— Это все?
— Да.
Мэйс вылетает из ложи, а я сажусь на диван, достаю тапет и нахожу свод правил «Бабочки». Мне скинули его, как только впервые переступил порог клуба. Страниц здесь не меньше, чем в правилах Кэйпдора для калейдоскопников, но я провожу пальцем по экрану, выделяя зеленым нужные пункты.
Думал, что Вирна будет ползти как черепаха-ерту по берегу, только чтобы подольше меня не видеть, но она возвращается достаточно быстро и ведет себя безукоризненно. Для официантки. Она наклоняется и расставляет банки с «Лавой» на низком столике, и со своего места я могу рассмотреть край ее нижнего белья.
Мэйс делает это не специально, я знаю, потому что выпрямляется она достаточно быстро. В ее жестах нет призыва, но в меня будто молния ударяет. Во всем теле вспыхивает огонь и становится очень жарко.
Я на миг отворачиваюсь, но помогает не очень. Перед глазами стоит кромка белья, подчеркивающая светлую кожу, и воздух в ложе мгновенно разогревается так, что мне действительно нужно что-нибудь выпить.
— Хотите что-нибудь еще?
— Нет, — отвечаю и указываю на банки с «Лавой»: — Присядь и выпей со мной.
— Я не могу…
— Можешь, — перебиваю ее я. — В правилах клуба сказано, что я могу угостить официантку безалкогольным напитком. В качестве комплимента.
Вирна замирает, а затем расправляет плечи и решительно тянется за банкой.
О нет! Еще раз подобного зрелища я не выдержу!
— Сначала присядь!
Получается слишком резко, и девушка едва не отшатывается в сторону, но потом послушно опускается на диван. Подальше от меня. Вот только изящность из ее движений куда-то девается, Вирна действует как марионетка, которую слишком резко дергают за нити. Открывает банку «Лавы» и давится первым же глотком.
— Эй, осторожнее!
Я тянусь, чтобы постучать по спине, но… Едх! Правила!
Поэтому приходится сбегать к кулеру в углу ложи, вручить Мэйс полный стакан с водой и ждать, пока она справится с кашлем.
— Что за… Как это вообще можно пить? — с искренним отвращением спрашивает она. Таким комичным, что я с трудом сдерживаю смех.
— Это же «Лава»! То есть название тебя не смутило? Никогда не пробовала?
Она кривится и качает головой.
— Нет. Почему она такая острая?
— Ее добывают из коры дерева Бай, и это любимый напиток всех въерхов.
— У вас очень-очень специфический вкус.
Я смеюсь, а Мэйс порывается уйти.
— Эй, мы не закончили, — напоминаю я.
— Я не имею права говорить на личные темы.
— Вообще-то имеешь, если я этого захочу. Это указано в пункте восемнадцать и три. О тебе мы говорить не можем, значит поговорим обо мне.
Ее плечи напрягаются, и я спешу добавить:
— Для начала, я не знал, что ты не любишь «Лаву», Мэйс. И я здесь из-за тебя.
Вирна наконец-то смотрит прямо на меня, и в синих глазах плещется целый океан чувств. Хотел бы я знать, что она сейчас думает.
— Я хотел вернуть тебе эту работу, — продолжаю я. — Потому что из-за меня тебя уволили, но ты уверена, что хочешь работать здесь?
Я морщусь и обвожу взглядом ложу.
— Сюда тебя может пригласить любой.
Я читал правила: они не позволяют прикасаться к официанткам, но им вовсе необязательно к ней прикасаться, достаточно того, что они могут прикасаться к себе. Извращенцев полно даже среди въерхов, а Мэйс очень симпатичная. Особенно в этой одежде, с такой прической и яркой помадой на губах.
— Может, тебе найти более подходящую работу? Поспокойнее, с тем же уровнем оплаты. Мне ничего не стоит дать тебе хорошую рекомендацию.
— Нет. — Она отвечает тихо, но твердо.
Сила подрагивает в пальцах, готовая вырваться в любой момент, и только едх знает, чего мне стоит загнать ее обратно под кожу. Приходится напоминать себе, что Вирна ко всему и ко всем относится враждебно, чтобы снова не вспылить.
— Значит, тебе здесь правда нравится?
Девушка сжимает кулаки, но тут же их расслабляет и прикрывает глаза. И упрямо молчит.
М-да, с ней просто невозможно разговаривать!
— Мэйс, я потратил на тебя больше, чем когда-либо тратил на любую из своих подружек. Нам нужно поговорить, а ты не можешь просто взять и ответить на простые вопросы?
— Хватит! — резко отвечает она, и добавляет уже немного мягче: — Пожалуйста.
— Хватит — что?
— Не стоит делать вид, что нас что-то связывает.
— Разве нет?
— Ничего, кроме совместной практики по подводной зоологии.
— А то, что я тебя спас?
Вирна выпрямляется и снова смотрит мне в глаза.
— Ты пришел сюда специально? Хочешь, чтобы меня снова уволили? Для тебя это шутки?
Шутки?!
Это не шутки отправляться в «Бабочку», пока моя сила нестабильна. Пока за мной хвостом таскается подчиненный Шадара.
— Если бы я шутил, меня бы здесь не было, синеглазка.
— Тогда уходи. Потому что мне нужна эта работа.
— Именно эта? — переспрашиваю я. — Почему?
Мэйс сжимает губы в тонкую линию и поднимается. По глазам вижу, что теперь ей хочется стукнуть подносом себя.
— Принести еще «Лавы»? — интересуется она, возвращаясь к образу официантки.
— Хватит и этого, — бросаю я и подхватываю новую банку. Но она выскальзывает из моих пальцев.
Перед глазами знакомо темнеет, а в ушах будто нарастает гул океанских волн. Я заваливаюсь на диван, чувствуя, как силы безвозвратно утекают.
Хидрец!
Вместе со слабостью накатывает паника.
Никто не должен знать.
Никто.
Эта мысль бьется в моей голове. И только перепутанное лицо Вирны, склонившейся надо мной, заставляет вынырнуть из этого водоворота. Она отшатывается, как тогда, на берегу, а я выталкиваю из себя слова:
— Мэйс… Никого не зови… Не надо.
Мой голос больше напоминает скрип песка под ботинками, но надеюсь, она меня слышит.
— К’ярд! Что с тобой? Нужна помощь?
— Нет, — шепчу я, и от бессилия хочется рычать. — Никто не должен… узнать.
— Ты уверен?
- Да.
— Хочешь воды?
— Нет. Мне просто нужно отлежаться.
Вирна не двигается и никого не зовет. Она просто сидит рядом, неотрывно глядя на меня. Когда синеглазка так близко, она кажется еще более красивой, и в другой раз я бы подался вперед и поцеловал ее. Если бы мог. Но голова будто прилипла к диванной подушке.
— Твои глаза, — тихо говорит она. — Что с тобой?
— Это последствия твоего спасения. Я тогда переоценил свои возможности, — делаю паузу и неожиданно даже для себя признаюсь: — Лишился силы въерха.
Ее глаза расширяются, темнеют, как вода на глубине.
— Навсегда?
— На время.
— Если никто не должен знать, почему ты говоришь мне об этом?
Я усмехаюсь.
— Хочу, чтобы еще кто-кто кроме меня знал, что мне паршиво.
— Нет. Почему ты рассказываешь это именно мне?
— Потому что ты никому не расскажешь.
Вирна больше ничего не спрашивает, и я прикрываю глаза, стараясь как можно скорее прийти в себя.
Слабость, как дикий зверь, почуявший кровь, кружит вокруг меня: то подступая ближе, то отходя далеко. Но победителем в этой схватке все-таки становлюсь я. Меня уже не шатает из стороны в сторону, когда я поднимаюсь. Ну почти.
— Мне пора.
— Ты сам доберешься? — с сомнением спрашивает Вирна. — Я могу вызвать эйрлат, тебя отвезут домой.
— Нет, — отказываюсь. — Никто не должен знать, помнишь?
Мэйс кивает.
— Сам дойдешь?
— Ты обо мне волнуешься, что ли?
Она складывает руки на груди.
— Не приходи сюда больше. А если придешь, не приглашай меня в ложу.
— Только если расскажешь, почему ты здесь работаешь.
Судя по ее лицу, я понимаю, что перегнул.
— Это тоже была шутка.
— Хорошо, если так.
Я оставляю на столе более чем щедрые чаевые и выхожу из ложи. Приходится опускать глаза, но в коридорах, которыми меня провожает Вирна, по пути нам попадаются только охранники и другие официантки.
На самом выходе мы смотрим друг на друга и без слов расходимся: я в сторону парковки, Вирна возвращается на работу. Я больше не собираюсь приходить в «Бабочку», но сегодняшний вечер как никогда показывает, что в жизни ни в чем нельзя быть уверенным.
Что я знаю точно: мне нужно выяснить, почему она работает здесь. Но сначала — разобраться со своими няньками. Поэтому я подхожу к темному эйрлату, припаркованному в третьем ряду, и стучу по стеклу.
— Эй, парни, нужна ваша помощь.
Когда стекло опускается вниз, открывая моему взгляду двух безопасников, я наклоняюсь вперед.
— Мне фигово, так что подкиньте домой, а мой эйрлат отгоните. И передайте Шадару, что мне нужно как можно скорее поговорить с отцом.
Так действительно будет быстрее, чем если я скину ему сообщение на тапет, а мне нужно срочно с ним поговорить. Я должен избавиться от слежки, если хочу продолжать видеться с Вирной.
Как я и думал, стоило оказаться дома, отец уже дожидался меня и сразу потребовал подробностей того, что случилось. Пришлось рассказать, естественно, не упоминая при этом Мэйс. Тем более что по пути сюда у меня уже полностью сложился план.
— Меня вырубило прямо в клубе. Сила просто утекла, хотя я только расслаблялся и наслаждался вечером.
— Тебя кто-то видел?
— Нет, — вру, не моргая. — Когда я смог подняться, то старался не показывать никому своих глаз.
Отец качает головой.
— Послушай, — говорю, — я с детства контролирую свою силу, но контролировать твою у меня не всегда выходит. И меня это напрягает. Поэтому я не знаю, что делать дальше. Сидеть безвылазно дома?
— Не вариант. Это привлечет лишнее внимание.
— Лишнее внимание привлекает темный эйрлат, следующий за мной.
Отец хмурится еще сильнее, а я продолжаю:
— Это наводит на мысль, что с твоим наследником что-то не так, — морщусь я. — Но все это ерунда, потому что не уверен, что смог бы сегодня нормально добраться домой без помощи парней Шадара.
Отец расхаживает по кабинету, а я, развалившись на диване, терпеливо жду. Моя главная задача — привести его к мысли, что я перепугался до едхов и теперь буду вести себя как самый примерный сын.