Спрыгнув с ящика, он ринулся к двери и принялся освобождать проход. Баррикада была разобрана меньше, чем за пять минут, Винки открыл дверь и припустил вверх по ступеням.
Оказавшись на станции, он даже охнул. Кажется, сенсация была по-настоящему стоящей.
Чемоданная площадь стояла. Буквально. Экипажи на мостовой остановились. Прохожие повсюду замерли с разворотами газеты. И все читали: экипажники и их пассажиры, члены причальной команды на станции дирижаблей в центре площади, лавочники и их покупатели. Казалось, даже питомцы на поводочках уткнулись в свежий выпуск «Сплетни».
Пробираясь сквозь толпу, Винки пытался подсмотреть заголовок на передовице, но единственное, что ему удалось разобрать было что-то о… мухах? А еще там были две фотографии: что-то непонятное – то ли дом, то ли разросшийся куст на одной, и портрет джентльмена в пробковом шлеме на другой.
– Мистер Боури! – воскликнул Винки, добравшись до ближайшего кеба. – Что там пишут?!
Кебмен высунулся из-за газеты.
– Ночью произошел настоящий кошмар, – потрясенно ответил мистер Боури – Винки никогда не видел его в таком состоянии. – На город напал жуткий монстр – гигантская мухоловка размером с пятиэтажный дом.
– Мухоловка?
– Ну, растение плотоядное, которое мух ест. Только на этот раз оно не мух никаких схарчило, а жителей города. Там была настоящая резня! Двадцать восемь жертв, среди них и полицейские с пожарными, ты можешь в это поверить?!
Винки не мог. Но странное название статьи обрело смысл. Вот что значит «28 ДОХЛЫХ МУХ». Двадцать восемь жертв монстра. Цинизм заголовка был даже по меркам Саквояжни уже чем-то за гранью, но сейчас формулировка, кажется, никого особо не заботила.
– А что стало с этой мухоловкой? Ее победили?
Мистер Боури сложил газету и ткнул пальцем в портрет джентльмена на передовице.
– Это сэр Пемброуз из клуба Джентльменов-охотников. Именно он остановил монстра. Но в схватке с мухоловкой был ранен и сейчас пребывает в больнице. Туда вскоре наведается господин бургомистр.
– Но он же никогда не покидает свой кабинет! Это все знают! – Винки опешил – о затворничестве вместе с паранойей господина бургомистра Габена ходили легенды.
Мистер Боури лишь покачал головой.
– Неудивительно, что он собрался вылезти из норы – такое-то событие! Бенни Трилби пишет, что бургомистр хочет лично вручить спасителю Габена медаль. Поговаривают, что сэру Пемброузу хотели выдать ключ от города в знак признательности, но вот незадача – нигде не могут его найти. Знаешь мое мнение? Я удивлен тому, что нашелся тот, кто встал на пути кошмарного монстра и одолел его. Сэр Пемброуз – настоящий герой. Давненько в Габене не было героев. – Кебмен тряхнул газетой. – Тут на всех страницах статьи и заметки о мухоловках. Писаки из «Сплетни» уже принялись запугивать читателей, что за всеми их комнатными мухоловками теперь нужен глаз да глаз. А мистер Петерс пишет, что уже ходят разговоры о запрете на разведение плотоядных растений. Все боятся, что питомцы в горшках вымахают до размеров того чудовища с улицы Флоретт.
– Флоретт?! – вскрикнул Винки, и к нему повернулось несколько голов.
– Ну да. Тварь вылезла из канала и напала на дом у сломанного Ба́лкового моста. Там, где пустырь и улица Флоретт.
Винки схватился за голову и в отчаянии запричитал:
– Нет, нет, нет, нет, нет…
– Что с тобой, парень?
Винки взглянул на мистера Боури, и кебмен расплылся из-за наполнивших глаза слез.
– Там пишут имена? Тех, кто… умер?
Мистер Боури кивнул и раскрыл середину выпуска.
– Список жертв. Подумать только, эти гады из «Сплетни» засунули его аж на восьмую страницу…
Винки протянул руку.
– Дайте! Дайте мне ее!
– Винки, – мистер Боури нахмурился, – ты что, знаешь кого-то с Флоретт?
– Дайте! Я должен убедиться, что они живы!
Кебмен передал ему газету, и Винки лихорадочно пробежал глазами список погибших. К его облегчению, ни Джаспера, ни доктора Доу в том списке не было.
Вернув газету мистеру Боури, Винки развернулся и пошагал обратно.
– Винки! – окликнул его кебмен. – Ты куда?!
Винки даже не повернул головы. Он пробирался через людей, читающих газету, и не мог поверить в то, что рассказал мистер Боури. О чем бы ни писали в «Сплетне», там точно была не вся правда. Газетчики не знали, что он, Винки с Чемоданной площади, принимал участие в том, что стряслось на улице Флоретт. Хотелось верить – он заставлял себя верить – что с Джаспером и его дядюшкой все в порядке.
«Нужно бежать в переулок Трокар…» – уже подумал было Винки, как тут увидел, что кто-то шмыгнул в подвал.
– Сэмми?!
Винки ринулся следом, расталкивая заполонивших станцию читак. Вот – он уже у лестницы. Вот – у двери.
Забежав в подвал, Винки остановился. Здесь никого не было. Не могло же ему померещиться?
Гамак Сэмми раскачивался. Недоумевая, Винки подошел к нему и, схватившись за сетку, заставил его замереть.
Кто-то хмыкнул, и маленький работник станции кебов обернулся. В темном углу стоял мальчишка. Вот только это был не Сэмми. Почувствовав шевеление сбоку, он скосил взгляд и увидел еще одного мальчишку.
– Вы кто?
Ответа не последовало.
Когда из-за сваленных горой кофров вылез очередной мальчишка, а из-за парового двигателя показался четвертый, Винки попятился.
– Я… Я позову мистера Боури!
Мальчишки рассмеялись, и Винки услышал, как за спиной что-то зашуршало.
Он успел крикнуть лишь:
– Помо!..
А затем последовал удар. Перед глазами все потемнело, и Винки с Чемоданной площади рухнул на пол.
Часть I. Глава 6. Шыш на мышь
На чердаке дома № 24 по улице Бремроук мышились мыши, крысились крысы, мо́лилась моль – и все равно это место было лучшим местом во всем мире.
По мнению Носача как минимум. Он не променял бы свой чердак даже на шикарный номер в гостинице «Габенн» (ходили слухи, что там есть такие номера). Ну а мыши и крысы – это ж, наоборот, хорошо: никогда не будешь голодным. Даже моль не пропадала даром и шла в кашу, которую мастерски варила Курчавая Бетт.
К слову, о каше…
– Даже не думай кормить пленника, Бетт! – гневно воскликнул Носач и для убедительности топнул по дощатому полу.
Бетт повернулась и в ответ ткнула в него ложкой.
– А вот и буду думать! Погляди на него: по нему же видно, что он голодный!
Носач оценил вид пленника и поморщился, но все равно решил стоять на своем:
– Если от твоей каши пленник растолстеет, то Лис его не признает и откажется обменивать!
Бетт рассмеялась.
– Ну, ему чтобы растолстеть, пришлось бы съесть вагон моей каши. Нужно его покормить: хочешь, чтобы он с голода помер до обмена?
Носач буркнул что-то и, подойдя к окну, глянул на часы: «Где же Жук? Он уже давно должен был вернуться!»
Бетт тем временем вытащила у пленника изо рта кляп, зачерпнула немного каши и осторожно поднесла ложку к его губам. Тот дернул головой и жадно схватил ее.
Бетт со смехом выдернула ложку.
– Эй, полегче, Винки! Если ты проглотишь ложку, как потом ее из тебя доставать?
Винки кивнул и глянул в миску, которую держала Бетт. Та поняла и снова зачерпнула кашу.
– От голода ты точно не умрешь, – пообещала девочка. – Голодающие пленники – позор для любой уважающей себя поварихи.
Что ж, она сказала правду: заморить голодом его не собирались, но на этом приятное заканчивалось. Еще бы, ведь Винки попал в логово врага.
Когда маленький работник станции кебов только пришел в себя, то обнаружил, что он связан, а во рту у него в виде кляпа торчит грязный вонючий носок.
Сперва он не понял, где находится, но, когда над ним склонился Носач, все стало ясно. Носача он знал.
«“Облезлые Хрипуны”! – с ужасом подумал Винки. – Я попал в лапы к “Облезлым Хрипунам”!»
Носач был правой рукой Длинного Финни и свое прозвище получил за то, что нос ему заменял деревянный протез. За глаза его называли Буратино и шутили, что он просто не до конца превратился в настоящего мальчика. Разумеется, ему это не нравилось.
– Доброе утро, соня, – сказал Носач. – Ваши омлет, пара тостов и свежая газета уже ждут. А пока… Это для аппетита…
Он пнул Винки, тот вскрикнул и едва не подавился кляпом.
Сверху раздался дружный смех, и Винки поднял голову.
Первым, что он увидел, была россыпь рыжих огоньков от висевших повсюду ламп. В вышине, под самой крышей, был выстроен настоящий миниатюрный городок: по балкам и между ними проходили сколоченные из досок мостки, соединяющие целые площадки, на которых стояли самодельные шкафчики и сундуки, там же виднелось несколько подвешенных гамаков; снизу к мосткам вдоль деревянных колонн тянулись веревочные лесенки. Свесив ноги с мостков, наверху сидели мальчишки. Они хохотали, улюлюкали и тыкали в Винки пальцами.
Внизу «Облезлых Хрипунов» было не меньше. У чугунной печки кружком стояли чемоданы, футляры и кофры, служившие «Хрипунам» стульями. Почти на каждом кто-то сидел.
В отличие от Сироток, шайка эта была довольно многочисленной, ведь, как с презрением говорил сам Лис, берут в нее кого ни попадя и Длинный Финни не обременяет себя тем, чтобы ознакомиться с рекомендациями.
Носач вскинул руку, и смех смолк.
– Сегодня особенный день, «Хрипуны»! – важно объявил он. – У нас гость! Не смотрите, что он мелкий, как клоп, – это опасный шушерник и хитрый пройдоха. Скажу так: это лицо занимало бы все фликовские плакаты о розыске, если бы оно не было таким уродливым и флики смогли бы его изобразить!
«Хрипуны» поддержали шутку хохотом, а Винки все выглядывал за спиной Носача Финни, но его на чердаке будто бы не было.
– Впрочем, – продолжил Носач, когда все отсмеялись, – мы любезно пригласили к нам на чаепитие этого важного господина не просто так. Все вы знаете, почему.
На этот раз никто даже не улыбнулся.
– Пришла пора поговорить по душам, Сиротка с Чемоданной площади.