Генералы, занимавшие посты, перечисленные в Обвинительном заключении, составляли военное руководство «третьего рейха». В этом их «схожесть», их. «поддающаяся идентификации связь» и объединяющий их элемент. Их «коллективная общая цель» заключалась в построении и обучении вермахта, в составлении планов вермахта и руководстве его операциями.
Я утверждаю, что обосновывающие это доказательства являются окончательными и неопровержимыми. Высокопоставленные германские генералы — Браухич и Гальдер — в показаниях под присягой заявили, что лица, занимавшие посты, перечисленные в Обвинительном заключении, осуществляли «реальное руководство вооруженными силами» и «фактически являлись генеральным штабом и верховным командованием». Показания многочисленных генералов о том, что военные руководители не имели формальной организации или какого-либо тайного совещательного совета, бьют мимо цели. Обвинение этого и не утверждало. Обвинение также не утверждало, что военные руководители являлись политической партией либо что они имели установленные или единые позиции по внутренним политическим вопросам.
Мы также не удивляемся, слыша от некоторых свидетелей защиты, что немцы, как и мы, сталкивались с тем, что координации в рамках одного вида вооруженных сил достичь легче, чем координации между сухопутными войсками, военно-морским флотом и военно-воздушными силами. Самое существование ОКБ служит достаточным доказательством того, какое значение немцы придавали сотрудничеству внутри одного вида вооруженных сил, многочисленные документы свидетельствуют о детальном планировании и обсуждениях, проходивших между тремя видами вооруженных сил. В 1941 году никто, став свидетелем координированного применения танков и пикирующих бомбардировщиков в Африке и тесного взаимодействия между всеми тремя видами вооруженных сил во время вторжения в Норвегию, не стал бы утверждать, что в германских военных действиях отсутствовала координация. С точки зрения военного планирования, как нам заявил Гальдер, самой важной частью ОКВ был штаб оперативного руководства, начальником которого и заместителем его были соответственно Иодль и Варлимонт. Командующие действующими армиями также участвовали в разработке планов. Мы знаем из показаний Браухича и Бласковица, что военные планы нападения на Польшу и другие страны заранее передавались главнокомандующими армейскими группами и армиями для того, чтобы QKX могло воспользоваться их рекомендациями. Браухич и Бласковиц также заявили нам, что во время операций ОКХ главнокомандующие армейскими группами и армиями постоянно консультировались и что сам Гитлер часто обращался за советом к главнокомандующим. Показания генерала Рейнгардта говорят о том же. Документы того времени ясно показывают участие главнокомандующих действующими армиями в планировании польской кампании.
Главнокомандующие армейскими группами и армиями на оккупированной территории обладали исполнительной властью в тех районах, которые находились под их командованием. В этих районах они осуществляли верховную власть и имели право решать вопросы жизни или смерти их жителей. Они также были ответственны за решение таких вопросов, как, например, следует ли распространять приказы о «командос» и комиссарах, и если да, то в каких границах и с какими сопроводительными инструкциями...
Таким образом, эти генералы представляли собой агрегацию лиц, руководивших германскими вооруженными силами, их коллективная цель заключалась в подготовке германских вооруженных сил к военным операциям и руководству ими в военных операциях. Время от времени, когда все члены группы собирались вместе, возникала конгрегация. Цели и дух Лондонского соглашения неоспоримо ставят такое объединение людей в сферу применения статьи 9. Соглашение предусматривает, что настоящий Трибунал должен рассматривать такие преступления, как планирование и ведение агрессивных войн и нарушение законов и обычаев войны. Германским военным руководителям вменяется, в частности, разработка планов развязывания агрессивных и незаконных войн и руководство вооруженными силами в ходе развязывания и ведения таких войн. Им вменяется распространение в вермахте приказов, согласно которым следовало убивать определенные категории пленных, а также способствование, содействие и участие в убийстве гражданского населения и жестоком обращении с ним; все это являлось нарушением законов и обычаев ведения войны.
Мы утверждаем, что аргумент защиты о том, что военные руководители не представляют собой «группу» и, следовательно, не подпадают под действие ст. 9, является совершенно необоснованным и явно противоречит изложенным целям Лондонского соглашения. При разумной интерпретации этого соглашения невозможно исключить из сферы действия ст. 9 руководителей одной из двух основных опор третьей империи.
Как представляется, защита утверждает, что членство в данной группе не было добровольным. Я говорю «как представляется», потому что одновременно нам говорят, что генералы не могли уйти со своих постов, и тут же сообщают, что многие из них вышли в отставку из-за разногласий с Гитлером[255].
Все, я думаю, объясняется просто. Мы здесь не занимаемся обычными людьми, призывавшимися на военную службу и составлявшими основную часть вермахта. Мы здесь занимаемся исключительно профессиональными солдатами, самыми ревностными, амбициозными и способными германскими офицерами. Большинство из них избрали для себя военную карьеру потому, что это было у них в крови. Они были рабски преданы своей профессии, и если достигали статуса командующего, то гордились, что им доверена армия.
Никто в Германии не становился командующим, если не хотел этого. Действительно, во время войны профессиональный солдат не может отказаться от своего офицерского звания или уйти со своего поста по своей воле. Но это не превращает профессионального солдата в мобилизованного и не делает его статус недобровольным. Никто не становится профессиональным солдатом, не зная заранее, какие обязательства будут связывать его во время войны. Фанатики-нацисты, которые добровольно на раннем этапе вступали в войска СС, или добровольно поступали в другие полувоенные подразделения партии, не могли в последующем по своей воле уйти, но никто ведь и не настаивает, что их мобилизовывали либо что они вступали в организацию недобровольно. Члены группы «генеральный штаб и верховное командование» были ревностными вояками, которые конкурировали с другими себе подобными за ответственность и честь стать командующими. Они поднимались по лестнице в вермахте подобно тому, как честолюбивые члены партии могли дорасти до крейслейтера или гаулейтера.
На деле командующему было легче выйти в отставку, чем кому бы то ни было другому в вермахте. Младший офицер, который протестовал против того, что происходило вокруг, мог не продвинуться по службе либо получал менее приятное назначение, его могли предать военно-полевому суду и навлечь на него позор. Ему не предоставлялась альтернатива выхода в отставку, и он, как правило, был слишком молод, чтобы убедительно сослаться на болезнь. Командующие оказывались в гораздо более выгодном положении. Ни одному военному министерству не нужен командующий армией, который постоянно и принципиально не согласен с направляемыми ему инструкциями. Такого командующего следует устранить. Однако нередко у него достаточная выслуга лет, он обладает престижем и уважаем за свои таланты, поэтому, если его понизить в звании или навлечь на него позор, это вызовет неловкость; для всех за -интересованных лиц наилучшим решением вопроса является увольнение его в отставку либо удовлетворение просьбы об отставке.
Именно это произошло с некоторыми из командующих. В протоколах много показаний, исходящих от командующих либо повествующих о командующих, которые открыто не соглашались с Гитлером по тактическим вопросам; результатом таких разногласий было увольнение в отставку либо разрешение выйти в отставку. Замечу, кстати, что в протоколах наблюдается заметное отсутствие показаний о том, что какой-то командующий открыто не соглашался с Гитлером, открыто выступил бы против издания приказов в нарушение законов ведения войны и из-за таких приказов настоял бы на своей отставке. Во всяком случае совершенно ясно, что командующий, желавший выйти в отставку, мог изыскать способ добиться этого — либо сославшись на болезнь, либо идя путем честного открытого поведения. Если у командующего была воля, находился выход из ситуации. При этом следует отметить, что все трое фельдмаршалов, дававших показания перед Трибуналом, либо нашли такой выход, либо оказались в ситуации такого выхода; протоколы свидетельствуют о том, что многие другие столь же успешно нашли свой выход и лишь немногие из них в последующем понесли из-за этого серьезный ущерб.
Теперь я перехожу к преступной деятельности этой группы.
Обвинение утверждает, что доказательства, имеющиеся у настоящего Трибунала, окончательно устанавливают участие генерального Штаба и группы верховного командования в осуществлении преступных целей заговора и в совершении преступлений, предусмотренных во всех частях ст. 6 Устава и во всех разделах Обвинительного заключения.
Мы также утверждаем, что преступные цели, методы и деятельность этой группы носили такой характер, что членам ее может справедливо инкриминироваться то, что они знали об этих целях, методах и деятельности и что в большинстве случаев они имели фактические сведения о них.
Я буду прежде всего говорить о довоенном периоде или, точнее, о периоде, закончившемся весной 1939 года, когда производилось детальное планирование нападения на Польшу. Следует указать, что в этот ранний период группа, получившая свое определение в Обвинительном заключении, не превышала восьми членов и что четверо из них в настоящее время являются подсудимыми на данном процессе.
Я не хочу тратить время на то, чтобы вновь обозревать неоднократно освещавшиеся события. Мы знаем о том, что в течение этих лет военные руководители создали вооруженные силы и превратили их в грозную машину, которая терроризировала соседние страны и впоследствии успешно захватила большую часть их. Отсутствуют какие-либо доказательства, могущие опровергнуть обви