Дениц: Да. Этот вопрос я задал себе, когда получил эту телеграмму, и я пришел к заключению, что, после того как рейхсмаршал сошел со сцены, я был старшим солдатом самостоятельной части вооруженных.
Покровский: В обращении к армии и народу вы требовали проведения военных действий и всех желавших прекратить сопротивление называли трусами и предателями. Не так ли?
Дениц: Да.
Покровский: 30 апреля, то есть в тот день, когда вы издали оба документа, о которых мы сейчас говорим, была абсолютно ясна бесперспективность и бесцельность дальнейшего сопротивления со стороны гитлеровской Германии. Вы поняли мой вопрос, согласны вы с этим?
Дениц: Да, я понял вопрос. Я могу сказать следующее: на Востоке я должен был продолжать бороться для того, чтобы спасти беженцев, двигавшихся на Запад...
Покровский: Вы не ответили на мой вопрос, подсудимый Дениц, хотя он был поставлен абсолютно ясно.
Согласны ли вы с тем, что уже 30 апреля была абсолютно ясна бесперспективность и бесцельность дальнейшего сопротивления со стороны гитлеровской армии? Да или нет, ответьте мне на вопрос.
Дениц: Нет, нет, это не было ясно...
Покровский: Но будете ли вы отрицать, что ваш приказ продолжать войну привел к дополнительному кровопролитию?
Дениц: Очень незначительному в сравнении с одним-двумя миллионами, которые погибли бы в противном случае.
Покровский: Я хочу, чтобы вы окончательно уточнили вопрос о том, рассматриваете ли вы себя прежде всего как политика или как солдата, который только выполнял приказы своего высшего начальства без всякого анализа политического смысла и содержания этих приказов?
Дениц: Как глава государства после 1 мая я был политиком.
Покровский: А до этого?
Дениц: Чисто солдатом.
Покровский: 8 мая 1946 г. в этом зале вы сказали: «Как солдат я не имел в виду тех политических соображений, которые могли существовать». 10 мая, когда речь шла о подводной войне, вы сказали: «Я не как солдат занимался военными задачами». Это правильно?
Дениц: Совершенно правильно. Я и говорю, что до 1 мая 1945 г. я был только солдатом.
Покровский: Сэр Дэвид Максуэлл Файф минут пятнадцать назад обращался к двум документам, в частности к документу ВБ-186 и Д-640. Он привел вам одну фразу, которая находится в очень резком противоречии с тем, что вы сказали сейчас. Вы помните эту фразу? «Бессмысленная болтовня... »
Дениц: Да, я помню ее очень хорошо.
Покровский: Я прошу вас сказать, как можно примирить эти крайне противоречивые высказывания. Высказывания как о болтовне, что офицер — не политик, имели место 15 февраля 1944 г., тогда как вы не были еще главой государства. Правильно?
Дениц: Если солдат во время войны стоит за свою нацию и за свое правительство, то он тем самым не становится политиком. Так сказано в этой фразе, и это имелось в виду.
Покровский: ...Не считаете ли вы, что именно потому, что вы проявляли себя фанатичным последователем фашизма, фашистской идеологии, на вас как на своем преемнике и остановился Гитлер, которому вы были известны как его фанатический последователь, способный призывать армию к любому преступлению в духе гитлеровских заговорщиков и называть эти преступления чистым идеализмом? Вы поняли мой вопрос?
Дениц: Да, на это я могу лишь ответить, что я этого не знаю. Я уже объяснил вам, что законным преемником был рейхсмаршал, но что в результате прискорбного недоразумения, возникшего за несколько дней до моего назначения, он был исключен из игры, и я после него был следующим старшим по чину солдатом из самостоятельной части вооруженных сил. Я думаю, что этот момент был решающим. То, что фюрер доверял мне, возможно, тоже играло при этом некоторую роль.
Покровский: У советского обвинения, г-н председатель, больше нет вопросов к подсудимому.
[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала от 6 июня 1946 г.]
Робертс[90]: Подсудимый, вы сказали Трибуналу два дня назад, что вы солдат по крови, не правда ли?
Иодль: Да, это верно.
Робертс: Очень хорошо, и вы сказали вчера, что вы находитесь здесь для того, чтобы защитить честь германского солдата, это правильно?
Иодль: Да, я прилагаю к этому все усилия.
Робертс: Очень хорошо. И вы считаете себя честным солдатом?
Иодль: Да, сделал это вполне сознательно.
Робертс: И вы заявили также, что вы являетесь правдивым человеком?
Иодль: Да, я охарактеризовал себя таким, и я таким и являюсь.
Робертс: Очень хорошо. Не считаете ли вы, что вы запятнали свою честь действиями, которые, как вы говорите, вы должны были совершать в течение последних шести-семи лет?
Иодль: Моя честь, конечно, не была запятнана, ибо ее я оберегал лично.
Робертс: Очень хорошо. Итак, вы говорите, что ваша честь не запятнана? Действительно ли в течение последних шести-семи лет, когда, как вы сказали, вы должны были предпринять различные действия, ваша правдивость оставалась на том же высоком уровне?
Иодль: (Ответа нет)
Робертс: Можете ли вы ответить на этот вопрос?
Иодль: Я думаю, что я слишком глуп для этого вопроса.
(Смех в зале.)
Робертс: Если вы считаете себя слишком глупым, то я не настаиваю на ответе. Я оставлю этот вопрос и перейду к следующему.
В 1935 году вы были подполковником и возглавляли отдел имперской обороны вооруженных сил Германии. Это правильно?
Иодль: Совершенно верно.
Робертс: Это отдел «Л» — отдел имперской обороны. Это правильно?
Иодль: Да, это верно.
Робертс: Фельдмаршал фон Бломберг был вашим начальником?
Иодль: Фельдмаршал фон Бломберг не был моим прямым начальником.
Робертс: Приходилось ли вам работать с фельдмаршалом фон Бломбергом?
Иодль: Я неоднократно делал ему лично доклады, но, естественно, не так часто, как начальник общего управления вооруженных сил.
Робертс: Присутствовали ли вы вместе с ним на совещаниях штаба?
Иодль: Совещаний в большом кругу при фон Бломберге я не посещал. Я думаю, что редко был там кто-либо, кроме генерала Кейтеля, меня и, возможно, еще начальника другого отдела.
Робертс: Можно ли их было назвать совещаниями штаба?
Иодль: Нет, те совещания состоялись у начальника общего управления вооруженных сил.
Робертс: Посещали ли вы совещания штаба?
Иодль: Да, конечно, я ведь принадлежал к штабу.
Робертс: Очень хорошо, я так и думал. Сейчас, пожалуйста, обратите внимание на документ С-139, представленный в качестве доказательства под номером США-53[91]. Прежде всего посмотрите на подпись. Там имеется подпись фон Бломберга, не так ли?
Иодль: Да. Это подписано фон Бломбергом.
Робертс: Хорошо. Здесь идет речь об операции «Шулунг». Помните ли вы, что означала операция «Шулунг»?
Иодль: (Ответа нет.)
Робертс: Это означает ремилитаризацию Рейнской области, не так ли?
Иодль: (Ответа нет.)
Робертс: Вы можете ответить на мой вопрос?
Иодль: Я смогу ответить, как только прочту это.
Председатель: Подсудимый, вопрос был следующий:
Помните ли вы, что означала операция «Шулунг»? Мне кажется, нет необходимости читать документ для того, чтобы ответить на этот вопрос.
Иодль: По моим воспоминаниям, которые, возможно, зародились в процессе изучения документов здесь, в Нюрнберге, понятие «Шулунг» означало подготовку для занятия линии Рейна после эвакуации немецкими войсками западного побережья Рейна в случае французских санкций...
Робертс: Очень хорошо, я согласен.
В таком случае идет речь о реоккупации Рейнской области. Вы с этим согласны?
Иодль: Нет, здесь речь идет не о реоккупации Рейнской области. Это совершенно неверно, здесь...
Робертс: Давайте в таком случае вместе посмотрим на этот документ и познакомимся с его содержанием. Прежде всего этот документ датирован 2 мая 1935 г.: «Для операции». Этот документ был, очевидно, настолько секретным, что его не могли даже доверить стенографистке. Весь документ полностью написан от руки и представляет собой рукопись. Не так ли?
Робертс: Вы можете ответить на этот вопрос? Разве вы не видите, написан этот документ от руки или нет?
Иодль: Да, он написан от руки.
Робертс: Почему же вы сразу не сказали этого? Сейчас посмотрим на этот документ. Он исходит от имперского министра обороны, то есть от фон Бломберга, не так ли? Это второй экземпляр — «Для личной передачи». Он предназначается для верховного главнокомандующего армией, верховного командующего военно-морским флотом и имперского министра германских военно-воздушных сил. «Для операции вооруженных сил, которая была разработана на последнем заседании штаба», — вот поэтому-то я вас и спрашивал о том, посещали ли вы совещания штаба, — я и установил кодовое слово «Шулунг». Затем я очень кратко коснусь содержания: «Эта операция представляет собой совместное действие трех родов войск. Она должна быть выполнена...» И затем несколько ниже идет фраза, с которой мы очень хорошо знакомы: «Нанесение внезапного и молниеносного удара. Необходимо это держать в строжайшей тайне... численность армии мирного времени...» И далее: «Всякое улучшение нашего вооружения даст возможность расширить и улучшить подготовку». Затем:
«Я спросил главнокомандующего армией: «Сколько дивизий готовы к этим действиям?» (не батальонов, как вы сказали вчера) Подкрепление недостаточно сильных частей, находящихся там... (это значит на западе) должно идти за счет дивизий, находящихся в Восточной Пруссии, которые могут быть немедленно переброшены туда по железной дороге или морем. Верховное командование военно-морским флотом должно обеспечить безопасность доставки этих частей из Восточной Пруссии морем, в случае если не будет возможности использовать железнодорожный транспорт».