– До меня дошли слухи, – начинает она, и мне уже хочется уйти, – что вас с Никитой видели в «Аляске».
И? Молчу. Пусть думает, что я немая.
– Хочу напомнить, меня связывает с Никитой почти десять лет отношений.
Я продолжаю – нема как рыба. Язык отсох, и я могу изъясняться лишь жестами, поэтому слегка приподнимаю брови, мол, продолжай.
– Да, между нами все сложно…
Все не так, как кажется, – звучат его слова в голове. – Она мне больше не невеста.
– Я совершила ошибку и собираюсь все исправить. Мы расставались десятки раз, но обязательно помиримся. А ты пострадаешь. Я хочу, как лучше, даже если тебе сейчас так не кажется.
Доверься мне. – Мурашки от одного воспоминания.
– Я понятно изъясняюсь? – слишком резко вырывается у нее.
Она пытается говорить вежливо и сдержать бурлящее в ней зло, но я все вижу по глазам. Добра она мне точно не желает.
– Боже правый, как же туго! Никита собирается возвращаться в Москву. У него там обязательства, работа, дом и я. Так что отвали, ты ему не пара.
Больше похоже на правду.
– Возможно, – соглашаюсь я, и на лице королевны появляется оскал, – только не тебе это решать.
Она психует, я не слушаю, удаляюсь от нее, смакуя мысль, которая дает второе дыхание: они расстались. Что бы ни случилось потом, сейчас с ней его не связывает ровным счетом ничего.
И разом наш поцелуй становится прекраснее, а образ Никиты в голове светлее. Он не мог, я ведь знала. Это не похоже на него – предательство, измена. Поцелуй – это ведь измена, да?
И если все не так, как кажется, может быть, нам все-таки можно…
– Что за Бритни Спирс тебе докучает? – спрашивает охранник на входе.
– Да неважно, – отмахиваюсь я, – перепутала меня с кем-то.
– Недобрым взглядом она тебя провожала, кроха. Осторожнее.
– Хорошо, – соглашаюсь я, когда он тормошит мне волосы, и понимаю, что еще услышу об этом на работе.
Сегодня я много тренируюсь сама – во мне бурлит энергия и силы. Я давно не была на таком подъеме. Бегаю, приседаю, даже подтягиваюсь. Волк в ужасе смотрит на меня и ничего не понимает. Я сама плохо соображаю, просто знаю: мне нужно что-то делать, чтобы не сойти с ума! Потому как все – абсолютно и тотально все – мысли только о Никите.
– Маугли, – зовет Кощеев, когда я делаю третий подход прыжков. – Дуй на вызов.
– Сама?
– Да, снова дурацкий «Рассвет», четвертый раз. Кто-то и правда издевается над семейкой.
– И ты не поедешь контролировать каждый мой шаг?
– У нас снова Ворошиловский.
– Опять?
– Да, страх потеряли. Наводка пришла из таксопарка. В одно и то же место нариков за закладками возят. Они умнее стали, обратно другие тачки вызывают, но нужно проверить.
– Удачи вам.
– И тебе.
Кажется, сам Кощей удивлен, что наш диалог не завершился колкостями.
Что ж, приходится сосредоточиться на работе. Честно? Я даже рада. И Волку лишняя тренировка не помешает.
Мы долго и нудно обшариваем торговый центр. Я пытаюсь понять, для чего устраивают весь этот цирк. Неужели общество защиты окружающей среды, о котором на днях говорил Макаров, и правда затеяло такую полномасштабную войну с Горскими? Все склоняются к подобной версии. Может, и так. Но мне чудится за этим нечто большее. Слишком продуманно: я читала, что стройка приостановлена, акции фирмы упали, идут забастовки. Неужели все это из-за диких животных? Плохо верится.
– Ничего не нашли? – интересуется охранник с широким размахом плеч и сединой в волосах.
– Нет, – отвечаю в ожидании водителя.
– Вы знаете, – он мнется, будто борется с собой, но все же продолжает: – Я минут за десять до звонка отлучился по нужде. И… ну, у туалета столкнулся с парнем странным. Тот, как увидел меня, сбежал.
– Сможете описать его?
– Не знаю, он был в капюшоне.
В капюшоне. Я замираю. В этот самый миг Волк оживляется и со всех ног бросается вперед. Я чуть не падаю – так дергается поводок. Но затем в толпе на улице, где собрались посетители, в сумерках мелькает чертов капюшон, который, завидев нас, разворачивается и пытается сбежать.
Я пересекаю улицу и кричу парню, охраняющему парковку, чтобы задержал подозреваемого, но тот лишь растерянно хлопает глазами.
– Стой! Применяю собаку! – я предупреждаю, но человек в черном не реагирует и несется что есть мочи. – Волк, взять его!
Всего несколько мгновений, и мой герой впивается зубами в руку беглеца. Я торжествую. Это будет наша первая «раскрывушка».
Ничего не замечаю вокруг, переставляю ноги быстрее. А в следующую секунду слышу сигнал слева. Оборачиваюсь, и меня слепит свет фар.
Глава 21
Никита
Вчера в бассейне с Радой все пошло не по плану, но подумать об этом я не успеваю – приезжаю и отключаюсь. Зато утро наваливается тяжким грузом, стоит открыть глаза. Душ плохо помогает. Кофе тоже. Выхожу на пробежку, ставлю на максимум «Моби» и топлю вперед. Обычно за пару кругов в голове проясняется: удается разложить все по полкам, проанализировать. Но не в этот раз. Девчонка рвет привычные алгоритмы и не поддается разбору.
Я не планировал ничего из вчерашнего. Неделя выдалась дерьмовая. Немецкая медицина не оправдала ожиданий, рука все больше сводила меня с ума. Когда я вернулся в Южный, проехал сорок километров из аэропорта и зашел в пустой дом, стало еще хреновее. От тупой безысходности. Цель всей жизни ускользала, как мираж в пустыне, а я напоминал себе того самого путника – замученного жаждой, без сил, отчаявшегося.
Почти в тридцать лет осознать, что ничего не добился, не самая приятная штука.
После аэропорта полночи просидел на кухне, нервно перебирая в голове все, что происходит в моей жизни – событие за событием, выискивал дурацкий баг в матрице. Спал всего лишь пару часов, а утром решил выбираться из клетки. Одиночество плохо влияло на меня, сжирало изнутри, изнуряло.
При моем ритме жизни иметь много друзей не представлялось возможным, а к близким, так уж сложилось, я тянулся мало. Почему? Все просто. Разговоры с отцом сводились к заслугам в плавании – его прошлым и моим будущим. Он любил долго и нудно рассуждать о днях минувших, а потом еще столько же требовать от меня большей отдачи. Сева, мой брат, все время посвящал работе и бесчисленным любовницам. После «переговоров» с ним хотелось лишь хорошенько надраться, что я обычно и делал. Маму я не хотел беспокоить, а Макс… с ним стало сложно после ссоры с Лилей. Я и по сей день не исключал мысль, что они были вместе в ту ночь.
Я не хотел оставаться один, и как-то случилось, что дорога привела меня к чудаковатой девочке со странным именем, с которой можно было просто молчать. Порывался, конечно, пару раз уехать перед тем, как позвонить ей, не хотел усложнять, но тогда думалось и усложнять нечего. Что может средь бела дня произойти в бассейне, где я провел детство? Сегодня ответ кажется очевидным.
Не знаю, как объяснить, но с девчонкой все ощущается по-другому, просыпаются инстинкты. И нет, я не о близости говорю, не те первобытные, животные – хотя и они тоже, но я не о том. Она будто заряжает, побуждает к действию. Из-за таких, как она, раньше устраивали войны, а сейчас покоряют космос.
Рада сильная, я похожих не встречал. И хоть убейте, не понимаю, откуда в этом крохотном тельце столько воли к жизни. Рядом с ней становится стыдно за недавние мысли. Маленькая девочка выживает в большом мире, а я, здоровый хрен, не сумею?
Я уверяю себя, что не могу дать Раде ничего больше, а простое потребление кажется неприемлемым, поэтому звоню лишь узнать, как она, а та уже едет на дежурство в выходной день. В очередной раз убеждаюсь, что у девчонки слишком огромная душа. Это контрольный. Я больше ее не трону.
Так я думаю на холодную голову и ровно до вечера, пока Лиля не обрывает трубку с очередными истериками. Сбрасываю после первого упоминания о Раде, кидаю Лилю в блок и решаю поговорить с отцом. А потом еще долго загоняю себя в спортзале и валюсь с ног прямо в кровать. Мне даже не снится ничего.
Утром связываюсь с Москвой, обсуждаю планы с тренером, сообщаю новости. Он говорит, что пора вернуться. Я, наверное, согласен. Звоню отцу посоветоваться, но до Лили диалог не доходит.
– Никит, тебе чего? Меня со всех сторон дергают, занят. Да сейчас, я сказал! – кричит он кому-то.
– Все хорошо?
– Вчера опять звонки были. И вычислить никто не может, одни тупицы в доблестной полиции. Поубивал бы. Продажи никогда так не падали. И посещаемость торговых центров. Сотрудники боятся на работу выходить! Еще машина на парковке сбила девчонку, из мусорских вроде. Сразу и за отсутствие разметки взялись, и за…
Я настораживаюсь.
– …своих в беде не бросят. Затаскают теперь. Когда это уже кончится все!
Вчера дежурила Рада.
– Могу я чем-то помочь? – спрашиваю, но предчувствие не отпускает.
– Нет, но будь на связи.
– Хорошо, пока, пап.
И пяти секунд не проходит, а я набираю номер девчонки. Пусть все окажется глупостью, совпадением.
– Алло, – здороваются со мной звонким и совершенно незнакомым голосом. – Алло!
– Могу я услышать Раду? – с ходу задаю вопрос.
– Сейчас нет, она у доктора. Не могли бы вы перезвонить позже?
– Что произошло? – вырывается резко. – С кем я говорю?
– Эй, полегче! Это Майя, подруга Рады. Она попала в аварию и сейчас в больнице. Если вы скажете, как вас зовут, я напомню ей, чтобы перезвонила. Вы с работы?
– В какой больнице?
– В ЦГБ, но нет повода…
– Скоро буду.
Девчонка все-таки нашла себе неприятности.
В экстренных ситуациях я всегда отличаюсь спокойствием. Организм адаптирован к стрессам, поэтому сейчас я лишь шаг за шагом действую – четко и осознанно. Но пару штрафов за превышение скорости мне все-таки придут.
Когда добираюсь до городской больницы, осознаю, что понятия не имею, куда дальше. Я не взял ничего с собой, даже не спросил, может, нужно что-то. Черт.