бочки.
Вечером после питомника я добиваю сериал – дорвалась называется, а потом ставлю ужастик из списка хитов. Триллер. «Звонок». Мне много рассказывали про него, но я не видела, только слышала все эти шутки про семь дней. У нас девчонок из младших групп парни так до истерики доводили.
Вот и я весь фильм визжу, как дурочка. Что за идея сумасшедшая была? Не представляю, как теперь лягу спать. Одна. В огромном доме.
Включаю свет везде, когда становится по-настоящему страшно. И вот вроде бы уже развязка…
Напрягаюсь сильнее, услышав копошение в замке. А после дверь распахивается, и я ору во весь опор. Пытаюсь сообразить, что происходит: на пороге в короткой светлой шубе стоит невеста Горского. Щурит глаза и скалится.
– Ты!
Глава 16
Рада
Да-да, дамочка с худющими ногами и блестящими волосами тычет пальцем в меня. Ее красивое лицо с пушистыми ресницами и ярким румянцем в один миг превращается в злобную маску. Я даже подскакиваю с дивана, будто в чем-то провинилась. Дурацкая детдомовская привычка – все время чувствовать себя виноватой. Да просто «потому что».
Мы ведь всегда были виноваты: и в том, что государство денег мало выделяет, и в том, что побелка с потолка сыпется, и дома у воспитателей дела не ладились тоже из-за нас. Вот и сейчас я замираю.
– Ах ты дрянь такая! – вопит невеста Горского, осматривая меня с ног до головы.
Истеричка.
Не сразу понимаю, что ей не нравится. Ах, его майка на мне.
– А я-то думаю, почему псиной в доме воняет!
Зря она так. Вот правда. Промолчи или просто не облей меня грязью с порога, я бы тотчас объяснила все, я бы чувствовала себя виноватой, потому что… Да потому что она его невеста! А я никто. Но мы, волчата, умеем клыки показывать, когда опасность чуем, не зря нас так зовут.
Сжимаю кулаки, готовясь к очередной словесной оплеухе. Собираюсь отбить подачу – уж это я умею.
– Ты что забыла здесь? – спрашивает требовательно и громко.
– Я не должна перед тобой отчитываться.
– Собирай манатки и проваливай!
Вот ей-богу! Лучше бы ей помалкивать, а то рот с мылом промыть хочется.
– Не думаю, что решать тебе.
Я, готовая еще пару минут назад сбежать, лишь бы не вмешиваться в эту историю, стою, намертво уцепившись за диван.
– Да Никита тебя выставит, если я…
– Давай проверим, – произношу мертвецки спокойным голосом, чем сильнее бешу мадам.
С трудом разжимаю дрожащие пальцы и подаюсь вперед. Все на ходу выдумываю, ловлю мелкие знаки, полагаюсь на них. Потому что невеста эта не так уверена в Горском, как пытается показать.
– Один звонок все расставит по местам, – говорю я и наступаю. – Я продолжу смотреть кино, а ты… чем ты там собиралась заняться? Уберешься отсюда?
О, фурия прямо багровеет от злости. Чемодан с вытянутой ручкой падает с грохотом на пол, она несется, явно намереваясь расцарапать мне лицо. Предупредить, что я знаю приемы рукопашного боя? У нее, конечно, шпильки, рост, но вряд ли это сильно поможет, если использовать болевые точки на теле.
К счастью или к сожалению – я же настроилась, дамочка на меня не бросается. Нависает сверху, да она на каблуках ростом с Никиту! И пахнет от нее так приторно резко, густо, будто восточными пряностями или пихтой. Я даже отступаю на шаг.
Дамочка определенно расценивает это как маленькую, но победу, продолжает сыпать несвязными гадостями. Ужасно жалкая в гневе. Она бьется за что-то эфемерное. Бьется, как отчаявшаяся рыба, выброшенная на берег. А у меня есть преимущество. Одно, но весомое: я бьюсь только за себя.
– Не нужно повышать голос.
Она глазами хлопает. Не ожидала?
– Да я тебя с работы вытурю! Знаешь, что я с тобой сделаю! Да я…
– А может, это я скажу, с кем видела тебя в торговом центре? Явно же не с Никитой.
В яблочко. И так гадко на душе становится. Что это за любовь такая, когда она с одним, а он… Тьфу.
– Ты еще у меня попляшешь! – обещает мне королевна, но явно сдувается.
И так слабовольно пятится назад.
Со стуком входной двери силы покидают меня, я опускаюсь на диван и думаю о том, что сотворила. Внутри пустота. Все липкой ложью пропитано. Это ведь была его невеста, и кольцо у нее красивое на пальце. Боюсь, после такого шоу уже сложно будет что-то объяснить. И вряд ли Горский захочет видеть меня. Подкинула же я ему проблем. Думаю, стоит ли позвонить, предупредить, но все-таки не решаюсь.
Черт. Закрываю лицо руками. Это же была его невеста. Которая, по всей видимости, ему изменяет. Пока он проводит ночь в одном доме со мной. Разве так это делается? Не о таком учат книги и сказки, но почему их тогда идеальной парой зовут?
Нельзя, я же говорила себе! У него девушка, он старше, да еще и из другого, непонятного мира! Не хочу быть частью всего этого. Чувствую себя разбито. Заваливаюсь на подушку и теряю к фильму всякий интерес. Завтра я обязательно после дежурства поеду в общежитие, хватит сказок и за́мков. Переночую у Лиды, если что.
Сплю я плохо, поднимаюсь с рассветом, потому что больше не могу находиться в этих стенах. Не нахожу себе места, психую. Бросаю в стирку постельное белье и полотенце, которым пользовалась. Выбрасываю одноразовую щетку в мусорку, завязываю пакет и ставлю за дверь. Уничтожаю все следы за собой.
Пока нехотя пакуюсь в одежду, как завороженная, ловлю последние минуты соревнований, запись которых нашла по запросу «Горский Никита» в поисковике. Уже когда собираюсь выходить, слышу собачий лай с улицы. Сразу о Волке вспоминаю и ругаю себя. Выключаю телевизор и подхожу к окну. Парень небритый какой-то с собачкой симпатичной около дома трется. Во двор смотрит, вглядывается. Я на всякий случай прячусь и жду, пока уйдет. Хватит с меня и вчерашних столкновений.
Волк в питомнике встречает громким лаем. Строит из себя гордого, ругается, но, едва открываю вольер, прыгает прямо в объятия.
– Ух, – отрываю малыша от земли, – кто-то тяжелый, как конь, стал.
Дежурства перед Днем города, как и перед любым массовым мероприятием, всегда выматывают. Много работы и нервов, мы на пару с Ирой зачищаем выделенный участок. Зазноба капризничает, Пустовая рычит на нее без конца.
– Что вы не поделили? – с улыбкой спрашиваю.
– Любовь у нас. – Качает головой в ответ. – Как только поселился рядом с нами спаниель, жизнью обиженный, так все – с ума мы сошли. И ладно бы кто, но спаниель!
Я смеюсь в ответ, глядя на чуть располневшую Зазнобу. А сама не перестаю думать о том, что сделала – или не сделала – вчера. Я ведь могла не болтать! Просто держать язык за зубами или нормально объяснить. Зачем я вообще опустилась на тот же уровень угроз? Постоянно проверяю телефон в ожидании гневных сообщений от Горского или мириады звонков. И сейчас смотрю. Пока тишина. А от нее только хуже.
Это ведь не похоже на меня, я не такая. Вот если бы я ей волосы повыдергивала за «шавок» и «псин», больше смахивало бы. Зачем, зачем я, блин, дала такой жирный намек, что у нас с Горским что-то может быть? Мотаю головой.
– Что ты там бормочешь? – отвлекает на себя внимание Ира.
– Ничего, – отмахиваюсь я.
– Слушай, мы в будущем месяце в Казань летим на соревнования. Там, конечно, не так весело, как на открытой воде, и Никиты не будет, – Пустовая театрально вздыхает, но не продолжает, все еще думает, что он так и исчез из моей жизни после легкой интрижки.
Я пыталась убедить ее, что ничего не было, но она и сейчас не верит. Слишком явно я опешила, когда он улетел – не успела скрыть от нее эмоции, не сдержалась.
– Нет, Волка я не оставлю снова, – отказываюсь, а Ира не настаивает.
Мы так устаем, что на обратном пути Волк спит прямо на сиденье, а я – на нем. Только еще вся ночь впереди. Очень надеюсь, что удастся хотя бы немного вздремнуть. Утомили меня эти душевные терзания.
Утром Пустовая с мужем подвозят меня к общежитию, как ни пытаюсь сопротивляться. Очень боюсь, что поднимутся со мной – они могут. А там ремонт, еще и Лида, возможно, ляпнет что-нибудь, будет много вопросов. Хорошо, что парочка спешит домой – им за город куда-то на юбилей друзей. Ира так бодро выглядит, будто всю ночь спала, и как ей удается?
Размышляю об этом, пока поднимаюсь. И злюсь, заметив, что в комнате кипит работа. Судя по всему, ставят подвесные потолки. Парни отвлекаются на меня, улыбаются, приветствуют. Вот только закончить обещают лишь к ночи. Блин! Стучусь к Лиде – ее нет. Двойной жирный блин! Я-то уже отключаюсь.
Приходится взять сменные шмотки с обновленных полок и после утомительного дежурства ехать за город. Далеко! Приходится заткнуть гордость, приглушить противный голосок, который снова и снова напоминает, сколько я должна буду Горскому и что он попросит взамен. Может, душу? Не удивлюсь. Вряд ли ему что-то еще от меня надо, он мне так и сказал – это не то, что я думаю. А я ведь толком и не успела ничего вообразить!
И все же, когда миную шлагбаум и здороваюсь с охранником, когда подхожу к дому Горского, ненадолго замираю. Оглядываю двор, округу, представляю все это в снегу и улыбаюсь – здесь было бы идеально жить с Волком. И да, я снова размечталась. Смеюсь с привкусом горечи и взбираюсь на крыльцо.
Терзают смутные сомнения, когда ключ заходит лишь на один оборот. Я даже путаюсь и проворачиваю его несколько раз в другую сторону, а потом снова обратно. Вхожу и тщательно вытираю обувь о коврик. Вглядываюсь, ожидая встретить королеву. Это хорошо, я, может быть, даже перед ней извинюсь. Ладно, мне бы не послать ее, но я скажу, что не собиралась ей угрожать и что ничего между мной и…
– Никита?
Тот выходит с мокрой головой, которую вытирает полотенцем, и с чертовски голым, блин, торсом! Дежавю. Кивает мне и отворачивается, вроде все в порядке вещей. Включает телевизор, на котором застыл кадр с прошлогоднего чемпионата Европы, где он победил.
Я краснею, щеки горят.
– Не лучшие мои соревнования, – он просто констатирует факт и щелкает на какой-то музыкальный канал.