Эпизод 33
Ох, черт. Это что, насмешка судьбы? Хотя нет, больше похоже на дурацкое совпадение. Ресторанов, которые могут работать ночью — мало, а хороших ресторанов и того меньше. Этот хороший. А у моего бывшего муженька завелись неплохие деньги после того, как он меня продал. Вот и всё.
Я еще украдкой смотрю за плечо Амира, чтобы убедиться, что мне не почудилось, и потом пытаюсь спрятать лицо за бокалом с соком.
Мне сегодня совершенно не везет. Володя удивленно скользит взглядом по охране Амира, а потом смотрит на наш столик. И бледнеет. Я не знала, что люди могут настолько резко менять цвет лица, но Вова продемонстрировал, как за секунду кожа становится белой, словно лист бумаги.
Очевидно, что он нас узнал.
— Черт… — вырывается у меня. Несмотря на то, что на месте Вовы я бы развернулась и убежала бы, сверкая пятками, этот идиот, видимо, решает держать лицо до последнего: он отворачивается и садится за столик с друзьями, а потом начинает украдкой поглядывать в нашу сторону.
Самый настоящий идиот, господи. Он сейчас разрушит всю легенду Амира, если меня увидят. Его друзья будут болтать, что я бросила Вову ради этого бандита, который нещадно меня бьет. Слух пойдет дальше, и черт знает, до кого он дойдет, черт знает, какая из сплетниц решит шепнуть на ушко всем своим подружкам эту новость.
Мне надо было сегодня накраситься. Я видела фото Мирославы в альбоме — если не поставить нас рядом, то можно было бы даже не заметить нашу схожесть. Она рисовала себе реально темные и широкие брови, ярко красила губы и контурировала лицо.
А я сейчас без макияжа, и, черт побери, смахиваю на Риту! То есть, на себя. И если друзья Володи просекут, куда тот все время пялится — конец.
Амир абсолютно спокойно принимается есть, не обращая внимания на шум в ресторане. Равнодушный, как носорог.
Я нагибаюсь ниже, чтобы окончательно спрятаться за его широкими плечами, а он поднимает на меня взгляд.
— Ты что творишь?
— Там мой муж, — выдавливаю я. Пищу жалобно, как мышка, — бывший. С друзьями. Можно я как-нибудь уйду отсюда?
Амир внимательно смотрит на меня. Мне на секунду кажется, что он думает о том же, о чём и я, и сейчас что-то сделает, чтобы спасти ситуацию. Может, встанет, прикрывая меня широкой спиной, и даст мне улизнуть через какой-нибудь запасной выход…
— Выпрямись и ешь нормально, — произносит он внезапно, в очередной раз за сегодня разрушив все надежды, а я удивленно вздергиваю брови, — не пойму твои маневры.
Дурак, что ли?!
— Его друзья меня узнают! — яростно шепчу я, — я не похожа на Мирославу. Я не накрашенная.
— Будешь дергаться — узнают. Ешь поэтому спокойно.
— Мне нужна косметика, — я прикусываю разбитую губу, начиная паниковать, — тут нет магазина рядом?
— Мать твою, — ругается тихо Амир. Я вжимаю голову в плечи, ожидая, что мне сейчас выскажут все, что обо мне думают, матными словами причем, но он берет телефон, и начинает что-то быстро печатать на экране одной рукой. Спустя мгновение Амир кладет смартфон обратно на стол и бросает на меня мрачный взгляд.
— Сейчас привезут тебе твою косметику. Бери вилку и салат свой точи. Мне нафиг не нужны твои голодные обмороки.
— Спасибо, — бормочу я и принимаюсь нервно уничтожать все, что в тарелке.
Надо же, как легко у этого монстра решаются некоторые вопросы.
Я послушно ем, поглядывая все время на часы. Надеюсь, я смогу повторить макияж Мирославы хотя бы по памяти. Надеюсь, не буду выглядеть при этом, как размалеванный клоун. Но я знаю точно: я смогу спрятаться за ним, как за маской. Я смогу не бледнеть и не дергаться.
Спустя пятнадцать минут в ресторан заходит мужчина и передает мне большую черно-золотую косметичку. Я ставлю ее рядом на диванчик и вопросительно смотрю на Амира.
— Ты прямо тут будешь этим заниматься? — хмыкает он. Похоже, ситуация его веселит.
— Нет. В туалет отойду. Отпустишь?
— Сбежишь в этот раз — я найду тебя и реально выпорю, — Амир дарит мне такой взгляд, что я понимаю — выпорет. По его замашкам тирана можно предсказать это со стопроцентной вероятностью.
Я пожимаю неопределенно плечом, и поднимаюсь из-за стола, тут же отворачиваясь от компашки Вовы. Слава богу, туалет в другой стороне, и мне не придется идти мимо них.
В санузле я отрываю одноразовые полотенца и протираю поверхность раковины, а потом со вздохом раскрываю косметичку и начинаю выкладывать нужные мне баночки. Да уж, давненько я этим не занималась.
Слой за слоем я начинаю накладывать на лицо косметику, вспоминая все, что подсмотрела раньше в видео. Честно говоря, моя кожа становится похожей на маску. Я рисую заново брови, крашу ресницы и подвожу глаза, рисуя заодно стрелки. Прорисовываю скулы и замираю перед зеркалом. Оттуда на меня смотрит… ну да, Мирослава. Та самая девушка, которую я видела в фотоальбоме.
— Офигеть, — вырывается у меня. Последний штрих — это губная помада, и я очень надеялась, что у меня получится нарисовать себе губы ровно. Или придется все стирать, снова замазывать вокруг рта…
И стоит мне снять колпачок с бордового тюбика, как дверь туалета тихо открывается, и я вздрагиваю, обернувшись.
“Господи Иисусе” — проносится в голове, но застываю я молча, с открытым ртом. Вова, с видом зашуганного хомяка, смотрит на меня исподлобья и мелкими шажками крадется вдоль стены ко мне.
Я не отличаюсь острым, живым умом и изворотливостью. Но в эту секунду мой мозг находит единственное верное решение для такой ситуации.
— Это женский туалет, — произношу я холодно, и повышаю голос, глядя на бывшего мужа так, будто вижу его впервые в жизни, — выйдите вон!
— Рит, Рит…. — Володя поднимает руки на уровень груди, пытаясь меня успокоить, — ты чего? Я просто узнать, как ты. Не бойся, я к туалету прошел через их кухню. Этот урод и его охрана меня не спалили.
Ну как так?! Амир, ты странный, ей-богу! Знаешь ведь, что уже раз меня похитили, неужели нельзя было предусмотреть и такое? Послать за мной охрану, в конце концов?
Я могла бы, конечно, не играть перед Вовой роль. Он единственный знает, что случилось в ту ночь.
Но я прекрасно понимаю, что этот трус мне не поможет, а вот я могу потом огрести проблем из-за нашей болтовни. Зачем он пришел? Даже не представляю. Трясется, жмется к стене и поглядывает в сторону коридора. На секунду в груди вспыхивает темное чувство, которое я до этого не испытывала. Презрение.
За что я его презираю? За то, что он трус и предал меня, или за то, что он так сильно боится Амира? Вообще не по-мужски. Мужчина так не должен трястись перед другим.
— Вы что, не слышали?! — еще раз повторяю я, и злые нотки явно проскальзывают в моем голосе, — вон отсюда! Или я сейчас позову мужа!
— Ритуль, ну ты чего? — этот идиот тянет ко мне руку, — тут никого, кроме нас нет. Я… — он замолкает, прислушиваясь, и я испуганно замираю, услышав шаги. В следующую секунду Вова пытается метнуться обратно в коридор, но дверь неожиданно кто-то толкает так, что она распахивается. Я вскрикиваю. Потому что бывший муж налетает прямо на руку Амира, и тот с силой отталкивает его в стену.
— Ты что тут, тварь, делаешь? — рычит он. Вова что-то бормочет, стекая по стене. Амир одной рукой хватает его за грудки, и вздергивает вверх. Мне кажется, я даже слышу треск одежды.
У меня не остается внятных слов. Только междометия, и я сдавленно охаю. Он его сейчас убьет. Черт, я смотрю, как черная ткань водолазки натягивается на мышцах Амира, когда тот поднимает этого придурка, и понимаю, что Вове конец.
— Ты ее трогал?
— Что? — выдавливает Володя, часто моргая. Кажется, он в ступоре от испуга. Я бы вообще лужу сделала, если б Амир так смотрел на меня.
— Трогал ее, спрашиваю? Руки тянул? Что тебе сломать? — допытывается Амир. Потом переводит взгляд на меня, и я выпрямляю спину, заканчивая нервно теребить тюбик с помадой, — что ему сломать?
— Да руки хватит, — вырывается у меня, и Вова что-то невнятно сипит.
Меня это даже не трогает. Наверное, с кем поведешься — от того и наберешься, а последние дни я провела с Амиром. Но после всех потрясений, после предательства, я даже не стану просить или умолять за бывшего мужа. По его вине я б могла бы давно умереть. Если бы этот трус не испугался и пошел в полицию, или спрятал бы меня, когда я пришла к нему… все могло бы быть иначе.
— Не надо, не надо, я перепутал…
— Но вообще он меня не успел потрогать, — пожимаю я плечами, чтобы очистить совесть. Надеюсь, теперь я отомщена, и Володя уйдет хоть и с целой рукой, но будет спать, писаясь ночью в постель от кошмаров.
— Повезло, — констатирует Амир, и, развернувшись, вышвыривает Володю в коридор. Кажется, там его ловит охрана, — на улицу его отведите.
Амиру что-то отвечают, и он, кивнув, закрывает дверь. Разворачивается ко мне и с усмешкой обводит взглядом с головы до ног. Внимательно рассматривает мое лицо, и уголки губ еще больше кривятся.
— Ты сегодня странная, — хмыкает он, — даже не умоляешь, чтобы я его отпустил. Руку сломать предлагаешь. Понравилась новая жизнь?
О, Боже. Я закатываю глаза, не выдержав. И где его благодарность, похвала? “Молодец, хорошо вжилась в роль”? Умеет он все испоганить.
— Этот человек продал меня тебе, — произношу я, — я его презираю. И не стану за него умолять, унижаясь.
— Хочешь, закопаю его где-нибудь, — оскаливается в веселой улыбке Амир, медленно приближаясь ко мне, — или забетонирую. Сделаю тебе подарок.
У меня вырывается тихое “кхм”. Он серьезно или так шутит? Господи.
— Я обойдусь без таких подарков. Спасибо, — произношу я, и, чтобы скрыть шок, отворачиваюсь к зеркалу. Губы ведь еще недокрашены.
В отражении я вижу, как Амир подходит ко мне со спины. Ставит руки по бокам от меня, опираясь на раковину и смотрит на меня в зеркале.
Я замираю. Между нами просто невероятный контраст. Я выгляжу рядом с ним едва ли не в два раза меньше. Невысокая девчонка и огромный зверь за ее спиной. Красавица и Чудовище.