– Ты нашел самую важную улику. А я просто очень много читал историй про мистера Суона: он часто оказывается на местах преступлений – в разных гостиницах, посольствах, на борту дирижаблей или на станциях. Мистер Суон подробно описывает то, как собирает улики и выстраивает картину произошедшего. Ну, и дядюшка постоянно говорит, что я умный. А он же доктор – ему можно верить.
– Ты и правда очень умный.
Джаспер нахмурился, поймав себя на том, что о чем-то забыл. Вспомнив, что забыл о скромности, он вздохнул и признался:
– Все, что я рассказал, – это неправда, Винки.
– Ну вот!
Прежде, чем друг успел разочароваться, Джаспер поспешно добавил:
– Пока у нас нет настоящих свидетельств, все это просто предположение. Так могло быть. Но могло быть и иначе. Нужно узнать больше. Думаю, мы здесь уже ничего не найдем.
Джаспер на миг задумался, а затем вырвал страничку из книги учета, после чего закрыл книгу и положил ее на пол – там, где она и лежала. Поверх взгромоздил кресло.
– Зачем это все?
– Что-то мне подсказывает, что стоит оставить здесь все на своих местах. Лучше будет, если никто не догадается, что мы здесь были. А страничка нам еще понадобится.
– Ты говорил, что знаешь, где мы можем узнать про коды со странички.
– Да, это тут недалеко. Полли туда…
Джаспер застыл.
Винки уже собрался было спросить, что произошло, как тут друг неожиданно зажал ему рот рукой.
Джаспер кивнул на дверь, и Винки услышал. Шаги и… скрип. Столь знакомый ему скрип!
Скрипели колеса детской коляски…
…Джаспер и Винки высунули головы с лестницы. Из детской раздавался женский голос.
И хоть Джаспер прежде его не слышал, было понятно, кому он принадлежит. Стараясь вести себя как можно тише, мальчишки приблизились к двери, и Джаспер заглянул в замочную скважину.
В центре комнаты замерла стройная женщина в черном платье, жакетике и шляпке с вуалью. Рядом стояла коляска. Как-то особо жутко эта мисс не выглядела, но Джаспер лучше прочих знал, что внешность обманчива.
Он на миг отодвинулся в сторону. Винки склонился к замочной скважине и отшатнулся. Глянув на Джаспера, кивнул: это она.
Джаспер продолжил наблюдение.
Няня подошла к изголовью одной из кроватей и поправила подушку. Плечи ее задрожали, и она заплакала.
– Я так скучаю по вам, мои бедные дети… Так скучаю…
Няня взяла из сундука с игрушками куклу-девочку, стряхнула с нее пыль и усадила у подушки.
– Моя нежная прекрасная Талия. Какой красивой девушкой ты могла бы стать… А ты, Роберт… – Она взяла куклу-мальчика, вставила в разжавшиеся деревянные пальцы крохотную сабельку и усадила маленького морячка на соседнюю кровать. – Ты был таким разбойником, но с очень добрым сердцем. Я помню, как смешно ты поджимал губки и говорил: «Я не нарочно, няня Лилли…»
Няня подошла к третьей кровати.
– Найджел… Я рада была тебя увидеть спустя столько лет. Ты так любил корабли – настоящий Боттам! – и пронес свою любовь к ним спустя годы, несмотря на то, что случилось… несмотря на то, что они с тобой – со всеми вами! – сделали.
Няня сжала кулаки в черных бархатных перчатках.
– Я скоро найду его, дети. Он за все поплатится…
– Ня-а-аня… – раздался вдруг тихий голос, и Джаспер сперва даже не понял, откуда он прозвучал. Но то, как он звучал, заставило его похолодеть: это был шепот – как будто говорило сразу несколько человек, один начинал, а другие чуть позже неким шелестящим эхом подхватывали. – Няня, я хочу-у-у есть… я проголодался-а-а…
От этого шепота у Джаспера вдруг перехватило дыхание, закололо в груди, и в животе зашевелилось что-то склизкое. Он вдруг поймал себя на мысли, что знает того, кто говорит, но никак не мог взять в толк, откуда.
– Разумеется, дорогой, – сказала меж тем няня и, достав из кармана жакетика небольшой мешочек черного бархата, развязала тесемки, а затем извлекла наружу что-то маленькое и круглое… Джаспер пригляделся – что-то, похожее на пилюлю.
Протянув руку к коляске, Няня раскрыла ладонь, и тут из люльки что-то выползло.
Глаза Джаспера полезли на лоб. Из коляски медленно выбрались четыре черные извивающиеся щупальца, покрытые присосками. В сером свете из окна присоски лоснились и поблескивали слизью, все они шевелились, то расширяясь, то почти слипаясь. Уродливые конечности потянулись к няне и словно длинными гибкими пальцами плавно обхватили ее руку. После чего две из них сжали кончиками «пилюлю», как пинцетом, и поползли обратно, пока не исчезли в коляске.
Из глубины люльки раздался хруст, за которым последовало утробное ворчание.
– У меня осталось всего три жемчужины, – сказала няня. – К сожалению, мы не можем вернуться в дом у парка, чтобы взять еще, но я найду больше жемчужин, дорогой.
– Обещаеш-ш-шь?
– Обещаю. Нам пора.
Джаспер насилу заставил себя отлипнуть от замочной скважины и жестами показал Винки, что нужно прятаться, пока их не обнаружили, но друг и так все понял – он слышал, о чем говорили в детской.
Джаспер и Винки попятились на цыпочках прочь. К лестнице добежать они бы не успели, поэтому нырнули в хозяйскую спальню и притворили за собой дверь. Джаспер оставил узенькую щелочку, замерев в ожидании…
Дверь детской открылась. Держа коляску за ручку, няня прошла мимо, но к лестнице не направилась, а вместо этого остановилась в середине коридора у настенной карты. Открыв дверку на встроенным в нее приборе, няня выставила на нем определенным образом стрелки. Тут же бесшумно в сторону отъехала панель, и, закатив коляску в тайный ход, няня исчезла следом за ней. Панель закрылась. Стрелки на приборе с жужжанием завращались и встали.
– Ты… – прошептал белый от страха Винки. – Ты видел его?
Джаспер кивнул:
– Она возит монстра в коляске. Как ты и говорил.
– Что будем делать?
– Проследим за ней…
Они выбрались в коридор и подошли к карте. Винки уж было потянулся к прибору, чтобы повторить манипуляции, проведенные няней со стрелками, но тут Джаспер схватил его за руку и покачал головой.
– Опасно соваться в незнакомый тайный ход. Вдруг мы там на нее натолкнемся.
Воображаемый дядюшка в голове поаплодировал кончиками пальцев.
– И что ты предлагаешь? – спросил Винки.
– Выберемся из дома и подкараулим ее в саду. Когда-то же она отсюда выйдет. А уж потом пойдем за ней и узнаем, что она задумала.
Винки кивнул, и мальчишки бросились вниз по лестнице. Выбравшись из дома тем же путем, каким они сюда и проникли, Джаспер с Винки притаились за деревом неподалеку от главного входа и принялись ждать.
Няня все не появлялась, и в какой-то момент Джаспер уже решил, что напрасно они не пошли за ней в тайный ход. А потом вдруг услышал скрип колес. Вот только раздавался он не из дома и даже не из сада.
Мальчишки повернули головы на звук и увидели на миг показавшуюся в прорехах вьюнка черную шляпку с вуалью по ту сторону ограды.
– Она там! – прошептал Винки.
– Наверное, ход ведет куда-то наружу, – предположил Джаспер. – Бежим!
Они преодолели сад, пролезли меж прутьями и ринулись бегом по улице.
Оказавшись на углу, Джаспер и Винки резко остановились и завертели головами. Няни и ее коляски нигде не было.
***
Ожидание. Кое для кого оно страшнее любых монстров. Очередь не обмануть и не перехитрить – пробраться в самое ее начало порой сложнее, чем пройти по карнизу дома или разоблачить заговорщиков. Кое-кто предпочел бы встретиться с целой стаей убийц, чем прозябать минута за минутой, пока очередь со всей ее вялотекучестью поигрывает на твоих нервах, одна за другой поддевая струнки терпения.
Вот и Джаспер терял терпение. С ним такое случалось часто, но за все годы он так и не смог выработать привычку просто сидеть и ждать.
Поэтому, не сводя взгляда с таблички «Раскачиваться на стульях запрещено!», он именно это и делал. И делал, надо сказать, превосходно. Порой, когда стул замирал лишь на двух задних ножках, Джаспер принимался считать, сколько секунд ему удается удерживать равновесие.
– Шестнадцать! – хмыкнул он, когда стул в очередной раз с грюкотом приземлился обратно на все свои четыре «конечности». – Как думаешь, это рекорд? Я вот думаю, что уже могу наняться в «Великий цирк семьи Помпео» – там такие ловкачи всегда нужны.
Сидящий рядом на табурете Винки угрюмо на него посмотрел. Ему здесь было очень неуютно, и он все ожидал, что вот-вот кто-то заметит кое-чью «бродяжью неуместность» и выгонит его на улицу.
Переживал маленький работник станции кебов, впрочем, напрасно: на него никто не обращал внимания. Городской архив Тремпл-Толл жил своей жизнью, и до каких-то мальчишек никому не было дела.
Джаспер тоже был здесь впервые – он ожидал, что в архиве будет тихо и что там будет слышно, как мухи умирают от скуки в своих лаконично крошечных конвульсиях, но на деле это место шумело чуть ли не как вокзальный зал ожидания. Десятки клерков с одинаковыми короткими бакенбардами и в унылых костюмах, купленных, видимо, в лавке серости, создавали столько возни и шума, что порой Джасперу приходилось даже повышать голос, чтобы Винки его услышал.
Все столы в большом архивном зале были заняты, скрипели стулья, что-то отстукивали клавиши печатных механизмов, шуршали газетные и книжные страницы, время от времени раздавался трескучий голос архивиста из какого-то вмонтированного в стол рожка, чиркали спички, когда кто-то поджигал папиретку, а один из клерков шумно глотал что-то горячительное из бутылочки, спрятанной внутри… пухлого томика.
Одним словом, кипела работа. Хотя дотошный доктор Доу сказал бы, что тут два слова.
Меж столами на тонком рельсе колесил архивный автоматон в темно-сером платье, развозя клеркам конторские папки, которые доставал из фондов.
Каждый раз, когда механическая Пенси показывалась в зале, появляясь из-за стены, как старое привидение, Джаспер бросал на нее преисполненный надежды взгляд, но автоматон был занят доставкой бумаг тем, кто «подал запрос» раньше. Пенси снова исчезала, и Джаспер снова принимался изо всех сил скучать.