал? – угрюмо спросил кебмен, когда он подошел.
Винки не знал, что ответить, и замямлил что-то о важных делах, и сам понимая, как глупо звучат его слова. Ему было невероятно стыдно: он ведь совсем забросил работу на станции.
– Важные дела, говоришь? Знаю я о твоих этих делах. Видел тебя с Сиротками. Граппи сказал, что ты попрошайничал у его пассажира. Мне это совсем не нравится, парень. Я был о тебе лучшего мнения. Ну скажи на милость, зачем ты связался с этими прохвостами? Неужели тебе было так плохо на станции?
Винки покраснел и потупил глаза.
– Я… Я должен помочь Лису. Это ненадолго, мистер Боури, честно! Лис от меня отвяжется, и я вернусь на станцию.
Мистер Боури покачал головой.
– Такие, как Лис, просто так не отвязываются, парень. К слову, он сегодня заявился на станцию – тебя разыскивал.
– Он сильно злился?
– Порядочно. Как будто кто-то сунул ему за шиворот подожженную папиретку. Я могу потолковать с ним, чтобы не совался к тебе.
– Нет, сэр, не нужно! – испуганно запротестовал Винки. – Я только верну долг, и Лис меня отпустит. Он сказал, что из меня все равно не выйдет шушерника.
Кебмен вздохнул.
– Эх, Винки-Винки. Ты меня так разочаровал, а ведь я приводил тебя в пример своим домашним бездельникам, говорил им: «Вот есть такой славный мальчуган на площади, работящий и очень ответственный». Как жаль, что я ошибся…
Винки вернулся в подвал не в лучших чувствах. Разговор с мистером Боури был самым отвратительным из всего, что произошло с ним за последние дни. Он корил себя за то, что подвел кебмена: и как теперь, спрашивается, все исправить? Мистер Боури наверняка думает, что Винки совсем пропащий, что он стал шушерником. Еще и Лис его искал…
«Хуже быть уже просто не может!» – подумал Винки. Ох, как же он ошибался…
…Ночь прошла беспокойно. Сон был рваным, как билет на поезд, который ушел прямо из-под носа.
Винки то и дело просыпался и глядел на спящего газетчика. С Сэмми происходило ровно то же, что и накануне: он ворочался, стонал и даже царапал ногтями подушку. На этот раз Винки не решился встать и разбудить его – какой смысл, ведь даже если он вытащит друга из лап кошмара, тот все равно окрысится. Мальчик чувствовал невероятную горечь: с недавнего времени Сэмми стал другим, каким-то незнакомцем. И произошло это еще до того, как он встретился с той женщиной в переулке.
Винки попытался вспомнить, когда именно Сэмми впервые отнесся к нему по-злому. Это было за день до встречи в переулке. Утром газетчик был еще собой, веселым и шутливым, а потом были: сосиска, вранье и о