мерно расфуфыренного самолюбования.
– У моего… – Винки запнулся, – у моего папы в кабинете висели портреты всех джентльменов из рода Килгроув. Там все было завешано этими портретами. Я мало что помню о старом доме, но зато помню, как они страшно на меня глядели. Папа гордился этими портретами, а особенно самым старым и страшным – с основателем рода Килгроув. Папа часто говорил о нем. Этот старик знал еще самого первого аптекаря Лемони.
Джаспер почесал карандашом кончик носа. Он вспомнил одно из любимых дядюшкиных выражений, которое тот часто повторял, когда они раскрывали тайны. Тот говорил: «Выскажу предположение», что всегда раздражало Джаспера, ведь все и так было понятно.
– Выскажу предположение, – сказал он, – что здесь все же висит портрет хозяина. Портрет ведь один.
Винки, подумав, кивнул, и Джаспер переписал имя с портрета в блокнот, после чего склонился над полом у камина – там были разбросаны отсыревшие спички, часть из них была сломана. Тут же лежал и спичечный коробок.
Изучив спички через лупу и даже пересчитав их, Джаспер сделал пару пометок в блокноте и заглянул в камин.Угли и тонко наколотые щепки были свежими – в том смысле, что их насыпали, но так и не подожгли. У каминной решетки в углу что-то лежало, и Джаспер сразу понял, что к растопке этот предмет не имеет ни малейшего отношения.
– Хм! Кажется, у нас есть первая улика!
Джаспер достал кончиками пальцев смятую бумажку. Она вся была в золе и копоти, но единственную надпись на ней удалось разобрать. Посередине стоял символ, который он сперва принял за большую черную букву «Ж»:
)•(
Странный символ не был ни написан, ни напечатан, а скорее нарисован.
– Что бы это могло значить? – задумчиво проговорил он.
– Просто закорючка?
Джаспер покачал головой.
– Нет, это что-то важное. Просто так ничего не значащие бумажки в каминах не оказываются. Давай продолжим искать – может, где-то еще отыщется что-то странное…
Винки направился к шкафу, а Джаспер, спрятав таинственную бумажку в блокнот, встал на цыпочки, пытаясь рассмотреть то, что стояло на каминной полке. Упомянутый корабль в бутылке интереса у него не вызвал, кроме неизменно посещавшего его вопроса, когда он видел подобные штуковины: и как их, спрашивается засовывают внутрь? На всякий случай Джаспер переписал в блокнот с небольшого шильдика название корабля: «Гриндиллоу». Больше на полке ничего не было, но все же мальчик заметил в пыли три одинаковых отпечатка – как будто прежде там стояли фотографии в рамках.
– Что-то нашел? – спросил Джаспер.
Винки ответил отрицательно, и они подошли к столу. Здесь ничего особо интересного не наблюдалось – лишь пятно чернил при ближайшем рассмотрении показалось Джасперу каким-то странным, но почти сразу он понял, что с ним не так: оно впиталось в обивку стола таким образом, как будто растеклось вокруг чего-то прямоугольного – видимо, там лежала то ли тетрадь, то ли книга, и чернильницу перевернули прямо на нее.
– Почему ты решил, что здесь место преступления? – спросил Винки. – Пока что мы не нашли ничего подозрительного.
Джаспер считал иначе: в кабинете буквально все провоняло подозрительностью.
– Перевернутое кресло, часы у входа, чернильница, – пояснил он. – Все это очень похоже на «следы борьбы» – так это называется в книжках про сыщиков, но есть еще кое-что. – Джаспер указал на окно. – Стекло разбито, но на полу почти нет осколков. Как будто его разбили изнутри.
Винки предсказуемо нахмурился.
– Может, его просто разбили, а осколки убрали?
– Убрали осколки и даже не подняли кресло?
Джаспер раздраженно сморщил нос. Он и сам понимал, что окно могло быть разбито по какой угодно причине и не иметь связи с преступлением, если преступление вообще здесь произошло. Но он чувствовал, что все это не просто так и каждый предмет в кабинете – это деталь общей картины.
«А может, мне и правда просто слишком хотелось, чтобы здесь было что-нибудь эдакое? – подумал Джаспер. – Я просто поторопился с выводами?»
– Давай поищем еще, – неуверенно предложил он, чувствуя себя невероятно глупо. – Здесь должны быть улики… Просто обязаны…
Они продолжили поиски, обшарили ковер вокруг стола. Джаспер водил над ним лупой, проверяя дюйм за дюймом, изучил даже бахрому, надеясь, может, в ней что-нибудь зацепилось. Так ничего и не отыскав, он подошел к окну и оглядел его – рама была заперта, а щеколда – Джаспер ее подергал – вросла в паз и даже не подумала сдвигаться.
«Щеколда не открывается», – записал он в блокнот.
– Джаспер! – воскликнул Винки. – Улика!
Джаспер дернулся так, что едва не выронил лупу.
Винки стоял у перевернутого кресла и тыкал в него пальцем. Джаспер сперва не понял, на что тот указывает, но, присмотревшись, заметил уголок то ли тетради, то ли книги, выглядывающий из-под спинки.
Вдвоем они подняли кресло. Находка Винки оказалась тетрадью в мягкой обложке синей кожи.
Дрожащими руками Джаспер поднял ее. Торчавший из-под кресла уголок почернел от влаги, но мальчика больше заботило то, что было вытиснено на обложке.
Корабельная компания «Чайноботтам»
Книга учета служащих
– Вот мы и узнали, что такое «Чайноботтам»! – с восторгом произнес Джаспер. Прежний азарт вернулся, словно никуда и не исчезал.
– А чем занимаются корабельные компании? – спросил Винки. – Продают билеты на корабли?
– Нет, билеты продают в кассе на причале или еще где. А такие компании владеют кораблями. Я и сам точно не знаю, что они делают, если честно.
Джаспер открыл книгу учета – страницы были вогкие, пожелтевшие. Все место занимали списки имен, напротив каждого имени в отдельной графе стояло наименование должности («клерк», «старший клерк», «клерк грузовых деклараций», «счетовод» и тому подобное), в еще одной графе значилось: «почил», «разжалован», «повышен». Указанные в начале книги даты были еще тридцатилетней давности. Вряд ли они имели какое-то отношение к тайне, и Джаспер сразу же нашел последние записи.
– Ну конечно!
Именно там, где записи обрывались, чернело пятно, оставленное чернилами. И тем не менее большая часть последней исписанной страницы сохранилась. В заглавии было выведено: «Экипаж парохода “Гриндиллоу”». Ниже шел список имен, званий и должностей. Вот только все эти имена были вычеркнуты. Кроме одного, стоявшего в самом низу: «Джоран Данвир Финлоу. Матрос». В графе справа, возле каждого имени, стояла приписка с каким-то непонятным кодом: «С-№78-15(в)-н», «С-№84-26(у)-н», «С-№91-07(п)-н» и другими похожими отметками.
– Что это значит? – спросил Винки.
– Не знаю, но… Тот кораблик в бутылке. Все эти люди на нем служили, а потом их (кроме этого Финлоу) вычеркнули. Это неспроста. Тайна становится еще более непонятной. У меня есть идея, где можно раскопать, что это за коды такие. – Джаспер положил тетрадь на стол, разместив ее на пустом месте внутри чернильного пятна и с важным видом сказал: – Что ж, мы изучили место преступления. Теперь предлагаю подытожить. Можно попытаться восстановить события того, что произошло в этом кабинете. Слушаешь?
Винки закивал. Джаспер набрал в легкие побольше воздуха и, сверившись с блокнотом, начал:
– Время близилось к полуночи, и хозяин этого…
– Постой, а откуда ты узнал про время? – перебил Винки.
– Часы встали, – пояснил Джаспер. – стрелки не дошли две минуты до двенадцати.
– Но это же мог быть и полдень.
– Да, но мне больше нравится полночь. Так драматичнее. Дай мне уже рассказать историю! Итак. Время близилось к полуночи, и хозяин этого кабинета, Бертран Боттам, владелец корабельной компании «Чайноботтам», работал за своим столом – наверное, вычеркивал людей в этой книге. В какой-то момент он решил разжечь камин, потому что ему стало холодно… Или нет – он решил сжечь важную улику, которая могла разоблачить какие-то его мрачные делишки, – ту самую бумажку с непонятным символом. Учитывая, что это дело было тайное, он не захотел звать слугу и сам попытался разжечь камин, но так как богатеи не привыкли ничего делать своими руками, то он сломал несколько спичек. Уверен, он не оставил бы попыток разжечь камин, но тут произошло непредвиденное: в кабинете кто-то появился – назовем его Незнакомец. Незнакомец набросился на господина Боттама, началась драка, они задели часы, а потом переместились к столу, где опрокинули чернильницу, смахнули тетрадь на пол, а за ним перевернули и кресло. Незнакомец оказался сильнее (все-таки господин Боттам был старым и толстым, судя по портрету), и он задушил господина Боттама или уколол его отравленной иглой на перстне – это было что-то некровавое, потому что мы не нашли следов крови. В общем, господин Боттам умер (а то, что он умер, ясно, потому как хозяин кабинета вернул бы все на свои места и уж точно поднял бы кресло, если бы остался жив). Сделав свое черное дело, Незнакомец уже собирался скрыться, но тут услышал, что к кабинету спешат, – видимо, слуги или домочадцы, привлеченные шумом. Покинуть кабинет через дверь он бы не смог, и поэтому выпрыгнул в окно, разбив его. И так он скрылся в ночи.
– А почему он не открыл окно?
Джаспер вскинул карандашик.
– Забыл сказать: щеколду заело. Незнакомец пытался открыть окно, но не смог. Времени уже не оставалось, он разбил его и выпрыгнул. Прямо за окном растет дерево – думаю, по нему он и спустился.
– А кто он такой, этот Незнакомец, и зачем ему убивать господина Боттама?
– Это только предстоит выяснить, Винки. Но причин может быть много: богатеев никто не любит. Может, он как-то насолил Незнакомцу. А может… Может, это был тот Финлоу из книги, и он хотел избавиться от господина Боттама прежде, чем тот и его вычеркнул бы из списка.
– Голова кругом, – испуганно проговорил Винки.
– И у меня. Восторг, скажи?
– Не представляю, как ты все это понял, – восхищенно сказал Винки. – Я вообще ничего не заметил.