«Финлоу».
Джаспер в очередной раз после разговора с Шнырром Шноррингом укорил себя: и как он не вспомнил – он ведь уже видел эту вывеску, когда они с дядюшкой приходили на берег Брилли-Моу в прошлый раз.
– Ты придумал себе прозвище? – спросил он Винки, и тот тяжело вздохнул.
– Ничего в голову не идет. Потому что у меня уже есть прозвище: Винки.
Джаспер хмыкнул.
– На самом деле ты уже придумал неплохое прозвище, просто ты не знаешь, что это оно.
– Не понимаю…
– Кто там у нас вкуснее крыс?
Винки глянул на него и улыбнулся, но в следующий миг его улыбка исчезла, будто стертая дождем.
– Ты уверен, что все сработает?
– Конечно, не уверен. Но так ведь интереснее.
Винки ничего интересного в этом не видел, но спорить не стал.
Перехватив поудобнее мешок, Джаспер ступил на причал. Винки, нервно сжимая свои крошечные кулачки, двинулся за ним.
«Это все ради Сэмми, – напомнил он себе. – Мы должны спасти Сэмми и остальных. Я должен быть таким же храбрым, как Джаспер…»
Храбрый Джаспер, шедший чуть впереди, пытался унять колотящееся от страха сердце. Удержать себя в рамках трезвого опасения не удалось.
***
Выловленная в канале рыба воняла керосином, а на вкус была, как носок, пропитанный машинным маслом, – и то, что рыбу эту несколько часов вялили на дыму из топки, менее гадкой ее не сделало, лишь добавило скрипучих на зубах угольных песчинок. Впрочем, чего еще ждать от того, что до этого утра жило на «жидкой свалке», в черной глубине Подметки.
Зазвенел колокольчик, и мистер Финлоу оторвался от ужина.
– Треснутая кость! Ну наконец-то!
Поднявшись из-за стола, он подошел к иллюминатору и, открыв его, выглянул наружу.
К скобе под круглой рамой был привязан колокольчик, от языка которого вниз по борту фургона и дальше – в квадратный проем между досками причального настила и под воду – уходила веревка.
Немного выждав, мистер Финлоу взялся за нее и принялся тянуть. Вскоре из канала показался небольшой почтовый ящик. Затащив его в иллюминатор, мистер Финлоу повернул рукоятку, открывая дверцу, и достал из ящика консервную банку, на этикетке которой значилось: «Бобы Прюитта».
Мистер Финлоу хмыкнул: бобами в этой консервной банке и не пахло. Как, впрочем, и в других похожих жестянках, которые он время от времени доставал из своего почтового ящика. На них тоже всегда было написано: «Бобы», но фамилии, с ними соседствовавшие, неизменно отличались. Учитывая, что такие консервные банки появлялись в Саквояжне примерно раз в неделю, любой непосвященный резонно мог бы задаться вопросом: «В Тремпл-Толл что, буквально все промышляют бобами?»
Вытащив из кармана ключ, мистер Финлоу открыл жестянку. Внутри, как он и ожидал, оказался многократно сложенный лист бумаги.
С предвкушением покусывая губу, мистер Финлоу поспешно развернул бумагу, а затем, прочитав то, что на ней было написано, и увидев стоявшее ниже изображение, недоуменно присвистнул.
– Да сожри меня сом! Быть не может!
Листок бумаги из консервной банки представлял собой афишку.
«Бой года!
Только сегодня! Только в полночь!
Всеми любимый Мистер Флик сразится с непобедимым чемпионом Механогором!
Кто одержит верх – любимец публики остроумный усач или ужасающая неостановимая смерть-машина?!!
Событие, которое нельзя пропустить! Ставки принимаются вплоть до начала первого раунда!
(Вы и сами знаете, где состоится бой, которого все ждали!)»
Ниже были грубо намалеваны портреты двух вышеуказанных боксеров, напоминающие полицейские плакаты о розыске. На одном весьма похоже изобразили Мистера Флика – громилу с пышными подкрученными усами, в мешковатых штанах на подтяжках, нижней рубахе, и в треснутом шлеме констебля. На другом – похожем лишь отдаленно – был запечатлен человек с механическими модификациями тела, громадными железными кулаками и глазами-лампами. И хоть бойцы были на рисунках примерно одного роста, мистер Финлоу знал, что Механогор в высоту достигает целых десять футов.
Что ж, афиша не лгала, как и слухи, ходившие по Саквояжне весь последний месяц: намечался и правда бой года. Тут даже ярый любитель кулачных поединков мистер Финлоу испытывал сомнения, на кого делать ставку. Бывший констебль Мистер Флик был хорош – невероятно хорош, но Механогор – это ведь настоящий монстр, груда железа, которая не оставляет от противников живого места…
От возбуждения у мистера Финлоу затряслись бакенбарды. Да уж, схватку этих «бобов» (так на Изнанке Габена называли боксеров) пропустить ни за что нельзя. Ему даже стало любопытно, сколько народа придет ночью в пакгауз Прюитта. Мистер Финлоу подозревал, что там соберется вся Изнанка, да и многим цепочникам, видимо, были разосланы эти афишки. Распорядитель боев Слиззень, господин главный редактор «Габенской Крысы», вне всяких сомнений, пригласил своего заклятого друга и конкурента господина Вирдпена – главного редактора «Сплетни», а значит слухи разойдутся до самого канала Мух на западе Саквояжни.
Подпольные (как, впрочем, и все остальные) боксерские бои в Габене были под запретом, что не мешало им проводиться регулярно. Места проведения постоянно меняли, все держалось в строгой тайне, и несмотря на то, что в нее были посвящены «сплетники», каким-то невероятным образом еще ни одна облава синемундирников не увенчалась успехом.
– Разумнее было бы поставить на Механогора, – задумчиво пробормотал мистер Финлоу, – но все же Мистер Флик – свой малый и единственный уважаемый на Изнанке синемундирник, хоть и бывший. Как же поступить?.. Тут можно неплохо зачерпнуть ила, но и бултыхнуться за борт риски велики… Эх, знать бы наверняка…
До мистера Финлоу донеслось, как скрипнули доски причала, и он замер. А затем из-за двери раздался шепот:
– Постучи.
– Не хочу.
– Ладно, сам постучу…
…– Что надобно? – грубо спросили из вагончика, и Винки попятился.
Джаспер остался на месте и строго на него глянул: договаривались ведь не бояться.
– Мистер Финлоу? Э-э… добрый вечер. Мы к вам по делу.
– Кто такие?
– Меня зовут Твитти, а это Глот. Мы из Сироток с Чемоданной площади.
– Что-то далековато вы забрели – от Чемоданной площади-то.
– Нас послал к вам Лис. Знаете такого?
– Знаю господина Лиса. Зачем старина Финлоу ему понадобился?
– Он хочет негласно переправить кое-что кое-куда, если вы понимаете, о чем я.
Дверь отворилась, и Джасперу с Винки предстал невысокий лысоватый мужчина с землисто-серым лицом, грязно-бурыми бакенбардами и мясистым носом. Все, что было ниже этого носа скрывалось под угольной щетиной, меж зубами торчала кривая папиретка. На хозяине вагончика была вязаная кофта – то ли синяя, то ли черная (понять не удалось из-за того, что кофта представляла собой большой грязный ком), короткую широкую шею хомутом охватывал кашлатый шарф.
Окинув подозрительным взглядом обоих незваных гостей и отметив мешок, который Джаспер держал, перебросив через плечо, мистер Финлоу усмехнулся, демонстрируя коричневые зубы и черные прогалины между некоторыми из них.
– Не понимаю, о чем вы толкуете, – сказал он хриплым прокуренным голосом. – Я ничего никуда не переправляю.
– Но вы же открыли дверь, так? – ответил Джаспер. – Вы ведь, – он понизил голос, – шмугер?
– Шмуглер. Но это не я. В смысле, я не шмуглер.
Джаспер устал спорить.
– Мистер Финлоу, у нас не очень много времени. Груз должен попасть к адресату как можно скорее. Лис обещает надбавку за срочность. Вы не будете разочарованы.
Видимо, мистер Финлоу не любил быть разочарованным, поскольку тут же прекратил отнекиваться.
– Что за груз? И кому нужно доставить?
Джаспер опасливо огляделся по сторонам и прошептал:
– Вы нас не впустите? Дело деликатное, а у канала есть уши.
Мистер Финлоу бросил взгляд за его спину. На берегу у куч мусора кто-то стоял. Неподалеку в маленькой лодчонке с удочкой сидел старик в залатанном шапокляке. С пришвартованной чуть в стороне баржи, от сложенных штабелем ржавых труб, раздавался храп. Ушей поблизости и правда было многовато.
Шмуглер кивнул и отошел в сторону. Мальчишки вскарабкались в вагончик по железной лесенке, дверь за ними закрылась, для надежности мистер Финлоу повернул штурвальный вентиль.
Внутри вагончик походил на небольшую комнатушку. Под потолком висела керосиновая лампа, еще одна примостилась у кресла перед рычагами управления этой махиной, в глубине дома на колесах. Там же стояла большая чугунная печь, за решеткой заслонки которой ярко горел огонь. Большинство иллюминаторов были завешаны шторками, у одного из них, открытого, стоял узкий квадратный столик, заставленный пустыми бутылками и консервными банками. Вдоль бортов располагались откидные лавки, загроможденные ящиками, коробками и мешками, – все это крепилось ремнями к рифленому полу и стенам. В углу чуть покачивался гамак, сделанный из рыбацкой сети.
На крючке у входа висели старый моряцкий бушлат (что подтвердило подозрения Джаспера), черная твидовая кепка, пара погашенных фонарей, горбатый багор и ключ для перевода рельсовых стрелок. Повсюду на веревочках была развешана вяленая рыба, которой здесь пропахло буквально все.
– Говорите, – закрыв иллюминатор, велел мистер Финлоу. – Куда требуется груз доставить? Или… Груз уже на месте?
– Вы о чем? – спросил Джаспер с улыбкой, за которой пытался спрятать охватившую его нервозность.
Мистер Финлоу поцокал языком.
– Сиротки с Чемоданной площади? Да кому ты пытаешься треску втрескать? Я сразу понял, что с вами что-то не так. Приятель твой еще похож на нищего. Но ты-то… Костюмчик как для беспризорника слишком добротный. Галстучек забыл снять и в грязи стоило повозиться. Думал, селедка, что, взлохматив волосы, проведешь старину Финлоу?
– Они у меня всегда такие.
– Зачем пожаловали на самом деле? Если вас подослали флики, то пусть подавятся – ничего им мне не приштопать. Шмугель я не брал, как и денег.