Переводчица Т. С. Ступникова позднее вспоминала:
«Такой финал был неприемлем для советских судей и обвинителей, и после оглашения приговора Лоуренс сообщил о занесении в протокол судебного заседания Особого мнения члена Трибунала от СССР генерал-майора И. Т. Никитченко в связи с оправданием Шахта, Папена и Фриче, неприменением смертной казни к Гессу и непризнанием преступными организациями имперского правительства, генерального штаба и верховного военного командования германских вооруженных сил. Никакого другого выхода из создавшегося положения у члена Трибунала от СССР не было.
Москва, точнее Правительственная комиссия по Нюрнбергскому процессу, возглавляемая Андреем Януарьевичем Вышинским и незримо руководимая самим Иосифом Виссарионовичем, негодовала по поводу приговора. А между тем оправдательные приговоры со всей очевидностью были связаны с тем, что Шахт, Папен и Фриче не могли быть поставлены в один ряд с теми преступниками, которые сидели рядом с ними на скамье подсудимых. Кроме того, в какой-то мере оправдание одних и смягчение участи других подсудимых делали психологически еще более вескими смертные приговоры ведущим нацистским преступникам».
На пресс-конференции, состоявшейся после оглашения, американский прокурор Роберт Джексон в целом выразил удовлетворение итоговым решением. Он только был немного удивлен оправданием Ялмара Шахта.
Кстати, изумились даже некоторые соратники финансового гения нацистов, а Герман Геринг, услышав о снятии обвинений с Шахта, сорвал с себя наушники и с силой швырнул их на пол.
Американский государственный деятель Генри Льюис Стимсон, бывший одним из ключевых инициаторов проведения Нюрнбергского процесса, похвалил достижения Международного военного трибунала, но отнесся к самому приговору с долей скепсиса. В статье в журнале «Foreign Affairs» он выразил сожаление по поводу «ограниченного построения заговора». У многих лиц, не вовлеченных в детали процесса, сложилось ложное впечатление, что трибунал оправдал вермахт, хотя судьи специально отметили, что у них не было сомнений в виновности генералов нацистской Германии.
Коменданту суда приказали освободить оправданных. В перерыве они уже провели пресс-конференцию.
После перерыва, в 14:50, первым узнал свою участь Геринг. Потом Риббентроп, за ним — Кейтель, Розенберг, Франк…
Что же касается оправданных, то через три дня тюремной жизни Ганс Фриче и Ялмар Шахт решились выйти за тюремные стены. При этом американский полковник Бертон Эндрюс уговорил их подождать до полуночи. А вот Франц фон Папен оставался в тюрьме еще две недели, составляя письма британским и французским военным властям с просьбой разрешить ему проживание в их оккупационных зонах.
Семь преступников, получивших тюремные сроки, находились в Нюрнберге до июля 1947 года, а затем их перевели в берлинскую тюрьму Шпандау.
Протесты и апелляции
Не только оправдательные приговоры, но и решение трибунала о казни вызвало протесты: еще в феврале Уругвай представил в ООН проект резолюции против смертной казни как таковой. После оглашения приговоров ряд латиноамериканских государств, включая Кубу и Колумбию, выступил против приведения казней в исполнение. Премьер-министр Ирландии Имон де Валера 12 октября 1946 года назвал решение повесить осужденных нацистов трагической ошибкой.
Апелляционной инстанцией для решения Международного военного трибунала являлся Союзнический контрольный совет (Allied Control Council), полномочия которого были не вполне ясны. Американский прокурор Роберт Джексон, например, полагал, что Совет выступит в роли полноценного апелляционного суда и еще раз рассмотрит все дело целиком. Сам же Совет истолковал свои обязанности как ограниченные соображениями милосердия и гуманности. Члены Совета получили обращения практически от каждого подсудимого (или его адвоката): адвокат Отто Кранцбюлер обратил внимание на тот факт, что гросс-адмирал Карл Дёниц не был признан виновным в планировании агрессивной войны и, согласно тексту, был признан невиновным в преступлениях во время морской войны, но все равно получил тюремный срок.
Герман Геринг, Вильгельм Кейтель и Альфред Йодль настаивали на замене позорного повешения расстрелом в том случае, если в помиловании им будет отказано.
В тот период распространились слухи, что Ганс Франк обратился непосредственно в Ватикан, но британский посланник при Святом Престоле назвал данные слухи беспочвенными.
Союзнический контрольный совет собрался 9 и 10 октября для принятия решения по делу. Большинство прошений о помиловании было сразу отклонено: в том числе и прошение Эриха Редера о смертной казни, а не о пожизненном заключении — согласно уставу Международного военного трибунала, Совет не имел полномочий увеличивать тяжесть наказания. Французский и американский представители в Совете были готовы расстрелять Альфреда Йодля, но не Германа Геринга или Вильгельма Кейтеля; советские и британский представители выступили против.
Учитывая раздельное голосование, приговор Нюрнбергского трибунала остался в силе: в своем итоговом решении Совет подчеркнул, что основные доказательства обвинения исходили от самого национал-социалистического режима.
13 октября 1946 года полковник Бертон Эндрюс сообщил заключенным, что все их апелляции были отклонены.
Самоубийство Германа Геринга
15 октября 1946 года мир облетело сенсационное известие: приговоренный к повешению Герман Геринг покончил с собой накануне казни. Как говорится, избежал «позора веревки» и ушел на своих условиях.
Условия содержания в тюрьме в Нюрнберге были строгими. Охранники менялись каждые два часа, они должны были заглядывать в дверное окошко каждые 30 секунд. Ночью на кровать направлялась специальная лампа, поворачиваться лицом к стене было запрещено. А после того, как свел счеты с жизнью Роберт Лей, охрану усилили в четыре раза.
Т. С. Ступникова, переводчик на процессе, позднее вспоминала:
«Известно, что еще до начала суда в своей камере повесился имперский руководитель трудового фронта, один из матерых нацистов Роберт Лей. Этот случай послужил поводом к усилению тюремной охраны и к установлению круглосуточного наблюдения за каждым подсудимым. И что же? Это не помешало Герингу в ночь перед казнью раскусить в камере ампулу с цианистым калием».
Все нацистские лидеры в последние дни войны имели при себе стандартные ампулы с цианистым калием. Геринг тоже припас себе яд. Как только он был доставлен в центр дознания, его тщательно обыскали и обнаружили латунную гильзу с ампулой яда. Когда ее забрали, Геринг был очень обеспокоен, и американцы решили, что яда у него больше не осталось. В Нюрнбергской тюрьме подсудимых ежедневно обыскивали, но яда не обнаружили.
Согласно воспоминаниям М. Ю. Рагинского, «вечером 15 октября полковник Эндрюс, ведавший охраной тюрьмы, посетил каждого из осужденных и сообщил им об отклонении Контрольным советом просьб о помиловании. А ровно в полночь он вбежал в комнату журналистов и растерянно сообщил: Геринг умер! Несколько успокоившись, Эндрюс рассказал, что солдат охраны, дежуривший у двери камеры Геринга, услышал странный хрип. Он сейчас же вызвал дежурного офицера и врача. Когда они вошли в камеру, Геринг был в предсмертной агонии. Врач обнаружил у него во рту мелкие кусочки стекла и констатировал смерть от отравления цианистым калием».
Геринг был известен в Третьем Рейхе как «наци № 2», и на процессе он стремился стать «номером первым». Единственный из всех обвиняемых, он вел открытый бой с Международным военным трибуналом, ни на секунду не раскаявшись в содеянном. Этим Геринг резко отличался от других фигурантов дела, которых он презирал за «мягкотелость», «трусость» и «измену родине».
Демонстрация схемы агрессии нацистской Германии. 4 декабря 1945 года
Это был действительно настоящий Враг, персонифицированное Зло, и обвинению пришлось сражаться с ним в долгой изматывающей битве. И при этом, несмотря на ненависть к нему, все, кто окружал Геринга в Нюрнберге, признавали за ним храбрость, стойкость и крутой бескомпромиссный характер боевого офицера.
В предсмертном письме Уинстону Черчиллю он написал:
Вы будете иметь удовольствие пережить меня и моих товарищей по несчастью. Не премину поздравить вас с этим личным триумфом и тем изяществом, с которым вы его добились. Вам и Великобритании действительно пришлось пойти на большие затраты, чтобы добиться этого успеха. Если бы я считал вас достаточно наивным для того, чтобы считать этот успех не более чем спектаклем, которым вы и ваши приятели обязаны народам, которые вы хитроумно ввергли в войну против Великой Германской Империи, а также вашим еврейским и большевистским союзникам, то тогда мое послание к вам в последний час моей жизни также считалось бы в глазах последующих поколений чем-то, не стоящим внимания.
Я адресую эти слова вам потому, что, несмотря на то, что, будучи одним из наиболее осведомленных в том, что касается подлинных причин этой войны и путей ее избежания или же прекращения ее на стадии, приемлемой для будущего Европы, вы, тем не менее, отказались предоставить своему же собственному Трибуналу свои свидетельства и свою клятву.
Таким образом, я не премину заранее призвать вас к Трибуналу Истории и отправить мое письмо именно вам, поскольку я знаю, что наступит день, когда этот Трибунал назовет вас человеком, который, обладая честолюбием, интеллектом и энергией, вверг европейские государства в рабство иностранных мировых держав.
Вашим желанием было возвыситься над Германией посредством Версаля. И то, что вам это удалось, станет для вас губительным. Вы олицетворяете собой стальное упорство вашего старого дворянства, но вместе с тем вы воплощаете в себе и его старческое упрямство, направленное против последней могучей попытки возрожденной германской державы решить участь Европы в степях Азии и обеспечить ей защиту на будущее.