Д в генерал-губернаторстве за период с 1 по 31 мая 1943 г., в котором освещаются вопросы...»
Франк: У меня этого нет. Я прошу вас показать, где это место. Того, что вы сейчас оглашаете, у меня в тексте нет.
Смирнов: Нет, это есть в вашем тексте, но несколько выше того места, на которое вы смотрите. Следите за текстом.
«Большая часть польской интеллигенции не поддается, однако, влиянию известий из Катыни и противопоставляет немцам подобные же злодеяния в Освенциме».
Я опускаю следующую фразу и продолжаю цитирование вашего рапорта:
«В рабочих кругах, если они даже не настроены коммунистически, эти сообщения, хотя и не оспариваются, но одновременно указывается на то, что отношение к полякам ничуть не лучше».
Обратите внимание на следующую фразу: «Ведь имеются же концентрационные лагери в Освенциме и Майданеке, где массовое убийство поляков производилось по конвейеру».
Как примирить с этим место из вашего же рапорта, где вы говорите об Освенциме и о Майданеке и об убийствах, совершающихся там по конвейеру, ваше заявление о том, что вы узнали о Майданеке только в конце 1944 года? Ведь ваш рапорт датирован июнем 1943 года, вы говорите там и об Освенциме, и о Майданеке?
Франк: В связи с Майданеком мы говорили об уничтожении евреев.
Об уничтожении евреев в Майданеке я узнал только летом 1944 года. Насколько я помню, до этого времени вопрос о Майданеке поднимался только в связи с вопросом об уничтожении евреев.
Смирнов: Следовательно, вас можно понять следующим образом, что в мае 1943 года вы знали о массовом убийстве поляков, а в 1944 году узнали о массовом убийстве евреев?
Франк: Да, ко мне поступили официальные сведения относительно уничтожения евреев в 1944 году, сведения поступали к нам из заграничной прессы.
Смирнов: А о массовых убийствах поляков вы знали в 1943 году?
Франк: Об этом как раз говорится в моем меморандуме. Против этого я как раз протестовал и обращался по этому вопросу к фюреру.
Смирнов: Я прошу сейчас передать вам еще один документ. (Подсудимому подносят документ, с которым он знакомится.)
Вы знаете этот документ, вам он знаком?
Франк: Это распоряжение от 2 октября 1943 г.[132]
Смирнов: Вы были президентом имперской академии права. Как с точки зрения элементарных норм права вы можете расценить этот закон, подписанный вами?
Франк: Это общий статут «Штандгерихте» (полевых судов). В нем предусматривается, что каждый процесс должен проводиться одним судьей, что о ходе судебного разбирательства составляется протокол и затем ведется стенограмма заседаний. Кроме того, я имел право на помилование. И поэтому каждый вынесенный приговор представлялся мне.
Смирнов: Кто входил в состав этого суда? Обратите внимание на параграф 3, пункт 1.
Франк: Полиция безопасности.
Смирнов: Вы говорите о ваших плохих взаимоотношениях с полицией, почему же именно полиции безопасности вы предоставили право расправы с населением Польши?
Франк: Потому, что это был единственно возможный путь для оказания влияния на вынесение приговоров. Если бы я не издал этого распоряжения, то полиция действовала бы просто сама, по собственной инициативе, а у нас не было бы никаких возможностей для контроля.
Смирнов: Вы говорили о праве помилования, предоставленном вам. Обратите внимание на параграф 6 этого закона.
Я напомню вам его: «Приговоры военно-полевых судов полиции безопасности подлежат немедленному исполнению».
Я напоминаю вам, что был только один вариант приговора — смерть. Что вы могли изменить, если сразу после приговора осужденный был расстрелян или повешен?
Франк: Несмотря на это, приговор все же должен был представляться мне на утверждение.
Смирнов: Да, но приговоры подлежали немедленному исполнению?
Франк: Это распоряжение общего порядка, которое я издал в связи с тем, что мне было предоставлено право помилования. Комитет по вопросам помилования работал непрерывно. Мы получали дела...
Смирнов: Если вы заговорили о праве помилования, я задам вам еще один вопрос. Вы помните, что представляла собой акция «АБ»?
Франк: Да.
Смирнов: Вы помните, что эта акция обозначала казнь многих тысяч польских интеллигентов?
Франк: Нет.
Смирнов: А что же она представляла в таком случае?
Франк: Она была задумана в рамках общих мероприятий по умиротворению. Моей целью было восстановить порядок, чтобы исключить всякую возможность произвольных действий со стороны полиции. В этом и заключался смысл этой акции.
Смирнов: Мне мало понятна ваша формулировка. Как поступали с лицами, которые были подвергнуты акции «АБ», что с ними делали?
Франк: Вначале на этом заседании речь шла только об аресте.
Смирнов: Я спрашиваю вас, что с ними делали?
Франк: Их арестовывали и помещали в места заключения.
Смирнов: А потом?
Франк: Затем в соответствии с установленным порядком, производилось разбирательство их дела. Во всяком случае таковы были мой намерения.
Смирнов: Или дело передавалось исключительно полиции?
Франк: Всем этим руководила полиция.
Смирнов: Иначе говоря, полиция руководила уничтожением этих людей после того, как они арестовывались?
Франк: Да.
Смирнов: Так. Скажите, пожалуйста, почему при применении этой бесчеловечной акции вы отказались от применения вами права помилования, предоставленного вам?
Франк: Я применял это право.
Смирнов: Я попрошу предъявить вам ваши же высказывания от 30 мая 1940 г. Вы, очевидно, вспомните это заседание с полицией 30 мая 1940 г.[133] Вы инструктировали полицию?
Франк: Нет.
Смирнов: Там вы заявили следующее, что:
«...всякую попытку вмешательства судебных учреждений в предпринятую с помощью полиции операцию «АБ» надо было бы считать изменой государству, немецким интересам».
Вы помните эти слова?
Франк: Я не помню, но вы должны еще раз рассмотреть всю обстановку в течение нескольких недель и обратить внимание на все, что было связано с этим вопросом. Кроме того, вы не должны выхватывать отдельные предложения из общего контекста, а исходить из общего контекста. Общий контекст излагает развитие событий в течение недель, месяцев, так как между этими двумя отрезками времени произошло основание комитета помилования, в то же время я выступил со своим протестом против произвольных мер. В то же время для проведения всех процессов были привлечены судебные органы. По моему мнению, эти события длились много недель, и их нельзя полностью охватить и выразить в одном предложении.
Смирнов: Я говорю о словах, которые, как мне кажется, для юристов не допускают двоякого толкования. Вы пишете:
«Состоящей при мне комиссии по помилованию эти дела не касаются. Операции «АБ» проводятся исключительно начальником СС и полиции Крюгером и его органами. Это чисто внутренняя необходимая карательная операция, выходящая за рамки нормального процесса».
Значит вы отказались от права помилования?
Франк: В этом особом случае. Если вы проследите дальнейшее развитие этой акции «АБ» в последующие недели, то вы увидите, что она не проводилась в жизнь. Существовало однажды такое намерение, дурное намерение, от которого, я, слава богу, во-время отказался. Может быть, мой защитник скажет еще кое-что об этом.
Смирнов: Меня интересует единственный вопрос — отказались вы от права помилования или нет?
Франк: Нет.
Смирнов: Как тогда иначе понять ваши слова. Вот одна фраза: «Состоящей при мне комиссии по помилованию эти дела не касаются». Как иначе толковать эту фразу?
Франк: Это не указ, это не распоряжение, это также не окончательное урегулирование всего вопроса. Это было просто брошенное в тот момент замечание, которое и обсуждалось затем в последующие дни. Нужно рассматривать окончательную картину того или иного развития событий, а не различные моменты самого процесса развития.
Смирнов: Я понимаю вас, подсудимый. И я спрашиваю вас о том, было ли это произнесено на заседании с полицией и инструктировали ли вы полицию?
Франк: Нет, на этом заседании нет. Я предполагаю, что это имело место в другой связи. Здесь мы обсуждали только эти мероприятия. Я должен был говорить также еще и со статс-секретарем Бюлером.
Смирнов: Обсуждая с полицией акцию «АБ», вы заявили полиции, что результаты этой акции не будут касаться комиссии по помилованию, состоящей при вас. Это правильно?
Франк: Это предложение имеется в дневнике. Но оно не является результатом, а только лишь промежуточной стадией.
Смирнов: Может быть, мне стоит напомнить вам еще одну фразу, чтобы судить о результатах этой акции. Я прошу показать вам это место, чтобы вы его вспомнили. Вы говорили следующее:
«Нам не нужно сажать эти элементы в германские концентрационные лагери, потому что тогда у нас начались бы хлопоты и ненужная переписка с их семьями. Мы ликвидируем их в самой стране, сделаем мы это в самой простой форме».
О чем шла речь? О «ликвидации в самой простой форме», не так ли?
Франк: Это ужасное слово. Но, слава богу, это в данной форме не было претворено в действительность.
Смирнов: Да, но эти люди были казнены. Как же это не было претворено в действительность? Значит, очевидно, это было претворено в действительность, так как эти люди были уничтожены?
Франк: