Заметив это, мистер Блохх вскочил с кресле и после непродолжительной, но яростной борьбы отобрал у блохи свой шарф.
– Погляди, что ты наделала! – возмущенно воскликнул консьерж преступного мира. – Это мой любимый шарф… Был! Он со мной еще со времен моей самой первой украденной личности!
Любимый алый шарф представлял собой весьма плачевное зрелище: он был изодран, большого куска не хватало, тут и там на нем виднелись следы укусов.
– Это недопустимое поведение, Карина! – строго сказал мистер Блохх. – Тебя ждет наказание. Еще более суровое, чем когда ты погнала того гремлина, прекрасно зная, что гремлин мне нужен был для дела.
Сидевшая посреди гостиной блоха глядела на него своими блестящими черными глазами и выглядела неуместно счастливой. Был бы у нее хвост, она бы им непременно сейчас изо всех сил виляла.
– Я придумаю для тебя наказание после, а сейчас… Мне надо подумать. Веди себя тихо, или я запру тебя в спальне, поняла?
Карина никак не отреагировала. Вздохнув, мистер Блохх умостил шарф обратно на вешалку – повыше, чтобы она не смогла его достать – и вернулся к размышлениям.
«Дело затягивается… Согласно изначальному плану, все уже должно было закончиться, я уже должен был его получить. Была ли допущена ошибка? Или это можно назвать просто неудачным стечением обстоятельств? Нет. И еще раз нет. Это не ошибка – как всегда, все было продумано до мелочей. И обстоятельства не при чем. Это я виноват. Наша Зверушка расшалилась, а меня не было рядом, чтобы ее образумить. Нелепо удивляться потопу, когда ты открыл кран и ушел в гости. Если бы только ситуация с Флоретт меня не отвлекла… Но даже мне не по силам быть везде и сразу. Пока я наблюдал за представлением с этими мухоловками, мой план жил своей жизнью. Без крепкой руки кукловода одна марионетка решила убежать и сыграть свою партию. А мы знаем, к чему приводит, когда куклы начинают слишком много о себе мнить: они устраивают бунт против хозяина, подговаривают других кукол, крадут ключи, открывают свои театры… Но только не в этот раз. Я вернулся вовремя и еще успею все переиграть…»
– Да, время еще есть, – тихо произнес мистер Блохх. – Его немного, но если все сделать быстро… Придется как следует поработать, чтобы все исправить. Ты ведь знаешь, Карина, что дело няни из «Чайноботтам» – ключевое, от него многое зависит, я не могу ошибиться.
Карина восприняла обращение к себе, как поощрение, – хозяин будто бы больше на нее не злился, а это значит, что можно снова попытать удачу. Она медленно подползла к вешалке и уставилась на шарф…
Консьерж преступного мира перевел задумчивый взгляд на стол, где лежал свежий выпуск газеты «Мизантрополис» (издание Старого центра).
– Он затаился. И мне это не нравится. Я до сих пор не знаю, что движет Чернильником, Карина. Ясно одно: помимо задачи, ради которой его сюда отправили, есть что-то еще. По всем признакам, как бы странно это ни звучало в отношении данных существ, что-то личное. Я выясню, что он задумал, но мне нужно успеть закончить здесь… Треклятый Чернильник! – в сердцах воскликнул мистер Блохх. – Его прибытие ускорило мерный ход событий, колесо катится слишком быстро. И я вынужден импровизировать. Сейчас я должен заниматься вовсе не заказом Ворбурга, а собственным… – Он запнулся. – Моим собственным…
Лицо будто бы начало гореть. Руки задрожали, и он быстро-быстро заговорил:
– Все шло, как задумано, шаг за шагом, ступень за ступенью. Пока они не решили, что не могут ждать, и не выставили на мою доску свою фигуру. Сами того не зная, они поставили меня перед выбором: самый сложный, самый многоступенчатый план в моей жизни, или мой поиск правды. Вероятно, Учитель сделал бы выбор в пользу плана, он бы учел новые обстоятельства, включил бы в него Чернильника и продолжил бы дело Ворбурга, но я не мэтр Паппеншпиллер. Я не для того пробирался в банк, чтобы отвлекаться в шаге от выяснения правды. Как говорят господа похитители трупов, я в одной лопате от крышки гроба. Банк… Неужели придется пока что отложить поиск правды? Придется выбрать Ворбург. Это более срочное. Пока Чернильник скрывается в Старом центре, пока он выжидает, я сперва доведу дело няни из «Чайноботтам» до конца, чтобы обезопасить себя, а потом займусь делом Ворбурга – вернусь к своему плану, в котором нет никаких Чернильников… Карина, отойди от вешалки!
Блоха нехотя послушалась и забралась под полог тяжелого бархатного занавеса, который закрывал одну из стен гостиной. Устроившись под ним, Карина обиженно затихла.
Мистер Блохх подошел к столу, взял в руки папку и пробежал глазами содержание первого листа в папке.
– «Д-об-УК». Они даже не догадываются, что происходит на самом деле. Но этот сержант Кручинс, внезапно выпрыгнувший, как Джек-из-табакерки… Признаюсь, я его недооценил. Кто мог подумать, что этот недалекий увалень окажется не таким уж и недалеким. Согласно плану, поставленный на расследование сержант должен был заниматься различной чепухой: обследовать тумбы, искать улики, опрашивать свидетелей, но вместо этого он каким-то образом увязал ниточки и подобрался ко мне. Очень близко подобрался. Я мог ожидать такое от Мэйхью – не случайно же я способствовал его отстранению, но Крупперт Кручинс!
В голове всплыл разговор с сержантом, когда тот заявился в лавку игрушек. «Что вы знаете о самоубийстве?» – спросил Кручинс, хотя должен был спрашивать другое. Проклятье, да он вообще не должен был ничего спрашивать! Не должен был приходить!
Мистер Блохх закрыл глаза и заставил себя успокоиться.
«Кручинс ничего не узнает. В своих нелепых попытках разгадать мою тайну, он явится снова, и тогда…»
Открыв глаза, консьерж преступного мира, посмотрел на занавес, из-под которого торчала пара тонких черных ног, покрытых редкими щетинками.
– Кручинс – просто мошка, случайно залетевшая в комнату. Она жужжит под потолком, вызывает раздражение, вот только у меня есть замечательная мухобойка. – Мистер Блохх тряхнул головой. – Нужно вернуться к делу. Я не должен отвлекаться. Итак…
Убрав в сторону газету и папку с данными по «Д-об-УК», он разложил на столе план Тремпл-Толл.
– Это будет пьеса, – пробормотал консьерж преступного мира. – В двух действиях. Первое действие… м-м-м… назовем его «Свет фонаря». Да, хорошее название. На этот свет мы приманим главную героиню пьесы. А затем начнется второе действие… гм… «Рокировка»… Терпеть не могу шахматную терминологию, которую так обожал Учитель, но здесь лучше и не придумаешь. Что ж, два действия. А в эпилоге я, во-первых, получу то, что мне нужно, во-вторых, избавлюсь от Зверушки и, в-третьих, напишу письмо. Первым делом нужно определиться со сценой.
Взгляд его пробежал по плану и в какой-то момент остановился. Палец уперся в квадратик дома на западе Тремпл-Толл.
– Хмурая аллея, дом № 18. Идеально. Нужно будет велеть мистеру Паппи все подготовить – выстроить декорации, найти реквизит. А я тем временем займусь более интересными вещами.
Мистер Блохх бросил взгляд на овальное зеркало – сверху на нем висела деревянная гардеробная вешалка с костюмом.
– Знаешь, Карина, – сказал мистер Блохх, – мне нравится новое Лицо. Пусть оно сделано наспех и без должной подготовки, пусть оно отличается от моих прежних Лиц – как минимум тем, что его хозяин, в отличие от прочих, может объявиться в любой момент и потребовать его обратно, но… Это добавляет остроты происходящему. Шикарный костюм! Думаю, он войдет в число моих любимых.
Карина заворчала, и мистер Блохх вздохнул:
– Ладно, так уж и быть. Тащи свой поводок. Пойдем на прогулку, сходим в парк Элмз – я знаю, ты его обожаешь. Нет, ну как ты могла испортить мой любимый шарф?! Теперь мне придется искать другой! Хорошо, что у меня есть один на примете.
Выбравшись из-под занавеса, блоха попрыгала к двери спальни за поводком.
Глядя ей вслед, консьерж преступного мира задумчиво повторил:
– Хорошо, что у меня есть один на примете.
Часть вторая. Добро пожаловать в «Чайноботтам»
Часть II. Глава 1. «Метод Полли»
Город Габен нередко потрясали волнения и необычные происшествия, но, к примеру, тот же Тремпл-Толл жил в таком безумном ритме, что даже самые громкие новости устаревали и черствели быстрее невкусного пирога со шпинатом и клюквенным вареньем, который отложили на ужин и которому так и не суждено было быть съеденным.
Казалось бы, всего два дня назад Саквояжный район буквально встал, вчитываясь в передовицу «Сплетни», но сегодня о кошмаре на улице Флоретт уже будто бы и не вспоминали – и верно: пойди сейчас разгляди в серой возне Тремпл-Толл хотя бы намек на то, что происходило у канала. Это же было когда-то там где-то там, а здесь дела и заботы: нужно купить билет, обновить содержимое портсигара, почистить туфли, залатать дыру на чемодане, уточнить кое-что в завещании, затащить гардероб на пятый этаж, ухватить кеб перед носом другого пассажира или поругаться со старушками в трамвае. И все это заботы одного лишь мистера Ферди с Твидовой улицы. А таких мистеров, мисс и миссис в утреннем Тремпл-Толл полно. Как полно и их забот.
Джаспер Доу считал взрослые дела не заслуживающей внимания чепухой. Когда-то ему казалось, что сосредоточенные лица, нахмуренные брови и сморщенные лбы таят в себе что-то интересное, но он быстро понял, что почти все взрослые кругом – это «мистеры Ферди».
Джаспер изо всех сил старался не стать одним из них и хорошо запомнил слова папы: «Ты и оглянуться не успеешь, сын, как рутина тебя засосет, и в какой-то момент поймаешь себя на том, что самым интересным в твоей жизни событием стал выбор пневмоуборщика в лавке».
Тем не менее в последнее время Джасперу не так уж и сложно было не погрязнуть в рутине – с момента, как он вернулся от бабушки, различные происшествия сыпались на него одно за другим, словно переулок Трокар, в котором он жил, переименовали в переулок Странностей и Невообразимостей…
– Невероятно! Восхитительно! Восторг! – воскликнул Джаспер и, бросив взгляд на понуро идущего рядом Винки, уточнил: – Я хотел сказать: ужас, что творится, прямо кошмар.