Полковник Покровский: Когда вы сказали относительно наблюдения за судьбой имущества, вы имели в виду необходимость изъятия всех ценностей?
Олендорф: Нет. Ценные предметы были сданы еще до казни. Причем они собирались старостой еврейской общины и передавались руководству оперативной команды.
Полковник Покровский: Так о каком имуществе идет речь?
Олендорф: Например, о золоте и серебре или о ценных бумагах.
Полковник Покровский: Вы хотели обеспечить правильное, по вашему мнению, направление этого имущества или наиболее полное его изъятие?
Олендорф: Да.
Полковник Покровский: Вы сказали относительно дурного обращения. Что вы понимали под дурным обращением при казнях?
Олендорф: Если, например, метод, при помощи которого проводились казни, вызывал всевозможные нервные волнения и неподчинение среди жертв и руководство оперативных команд вынуждено было насильственным образом подавлять эти беспокойства.
Полковник Покровский: Что вы понимаете под подавлением с помощью насильственных мер? Что вы понимаете под насильственным подавлением волнения, возникающего среди жертв?
Олендорф: Когда, как я уже говорил, при приведении в исполнение казни необходимо было избивать жертвы.
Полковник Покровский: Необходимо было бить жертвы?
Олендорф: Я, правда, не видел этого, но я слышал об этом.
Полковник Покровский: От кого?
Олендорф: В разговорах с членами других команд.
Полковник Покровский: Вы сказали, что для казни применялись машины, автомобили? Вы имели в виду «системы» Беккера?
Олендорф: Да.
Полковник Покровский: Не знаете ли вы, где и с помощью кого «изобретатель» Беккер реализовал свои «изобретения»?
Олендорф: Я помню только, что все это происходило во втором управлении главного имперского управления безопасности, но я не могу сказать этого точно.
Полковник Покровский: Сколько было казнено с помощью этих автомобилей?
Олендорф: Я не могу назвать точную цифру, но сравнительно это было очень немного, примерно, несколько сотен.
Полковник Покровский: Вы сказали, что в этих машинах казнили главным образом женщин и детей. По каким соображениям?
Олендорф: Существовал категорический приказ Гиммлера по этому поводу. Женщины и дети, согласно этому приказу, должны были быть умерщвлены именно таким образом для того, чтобы избежать лишних душевных волнений, которые возникали в связи с другими видами казни. Это также давало возможность мужчинам, которые сами были женаты, не стрелять в женщин и детей.
Полковник Покровский: Наблюдал ли кто-либо за поведением казнимых в этих машинах?
Олендорф: Да, врачи.
Полковник Покровский: Известно ли вам, что Беккер докладывал о том, что смерть в этих машинах была особенно мучительной?
Олендорф: Нет. О донесениях Беккера я впервые узнал из письма Рауфу, которое мне здесь показывали. Напротив, я знаю, согласно донесениям врачей, что жертвы ничего не ощущали до наступления смерти.
Полковник Покровский: Участвовали ли в массовых казнях военные подразделения — армейские подразделения, я хочу сказать?
Олендорф: Как правило, нет.
Полковник Покровский: А как исключение?
Олендорф: Насколько я помню, как в Николаеве, так и в Симферополе от времени до времени присутствовал представитель от командования армии, присутствовал как зритель.
Полковник Покровский: С какой целью?
Олендорф: Этого я не знаю. Вероятно, для личной информации.
Полковник Покровский: А воинские части выделялись в этих местах для исполнения казни?
Олендорф: Официально армия не выделяла никаких подразделений для этой цели, так как армия вообще была против этого мероприятия.
Полковник Покровский: А фактически?
Олендорф: Однако отдельные подразделения добровольно ставили себя в распоряжение этих команд. Однако я не знаю такого случая в армии, исключая вспомогательный состав армии (обоз).
Полковник Покровский: Вы давали показания относительно того, кто подлежал уничтожению. Только ли одних евреев предавала казни эйнзатцгруппа, или точно так же, как и евреи, предавались казни коммунисты, «коммунистические чиновники», как вы называли их в своих инструкциях?
Олендорф: Да, имелись в виду активисты, т.е. употреблялось выражение политические комиссары. В данном случае сама по себе принадлежность к коммунистической партии была недостаточной для того, чтобы быть казненным или подвергаться преследованиям.
Полковник Покровский: Специального выяснения, какую роль выполнял этот человек в коммунистической партии, никто не производил? Я понял перевод вашего ответа так, что факт принадлежности к коммунистической партии служил достаточным основанием для того, чтобы человек был казнен?
Олендорф: Нет, я сказал как раз наоборот, что сам факт принадлежности к коммунистической партии не являлся решающим. Не только человека могли не казнить, но это также не являлось поводом к его преследованию. Тут необходимо было учитывать его активную политическую деятельность.
Полковник Покровский: Приходилось ли вам беседовать с кем-либо из ваших сослуживцев или начальников по вопросу о присланных в вашу группу автомобилях для казни и о работе этих автомобилей? Припоминаете такой разговор?
Олендорф: Нет, я не помню какого-либо конкретного разговора по этому поводу.
Полковник Покровский: Были ли у вас сведения о том, что члены «эйнзатцкоманды», которые приводили в исполнение казни, неохотно пользовались автомобилями-душегубками?
Олендорф: Я знал о том, что оперативные команды пользовались подобными машинами.
Полковник Покровский: Нет, я имею в виду другое. Я хочу выяснить, получали ли вы сведения о том, что члены оперативных команд неохотно избирают такой вид казни, а предпочитают другие способы казни?
Олендорф: То есть вы хотите сказать, что они охотнее пользовались газовыми машинами, чем расстрелами?
Полковник Покровский: Наоборот, что они охотнее пользовались расстрелами, чем газовыми машинами?
Олендорф: Да, я об этом уже говорил ранее, что душегубки...
Полковник Покровский: По каким соображениям они охотнее пользовались расстрелами, чем газовыми машинами?
Олендорф: Я уже говорил, потому, что разгрузка тел, по мнению руководителей оперативных команд, представляла нехорошее зрелище с психологической точки зрения и вела к неприятным душевным потрясениям.
Полковник Покровский: Что вы имеете в виду под «нехорошим зрелищем с психологической точки зрения»?
Олендорф: Насколько я помню, очевидно, потому, что происходили определенные отравления организма, которые впоследствии были видны, а также из-за положения самих тел и испражнений; тела лежали в грязи.
Полковник Покровский: Вы хотели сказать, что на жертвах не было явно заметно то страдание, которое они испытывали перед смертью?
Я правильно вас понял?
Олендорф: Вы имеете в виду момент умерщвления их газом в машине?
Полковник Покровский: Да.
Олендорф: Я могу только повторить то, что мне говорил врач, — что жертвы ничего не ощущали до наступления смерти.
Полковник Покровский: Тогда совершенно не понятен ваш ответ на мой предыдущий вопрос, что разгрузка этих машин производила очень тяжелое впечатление на членов команды.
Олендорф: Да, как я уже говорил, благодаря положению этих тел и, очевидно, потому, что машина была загрязнена испражнениями.
Генерал Никитченко[271]: Вы можете ответить, — до какого времени существовала оперативная группа, которую вы возглавляли?
Олендорф: Штаб оперативной группы был еще на Кавказе, затем возвратился. Насколько я помню, потом была образована боевая группа, именуемая «Биркампф», которая с этого времени вела борьбу с партизанами. Оперативная группа, насколько я помню, была совсем распущена, и «Биркампф» был переведен в генерал-губернаторство. Он взял с собой большую часть своих бывших сотрудников.
Генерал Никитченко: Чем вы занимались после того, как «Биркампф» выехал?
Олендорф: Я думаю, можно сказать, что оперативная группа перестала существовать в то время, когда началось отступление на Кавказе. Затем она выполняла задачи военного характера и находилась под непосредственным командованием на Украине и, в частности, под командованием СС и полиции.
Генерал Никитченко: Она просто перешла в другое подчинение, но функции, которыми она занималась, она продолжала выполнять?
Олендорф: Нет, она стала тогда боевой единицей.
Генерал Никитченко: Против кого она вела боевые действия?
Олендорф: Она действовала в рамках той борьбы, которая осуществлялась против партизанского движения.
Генерал Никитченко: Можете ли сказать конкретнее, что именно делала эта группа?
Олендорф: После отступления?
Генерал Никитченко: Да, после того, когда, как вы говорите, изменились ее функции, она вела борьбу только против партизан и еще против кого-либо?
Олендорф: Я сам точно не знаю. Она имела своей задачей вести разведку о партизанских отрядах и, очевидно, должна была все время находиться в боевой готовности.
Генерал Никитченко: Но казнями она занималась?
Олендорф: Я не могу сказать, как обстояло дело в тот момент, так как эта группа уже находилась в тех районах, для которых подобные задачи уже не были действительны.
Генерал Никитченко: Вы в своих показаниях говорили, что оперативная группа имела целью уничтожение евреев и комиссаров. Правильно?
Олендорф: