Бросив короткий взгляд на топчущегося у порога посетителя, хозяйка гостиницы вернулась к своим делам – раскрыла какую-то книжку и подставила ухо к стоявшему на стойке граммофону с рогом в виде большой ракушки.
Помимо грозной мадам и старика, здесь был еще кое-кто. Девочка лет десяти с торчащими во все стороны светлыми волосами, в круглых очках и сером платьице сидела на ступенях деревянной лестницы рядом со стойкой и пристально глядела на Бёрджеса.
Он нахмурился, но девочка взгляд не отвела.
Подойдя к стойке, Бёрджес встал как вкопанный, не решаясь завести разговор. Хозяйка гостиницы показалась ему неприветливой и очень важной – рядом с властными женщинами он всегда терялся.
– Кхем-кхем, – покашлял Бёрджес.
– Рыбья кость в горле застряла?
– Нет, мэм, я…
Хозяйка гостиницы отложила книгу и, тяжко вздохнув, сказала:
– Добро пожаловать в гостиницу «Плакса» – лучшую и единственную гостиницу на берегу. Желаете снять номер?
– Шакара, – ответил Бёрджес и, тут же смутившись, добавил: – Э-э… да, желаю, мадам… эм-м…
– Альберта Бджиллинг. Все номера у нас одинаковые – два фунта в день. Завтрак, обед и ужин в стоимость не входят. За них еще три фунта. Очень рекомендую: моя стряпня славится на всю Блошинь. Оплата принимается только в «пуговицах», никакой оплаты рыбой или моряцкими байками.
– У меня нет рыбы и я не знаю ни одной моряцкой байки, мадам Бджиллинг. А еще я не храплю.
Хозяйка гостиницы улыбнулась.
– Вы мне уже нравитесь. Как я могу к вам обращаться?
– Бёрджес, Кенгуриан Бёрджес.
– Славное имечко. У вас есть багаж?
– Только мешок.
Мадам Бджиллинг повернула голову и проверила висевшие на стене ключи. Почти все были на месте: напрашивался вывод, что постояльцев в «Плаксе» на данный момент наплакал очень скупой на эмоции кот.
– Номер 14 свободен. – Хозяйка гостиницы сняла с крючка ключ. – Моя дочь Марисолт вам его покажет.
Услышав свое имя, наблюдавшая за новым постояльцем девочка вскочила на ноги и бросилась вверх по лестнице.
– Солти, вернись! – раздраженно прикрикнула мать, но девочка и не подумала слушаться, и вскоре ее топот стих. – Прошу прощения, мистер Бёрджес. Марисолт совсем от рук отбилась. В последнее время с ней творится что-то странное. Я сама проведу вас.
Выйдя из-за стойки, мадам Бджиллинг направилась к лестнице, Бёрджес последовал за ней.
– Недавно в Габене? – спросила хозяйка гостиницы, когда они пошагали вверх по невероятно скрипучим ступеням.
– Только приехал, мэм.
– Чем занимаетесь? Вы не похожи на моряка.
– Я – машинист. Вожу паровозы.
– А на нашем берегу что делаете? Тут нет ни одного паровоза.
– У меня… эм-м… дела. Ищу кое-кого.
– Кого-то из местных? Я тут всех знаю.
– Мисс, которую я ищу, не то чтобы местная, – осторожно сказал Бёрджес. – Она прибыла в Габен недавно. Одета в траурное, при ней должна быть детская коляска.
Мадам Бджиллинг остановилась и наделила его хмурым взглядом, который выдал: она знает, о ком идет речь.
Бёрджес продолжил, напомнив себе про «сомнение»:
– Насколько мне известно, эта мисс останавливалась в вашей гостинице.
– А какой у вас к ней интерес?
– Самый прозаический…
– Так я и думала. Неужели вы полагаете, мистер Бёрджес, что я стану вам рассказывать что-либо о других постояльцах?
– Но… это… как же? Я же ее ищу и…
– Вот и ищите где-нибудь еще. А здесь ее нет.
Дальнейший путь по лестнице прошел в тяжелом гробовом молчании, которому позавидовала бы парочка знакомых Бёрджесу мертвецов. Мадам Бджиллинг полнилась подозрениями, а новый постоялец вовсю корил себя за то, что так по-глупому все испортил. Он и правда рассчитывал, что хозяйка гостиницы все ему сразу же выложит. На самом деле Кенгуриан Бёрджес был не то чтобы особо умным – временами он и сам считал себя болваном. Обычно за него думал Бэнкс, но сейчас Бэнкса рядом не было, а это значило, что, пока он, Бёрджес, окончательно все не испортил, пора браться за голову и начинать думать за двоих.
Поднявшись на третий этаж, они подошли к двери с номерком «14». Стоило мадам Бджиллинг ее открыть, из комнатки тут же пахнуло затхлостью, по углам разбежались какие-то насекомые, учитывая их размер, напоминавшие усатых слонов.
– Располагайтесь, мистер Бёрджес. Обед будет, когда ударит колокол. По номерам я блюда не доставляю, а Марисолт доверия нет – она может все съесть по пути: девчонка прожорливая, как сотня пираний.
Не прибавив больше ни слова, мадам Бджиллинг напоследок прищурилась и направилась обратно к лестнице.
Когда она скрылась из виду, Бёрджес вошел в номер и закрыл за собой дверь. Из казавшегося неплохим плана вселиться в гостиницу и расспросить хозяйку о Няне, первая часть была с успехом исполнена, но вот другая требовала того, что неизменно вгоняло его в сон, – вдумчивого подхода…
…Из дремы, вызванной «вдумчивым подходом», Кенгуриана Бёрджеса вывел удар колокола. Бросив взгляд на взятые из дома каминные часы (прошло почти два часа – неплохо подумал), он встал со стула, подхватил котелок и вышел в коридор.
В тот же миг на лестницу кто-то юркнул.
«Девчонка, – поморщился Бёрджес, успев заметить порхнувший подол серого платья. – Она что, шпионит за мной? Нужно вести себя осторожнее – дети очень хитрые».
Спустившись на первый этаж, Бёрджес отметил, что мадам Бджиллинг все еще хмурится, как будто это выражение навсегда приклеилось к ее лицу. Она кивнула на столик у камина, на котором уже стояли две тарелки, кружка и были разложены приборы. Спавший там незадолго до этого старик был изгнан в другой угол, где с унылым видом подпирал стену и жадно косился на содержимое тарелок.
Бёрджес сел за столик и, втянув носом запах – аромат, на удивление, был вполне приятным, – взялся за обед. Первым делом он осушил тарелку супа. Несмотря на серый цвет и торчащий из него облезлый рыбий хвост, супа не стало так быстро, что Бёрджес даже не успел как следует его распробовать. Зато вторым блюдом он насладился в полной мере – запеченное нечто, что было похоже на чулок, но определенно являло собой рыбу («Видимо, это угорь», – предположил Бёрджес), оказалось в равной степени и обжигающим, и вкусным. Хотя от количества острого перца в какой-то момент засвербело в носу. Чихать новый постоялец не решился – кто знает, как мадам Бджиллинг относится к чиханию в своей гостинице.
Когда с обедом было покончено, она подошла, сложила тарелки и приборы и уставилась на Бёрджеса.
– Никогда не ел ничего вкуснее, – сказал тот, и ее лицо чуть разгладилось. Взяв тарелки, хозяйка гостиницы скрылась за небольшой дверкой, за которой, как он понял, располагалась кухня.
Когда мадам удалилась, к столику осмелился подойти толокшийся в углу старик.
– Мистер Бёрджес? Вы ведь мистер Верблюдиан Бёрджес?
– Кенгуриан. Чем могу помочь?
– Меня зовут Рокус Пинсли. – Старик продемонстрировал колоду мятых засаленных карт. – Может, партейку-другую в «Три Якоря»?
– Шакара! Я не умею в «Три Якоря».
– О, это несложно, я вас научу!
Не дожидаясь приглашения, мистер Пинсли шлепнулся на соседний стул и принялся умело тасовать колоду.
Играть в карты – еще и с этим трухлявым пнем – желания не было, но Бёрджес подумал, что ему представился неплохой шанс его расспросить: этот Пинсли, судя по всему, здесь постоянно ошивается – он должен был видеть Няню.
Бёрджес предупредил:
– Только без шулерства. Терпеть не могу шулеров.
– Что вы! Все по-честному! Итак…
Признаться, расспросить Бёрджесу своего партнера по картам так и не удалось: сперва он пытался вникнуть в суть игры, а затем партия его так увлекла, что он и думать забыл о своем расследовании.
Карты шлепались на стол, гора отбоя все росла, старик – к слову, он оказался весьма душевным парнем! – хохотал и похлопывал Бёрджеса по плечу. А сам Бёрджес краснел, потел и все пытался собрать неуловимую комбинацию из трех якорей, но вместо этого постоянно вытягивал то буй, то чайку, то «корыто».
Играли они уже около часа, когда дверь гостиницы открылась и через порог перевалился туман. Бёрджес и мистер Пинсли повернули головы.
– Не скрипи! Это не худшее место, чтобы остановиться на время, Бенджамин! – раздался раскатистый женский голос, и картежникам предстала дама настолько «в теле», что даже мадам Бджиллинг могла показаться по сравнению с ней стройной тростиночкой.
На даме было пурпурное платье, на подвитых волосах цвета яичного желтка сидела шляпка, подвязанная лентой под одним из подбородков. Бёрджес подумал, что если бы не объемы, женщина была бы достаточно красива, но по правде он всегда боялся дам, которые, случись обида, могли с легкостью отделать его, как бифштекс.
Бросив на мистера Пинсли безразличный взгляд, мадам повернула голову к Бёрджесу, и ее глаза заблестели. Оглядев или, как показалось последнему, исследовав его с головы до ног, она загадочно улыбнулась и направилась к стойке. Следом за ней в гостиницу вошел лязгающий автоматон в клетчатом костюме, тащивший на себе едва ли не дюжину различных чемоданов, кофров, шляпных коробок и ковровых сумок. Видимо, это и был тот самый Бенджамин.
– Добро пожаловать в гостиницу «Плакса», – сказала мадам Бджиллинг, когда они подошли, – лучшую и единственную гостиницу на берегу. Желаете снять номер?
– О да! – ответила хозяйка автоматона. – Мы с моим верным Бенджамином только сошли с «Вертлявой Сью» – та еще лоханка, если хотите знать! Прежде, чем отправиться дальше, нам нужно время, чтобы отойти от этой невыносимой качки длиною в вечность!
– Как я могу к вам…
– Бланшуаза Третч! – прервала хозяйку гостиницы дама в пурпурном платье. – Уверена, вы обо мне наслышаны, ну а если нет, то скоро точно услышите! Я актриса и намерена стать примой в местном театре!
– О, правда? Я по молодости тоже играла в театре, – ностальгически вздохнув, сказала мадам Бджиллинг. – Славные времена подмосток! Эх, если бы только батюшка не отчалил в мир иной и мне не пришлось вставать вместо него за эту стойку… Так вы хотите наняться в театр-варьете «Ффор»?