— Океан, — шепчу я, оставляя дорожку поцелуев на нежной шее и ключице, касаюсь ее совершенной груди. — Мой океан.
Вирна всхлипывает и подается навстречу мне, когда я накрываю губами вершинку ее груди. Когда ласкаю ее языком.
Вирна отпускает себя, доверяя мне всю себя, и эта ее новая грань сводит с ума. Как и то, что я могу чувствовать ее всю, целовать и изучить ее тело. Скользить по ней пальцами и губами. Открывая для себя. Раскрывая для себя. Осторожно и бережно.
Я стараюсь быть нежным изо всех сил, но вся моя выдержка летит туда же, куда я все и всех послал, когда мы прикасаемся друг к другу кожа к коже. Я толкаюсь вперед, Вирна всхлипывает, и я губами ловлю ее стон. Распахиваю глаза широко-широко, чтобы встретиться с ее таким же взглядом.
Все понимаю.
Понимаю все ее колючки. Понимаю, почему' Мэйс так долго не подпускала меня к себе. Понимаю, почему она так неумело целуется.
Я не променяю ни один ее поцелуй ни на какой другой!
Отступаем, словно обожглись, и снова соединяемся, потому что не можем жить по одиночке. Вирна шипит, а я останавливаюсь, давая ей привыкнуть. Едх, это стоит всей моей выдержки! Потому что горячая волна накрывает нас с головой. И тогда я целую Мэйс. Целую губы, нос, скулы, глаза, морщинку, что залегла между бровей, и снова. Мы целуемся, как одержимые, ударяемся друг друга, как волна о скалу. То медленно до дрожи, лаская, то сильно, пока не темнеет перед глазами.
Это похоже на шторм.
На водоворот.
Меня затягивает в мой океан.
К ней.
И если я сейчас остановлюсь, то просто погибну.
Умру без нее.
Ответный стон ее удовольствия — музыка для меня. И я помогаю себе руками, лаская ее, ловя дыхание и утопая в синеве потемневших глаз.
Вирна выдыхает мое имя и выгибается дугой, а я шепчу ее имя, на этот раз отпуская себя, пока меня не уносит в этот океан вместе с ней.
Я абсолютно счастлив.
Так, как никогда в жизни.
Так, как ни с кем.
Только с ней.
Когда эта буря заканчивается, внутри меня только опустошенность и вот это счастье. Теплое, как прибрежный песок в солнечный день, мягкое, как морской прибой. Я укрываю нас пледом и сжимаю Вирну в объятиях, понимая, что теперь точно никуда не отпущу. И плевать, что она там себе думает про въерхов и людей.
— Почему ты мне не сказала? О том, что ты больше ни с кем…
Я осекаюсь, потому что пытаюсь на нее разозлиться, но вместо этого хочется улыбаться.
— Ты бы согласился?
— Нет. Я бы сделал все по-другому.
— Вот поэтому и не сказала.
— Я мог бы быть нежнее или внимательнее…
Вирна подается вперед и целует меня так, что я забываю о том, что собирался сказать.
— Все было чудесно, — говорит она.
На это мне нечего сказать. Ну, кроме:
— Теперь ты обязана согласиться стать моей девушкой.
Она улыбается и явно собирается что-то сказать, но вдруг вскрикивает и едва не падает с дивана. Я успеваю ее подхватить и уложить на подушки, но там, где касаются мои ладони остаются красные следы, будто от ожогов.
Оказываюсь на ногах и смотрю на свои руки. Они не просто горят, кожу жжет силой въерха.
Моей собственной.
Она вернулась.
Силы вернулись.
Но никогда не вели себя так странно — они искрят, будто оголенные провода.
— Что за хидрец? — я склоняюсь над ней. — Вирна?! Мэйс!
Она не слышит. Она без сознания.
Я хватаю ее за плечи, чтобы встряхнуть, но на бледной коже красными пятнами вспыхивают новые ожоги.
— Едх! — цежу через зубы и оглядываюсь в поисках того, что позволит мне защитить ее от моего же прикосновения.
Приглушаю силу, насколько это возможно, хватаю с полки серое полотенце и какую-то майку, оборачиваю кисти целиком и только после склоняюсь над Мэйс. Она еще бледнее, чем обычно, и мелко дрожит. На лбу бисеринки пота, а кожа ледяная, как если бы я только что выловил девушку из океана.
Я легонько тормошу Вирну, но у нее лишь запрокидывается голова.
— Синеглазка, это не смешно, — шепчу я. — Приходи в себя, и мы вместе решим любую проблему, какой бы она ни была.
Она по-прежнему меня не слышит. У нее лишь мелко подрагивают ресницы, а губы ярким алым пятном выделяются на лице. Это выталкивает меня в ночь, когда я прыгнул за Вирной в океан. Тогда она тоже не приходила в себя, и я почти потерял ее.
Но если тогда мне было хидрец как страшно, то сейчас я готов был прыгнуть за ней хоть десять раз, только чтобы она распахнула глаза!
Проблема в том, что мы не на берегу океана, мы в ее доме. В безопасности. Были.
Едх меня забери, я не знаю, что делать!
Что это вообще?
Она придет в себя?
Что, если это смертельно?
Я отшатываюсь от Мэйс и хватаюсь за голову. Тряпки падают к моим ногам, но мне не до них. Мысль одна страшнее другой приходит в голову…
Так, паникой делу не поможешь!
Соберись!
Вирне нужна помощь как можно скорее, и я знаю только одного въерха, который может мне помочь. Ей помочь.
Одеваюсь так быстро, что Адмирал был бы мною доволен и поставил бы высший балл. Выбегаю к эйрлату, нахожу перчатки от гидрокостюма. Возвращаюсь и крайне осторожно заворачиваю Мэйс в плед, а потом отношу ее в машину и размещаю на заднее сиденье.
Вирна лышит тяжело. Но главное, что дышит!
Завожу эйрлат и быстро нахожу на тапете нужный контакт: он у меня в быстром доступе. Облегченно выдыхаю, когда отвечают быстро.
— Доктор Э’рер! Мне срочно нужна ваша помощь! Я могу приехать?
Время до дома доктора смазалось в одно растянувшееся мгновение. За которое я, кажется, нарушил все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, и, к счастью, меня не остановили политари. А потом было долгое ожидание в гостиной Э’рера: он не пустил меня в медицинский кабинет. Спасибо доктору, он не только принял меня сразу же, он еще и без лишних вопросов согласился оказать медицинскую помощь Вирне.
Это ожидание действительно показалось самым долгим в моей жизни, хотя прошло сорок минут. Тридцать восемь, если точнее. Я даже не стянул перчатки, и только сейчас это замечаю. Сила оживает в ладонях, стоит мне о ней вспомнить. Естественная. Послушная моей воле. Она больше не искрит на пальцах, а просто наполняет меня целиком, и я не чувствую разницу между тем, как было раньше, и сейчас.
Тогда что это за хидрец?
Э’рер появляется в гостиной раньше, чем мне в голову приходит хоть одна идея. Я вскакиваю и подхожу к нему. Доктор усталый и сосредоточенный, но на мой взгляд отвечает:
— С девочкой все в порядке, Аайтнер. Я запустил восстановление, и погрузил ее в сон. Сейчас она отдыхает, а когда проснется, от ожогов не останется и следа.
— Дело не только в ожогах. Она сознание потеряла.
— Потому что была обессилена. Энергетически. Такое бывает у въерхов, когда они перерасходуют свои силы. У людей… тоже бывает. Хотя, честно признаюсь, с лечением людей я сталкиваюсь редко. Но острого воспалительного процесса и хронических заболевания я не обнаружил. Она молода и здорова. Так что процедура восстановления пойдет ей на пользу.
Я шумно выдыхаю, будто до этого не дышал вовсе и жму доктору руку.
— Спасибо, доктор Э’рер. Вы даже не представляете, как много для меня сделали. Я могу увидеть Вирну?
— Конечно, — говорит Э’рер. — Пойдем.
Вирна лежит в восстановительной капсуле, и на этот раз она действительно спит. Потому что вид у нее умиротворенный, а кожа слегка порозовевшая. Датчики на экране показывают, что ее пульс и давление в норме.
Мне хочется схватить синеглазку и сжать ее в объятиях, но… Я лишь сжимаю кулаки и хмурюсь.
— Это произошло из-за меня, — признаюсь стоящему рядом Э’реру. — Моя сила вернулась ко мне.
— Как я понимаю, поздравления преждевременны.
— Да. Ожоги на коже Вирны остались от моих пальцев. Что-то случилось с моей силой. Если вы говорите, что из нее высосало энергию, это сделал я.
— Исключено. Мы используем силу земли, а не жизненную энергию людей.
Э’рер кивает мне на вторую кушетку, и теперь уже на меня направляют сотни медицинских датчиков.
— Впервые слышу о том, чтобы прикосновение въерха могло так подействовать на человека. Ты прикасался к этой девушке раньше?
— Да, и все было в порядке.
Я даже целовал Мэйс, но тогда во мне была отцовская сила.
— Случай интересный. Я бы хотел все изучить и обдумать. Но мой предварительный диагноз — аллергическая реакция.
— Аллергия? На меня?
— На твою силу, Лайтнер. Возможно, это единственный случай, а может нет. Одно ясно — тебе лучше воздержаться от физического контакта с этой девушкой.
Что?
Не целовать Мэйс?
Не держать ее за руку?
— Не волнуйтесь, Э’рер, он больше к ней не приблизится. — Я вскидываю голову и поворачиваюсь к двери, в которую шагает Диггхард К’ярд.
Глава 35Решение
Вирна Мэйс
Я прихожу в себя и первые несколько минут вообще не могу понять, где я, и что случилось. Надо мной высокие светлые потолки, а я лежу в ультрасовременной капсуле восстановления. Последнее выясняется, когда я слегка приподнимаюсь, цепляясь за края. Крышка капсулы сейчас открыта, и я как в ракушке. С той лишь разницей, что совершенно не представляю, откуда этой ракушке взяться здесь. И где это — здесь?
— Нисса Мэйс.
Голос из-за спины раздается так неожиданно, что я вздрагиваю и оборачиваюсь. Мужчина-въерх смотрит на меня так, как смотрит большинство въерхов: вроде бы на меня, а вроде бы и нет, как будто я слегка прозрачная. Впрочем, здесь я несправедлива, у этого в глазах горит исследовательский интерес. Почему исследовательский, я не успеваю понять, но он меня опережает:
— Не пугайтесь. Меня зовут Кирам Э’рер. Я врач.
Врач.
А я, кажется… свалилась в обморок после близости с Лайтнером. Лайтнер… Это он привез меня сюда? Но где тогда он? Что вообще случилось?!
Очевидно, мое молчание более чем говорящее, потому что доктор продолжает: