Когда закончилась продекламированная жестяным голосом при довольных зрителях интерлюдия, посвященная тому, какой Джаспер беспечный, племянник продолжил рассказ. На моменте знакомства с длинноногим шутом, доктор Доу проворчал: «О, я хорошо знаю этого господина. Тебе очень повезло Джаспер: назови ты ему свое имя, твое расследование мгновенно бы закончилось, и, вероятно, он тут же приволок бы тебя за шиворот домой. Ну, или взял бы в заложники и потребовал выкуп. С ним никогда неизвестно, что у него на уме».
Почти весь дальнейший рассказ доктор Доу молчал, не сводя взгляда с пребывающего без сознания и для надежности привязанного к стулу Удильщика. Злокозненный констебль Хоппер был весьма разочарован тем, что Джаспера никто, кажется, не собирался наказывать. А мальчик тем временем поделился с дядюшкой событиями на маяке и неожиданной встречей.
На этом месте в историю с ловкостью бегемота, пытающегося влезть в кеб, вклинился и Хоппер, испугавшись, что мальчишка переврет дальнейшие события или упомянет дам, с которыми он успел свести знакомство во Фли и которых, очевидно, стеснялся.
Слушая его, доктор Доу откровенно скучал. Так могло показаться со стороны тем, кто плохо его знал. Но Джаспер знал его достаточно, чтобы понять: дядюшка с трудом сдерживает ярость от сообщения о недальновидном и смертельно опасном решении выходить в море в шторм на хлипком буксирчике в компании ненадежных личностей.
Финальная часть истории, к удивлению Джаспера, заняла очень мало времени. Больше всего доктора Доу, кажется, волновало все, что касалось мистера Блохха.
На вопрос племянника о том, что это на самом деле за гадость, которую он регулярно пьет, дядюшка отреагировал очень странно – спросил, что именно сказал ему Блохх, и затем подтвердил его слова: «Сиреневый чай – это профилактическое средство от кошмаров. Ты же не хочешь, чтобы тебе снились кошмары, Джаспер?»
Вне всяких сомнений, доктор Доу что-то скрывал, но тайну сиреневого чая можно было отложить и на потом.
Все касаемо встречи с мистером Блоххом на мостике «Гриндиллоу», дядюшка потребовал рассказать настолько подробно, насколько это возможно. Его лицо при этом было совершенно белым, а щека нервно подрагивала – Джаспер решил, что он просто ему завидует: еще бы, ведь не он, а его племянник столкнулся с тем, кто так долго водит их за нос. Тем не менее доктор едва ли не каждую пересказанную Джаспером реплику Блохха обмусоливал и всякий раз раздражающе уточнял: «Именно это он сказал?», «Повтори слово в слово, что он тебе на это ответил…».
Джаспер передал все в точности. Все, что было после этого, он рассказал довольно быстро: вернувшись на берег, они с Хоппером забрали Винки из гостиницы «Плакса», Хоппер с трудом убедил Адмирала отпустить с ними Удильщика и согласился придержать у себя братьев Финлоу, пока не закончится расследование. После чего господин Бишеллоу велел своему человеку доставить Хоппера, его сопровождающих и пленника в Тремпл-Толл на экипаже дочери.
История на этом закончилась.
Пока Джаспер говорил, Винки заснул на своем стуле, а Хоппер опустошил блюдо с коврижками миссис Трикк. Экономка в кабинете не присутствовала и зашла лишь раз. Она была на Джаспера невероятно зла, и ее, кажется, не особо интересовало, что он сбежал из дома, чтобы помочь другу и похищенным детям. Экономка демонстративно игнорировала его извинения и вообще делала вид, что его не существует.
Наконец узнав, чем занимался племянник, доктор подвел итог: «Я рад, что на этот раз безрассудство в твоем стиле, Джаспер, закончилось хорошо, но, знаешь ли, если бы все обернулось плохо и ты погиб в одной из своих передряг, я бы велел могильщику выбить на твоем надгробии: “Закономерное следствие того, что некий племянник не слушался своего дядюшку и нарушал правила”».
Подобное заявление прозвучало слишком мрачно даже для Хоппера, и тот издал свое любимое «Гм». И все же он действительно считал, что Джаспер слишком легко отделался, а еще со страхом представлял, что ждет его самого, когда он вернется домой и предстанет перед сестрой.
«Что ж, – сказал доктор Доу. – Полагаю, сейчас стоит взяться за осмотр и лечение пациентов. Все остальное обождет…»
Констебль Хоппер был отправлен в аптеку мистера Лемони за средством от занфангена, которое в коллекции лекарств доктора отсутствовало, а сам доктор приступил к делу.
Начал он с Винки. К облегчению племянника, Натаниэль Доу сообщил, что заражение произошло недавно, и поэтому лечение, если он правильно понимает картину, должно пройти безболезненно и быстро. После чего Винки отправился вниз, к миссис Трикк, завтракать.
Далее доктор взялся за осмотр Удильщика, который все это время сидел на стуле в центре кабинета, опустив голову на грудь. А для Джаспера время потянулось вязкой резиновой конфетой. Конфетой с привкусом дядюшкиного занудства и обременительным ведением дневника исследований.
– Зачем все это нужно? – спросил мальчик, наблюдая за тем, как доктор Доу изучает рот их пленника. – Какая разница, как выглядят зубы Удильщика?
– Какая разница? – возмутился дядюшка. – Это очень важно, Джаспер. Начать с того, что я еще никогда не сталкивался в своей практике с больными занфангеном, так еще и ко мне попал поистине уникальный случай. Взрослый пациент! Подумать только, до сего дня я и не предполагал, что такое возможно! Доктор Дрейлих будет очень удивлен, когда прочитает мое письмо.
– Доктор Дрейлих… – раздраженно сказал племянник, глянув на книгу в черной обложке с серебристым тиснением «Редчайшие заболевания и как их лечить. Г. Р. Дрейлих», лежащую на дядюшкином столе. – Ты так о нем говоришь, как будто он – само великолепие.
– Так и есть, Джаспер, – серьезно ответил дядюшка. – Есть лишь два врача, которые вызывают мое безмерное уважение и которых я считаю своими наставниками, хоть никогда и не встречал их лично. Грегориан Дрейлих из Рабберота и Альберт Карлофф из Льотомна. Это подлинные гении – те, кто определяет наш век. И я счастлив, что мне выпал случай написать одному из них и, возможно (ты заметил, Джаспер, я сказал «возможно»?), мне удастся углубить и расширить исключительно великолепные исследования доктора Дрейлиха.
– Ты целую страницу только представлялся в своем письме.
Доктор Доу словно не услышал.
– Я уже давно собирался ему написать в связи с моей работой по гротескиане, но, к сожалению, поиск лекарства от нее пока что не дает результатов и…
– Что еще за гротескиана?
– Неважно. – Доктор глянул на часы. – К слову об этом, что-то мистер Хоппер задерживается…
С момента, как Натаниэль Доу взялся за осмотр «уникального случая» (то есть Удильщика) и «редкого, хоть и рядового случая» (то есть Винки), а констебль был отправлен в аптеку мистера Лемони, прошел уже час.
– Что ты думаешь по поводу этих зубов, Джаспер? – спросил доктор, вернувшись к своему исследованию.
– Они такие длинные, что зубной фее пришлось бы как следует раскошелиться.
Доктор Доу поглядел на племянника со снисхождением.
– Это не так, Джаспер. Длина зуба несущественна. Зубные феи всегда оставляют фунт, забирая тот или иной зуб, при этом все зубы разные. К тому же их интересуют лишь молочные зубы. Это доказанный факт, и множество историй о разочаровавшихся родителях, вырывавших своим детям коренные зубы и желавших таким образом подзаработать, тому подтверждение.
– Меня всегда удивляло, откуда у зубных фей столько денег.
Доктор Доу пожал плечами и вновь склонился над Удильщиком.
– Приступим к глазам…
Но ни к чему приступить он не успел. С лестницы раздался характерный топот, и в кабинет вошел констебль, сжимая в руке бумажный коричневый пакет.
– Почему так долго, мистер Хоппер? – спросил доктор, и констебль с досадой повел квадратной челюстью из стороны в сторону.
– У мистера Лемони не было лекарства. Аптекарю пришлось его готовить. Повезло, что он справился быстро – я уж думал, траванусь чем-то в его этой прозекторской.
– Провизорской, – исправил доктор и взял протянутый пакет. Извлек из него три склянки с густой молочно-белой жидкостью.
– Аптекарь сказал, что микстура должна настояться еще около двух часов.
– Вы передали мистеру Лемони мою просьбу исключить в данном случае вещества, вызывающие побочные эффекты?
Констебль почесал подбородок.
– Он сказал, что не понимает, о чем речь.
Доктор Доу удовлетворенно кивнул.
– Что ж, лекарству нужно время, а это значит…
– Это значит, доктор, – перебил Хоппер, – что настал момент, который мы и так слишком долго откладывали. Пока эта белая гадость настаивается, мы проведем допрос Удильщика и наконец выясним все, что ему известно. Приведите его в чувство.
Доктор Доу покачал головой.
– Я не понимаю…
– Чего вы там не понимаете?
– Зачем мне приводить его в чувство? Он все это время был в сознании.
Хоппер и Джаспер недоуменно уставились на пленника.
Удильщик медленно поднял голову…
…– Думаю, нет смысла представляться, – сказал доктор Доу. – Полагаю, вы слышали весь разговор, мистер Боттам.
Констебль Хоппер неуютно поежился и кашлянул.
– Только без глупостей. И советую развязать язык – для тебя же будет лучше, Удильщик, если ты все нам расскажешь.
Казалось, Удильщик не обратил внимания на его слова. Он не сводил взгляда с Джаспера, и мальчику стало не по себе.
– Ты – не тот, – проскрипел привязанный к стулу пленник. – Там был другой. Чужак. Но ты… Просто мальчишка?
– Ну да. Меня зовут Джаспер Доу, сэр. Приятно познакомиться, мистер Удильщик.
– Я не понимаю, где он, – задумчиво проговорил Удильщик. – Чужак… Мерзкая тварь, которая пыталась…
– Мистер Боттам, – резко прервал его доктор. – Мы рассчитываем на ваше благоразумие. Как вам и сказал констебль Хоппер на борту «Гриндиллоу», ваша няня использует чернила – несколько детей заражены. Одного из них вы могли видеть. Насколько я понял, вы не хотите, чтобы этих несчастных постигла та же участь, что и вас. Мы должны остановить убийства и вылечить детей.