В противоположность методам искусственного сокращения рождаемости на оккупированных территориях в самой Германии искусственно повышали рождаемость.
В феврале 1941 года подсудимый Зейсс-Инкварт ввел систему выдачи замуж голландских девушек за германских солдат. В нарушение статьи 43 Гаагской конвенции он распорядился об изменениях в голландском законодательстве с тем, чтобы иметь возможность осуществлять вместо родителей родительские и опекунские права в отношении девушек, чьи родные отказывались разрешать им вступать в брак с немецкими солдатами.
Эта политика Зейсс-Инкварта была впоследствии одобрена высшими представителями власти в Германской империи — Гитлером, Кейтелем и Ламмерсом 28 июля 1942 г., когда был издан декрет, предоставлявший пособия и преимущества при поступлении на работу голландским и норвежским женщинам, рождавшим детей солдатам и офицерам германской армии (и они еще имеют наглость говорить о святости личности!). Это был просто план, имевший своей целью поставить биологические ресурсы Голландии и Норвегии, как если бы они были товаром, на службу германскому народу.
Гиммлер был одним из апологетов теории выкрадывания детей. Как он заявил 14 октября 1943 г., «совершенно очевидно, что при таком смешении народов всегда найдется расовополноценные типы. В таких случаях я считаю нашим долгом забирать к себе их детей, удалять из их окружения и, если будет необходимо, даже выкрадывать или отнимать их силой. Или мы заберем себе всех тех, кто, обладая полноценной кровью, может быть использован для нас, и дадим им место в нашем народе, или мы уничтожим их» (Л-70).
Применительно к России Кейтель, который, эксплуатируя Польшу, научился применять установку «умная политика и жестокость», наметил вехи своими приказами от 13 мая и 23 июля 1941 г. (С-50 и С-52). Я цитирую последний приказ, проект которого был составлен, по его собственному признанию, Йодлем:
«Имея в виду большие размеры оккупированных восточных территорий, военные силы, которыми мы располагаем для охраны безопасности на этих территориях, являются достаточными лишь в том случае, если всякое сопротивление будет подавляться не преследованием виновных судебным порядком, а проведением оккупационной властью такого террора, который будет достаточным фактором для искоренения всякого намерения к сопротивлению среди населения. Командующие должны изыскать способы для поддержания порядка не путем истребования дополнительных сил для охраны безопасности, а путем применения соответствующих драконовских мер».
Несомненно, что лишь непосредственные нужды военной машины спасли западные территории от такой же судьбы, однако Трибуналу представлены исчерпывающие доказательства относительно грабежей во Франции, Нидерландах и на других территориях, которые эти люди эксплуатировали в наивысшей степени. Если принять во внимание, какова была их политика убийств, нет ничего удивительного в том, что люди, которым они поручили проводить эту политику, были скотами.
Так, в сфере деятельности Розенберга подвизался Кох, которого Розенберг рекомендовал на пост комиссара Москвы именно потому, что он отличался «абсолютной безжалостностью». Именно Кох учинил кровавую расправу над несколькими сотнями невинных людей в Цуманском лесу для того, чтобы устроить для себя охотничий заповедник.
Другим представителем Розенберга был Кубе, который писал:
«Мы ликвидировали за последние десять недель приблизительно 55 тысяч евреев в Белоруссии. На территории Минской области евреи были уничтожены без ущерба для поставок рабочей силы; в населенной по большей части поляками Лиде было уничтожено 16000 евреев, в Слониме 8000 евреев и т.д.»
Приказы, которые отдавались Франку в отношении Польши, гласили:
«Безжалостная эксплуатация... сокращение всей польской экономики до абсолютного минимума, необходимого для поддержания жизни... поляки станут рабами Великой германской мировой империи» (ЕС-344). А мы знаем, как он использовал эти приказы. В январе 1940 года он докладывал: «Дешевая рабочая сила должна вывозиться из генерал-губернаторства сотнями тысяч. Это будет препятствовать биологическому росту местного населения...» (ПС-2233).
В мае он говорит о том, что нужно «...воспользоваться интересом, проявляемым в мире к Западному фронту, и ликвидировать тысячи поляков, в первую очередь ведущих представителей польской интеллигенции». И в декабре: «Поляки должны чувствовать, что у них только одна обязанность: работать и вести себя тихо. Мы должны безжалостно осуществлять все мероприятия; положитесь на меня...».
Стараясь понять проблемы, стоящие перед Восточной Европой, мы должны попытаться понять, что невозможно описать в подробностях это мученичество Польши. Треть населения была убита, миллионы ввергнуты в нищету, искалечены, разбиты болезнями, стали беспомощными.
Освободители пришли как раз вовремя для того, чтобы спасти этот древний народ от полного выполнения той ужасной программы, которую замыслили эти люди.
Существовала одна группа населения, а отношении которой политика уничтожения применялась в таких громадных масштабах, что я считаю своим долгом специально на этом остановиться. Я имею в виду уничтожение евреев. Если бы это было единственным преступлением, совершенным этими людьми, единственным, в котором замешаны они все, его одного было бы достаточно, чтобы осудить их. История не знает подобных ужасов.
Как только возможность второй мировой войны стала реальностью, Штрейхер, который начал проповедовать эту постыдную доктрину еще в 1925 году, стал совершенно серьезно выступать за уничтожение евреев (М-13). Так же как, по его собственному признанию, проведением долголетней пропаганды в пользу расовых законов он содействовал изданию «нюрнбергских декретов», так в январе 1939 года в ожидании войны, которая должна была начаться, он «при полной поддержке высших имперских властей» стал выдвигать в статьях, публикуемых в «Дер штюрмер», яростные требования физического истребления еврейского народа.
Если только слова не совсем еще утратили свой смысл, то что иное, кроме убийства, означают такие выражения: «Они должны быть вырваны с корнем» (Д-811), «тогда преступная еврейская раса будет выкорчевана навсегда» (Д-813), «тогда евреи будут вырезаны в массовом масштабе» (Д-812), «приготовьте им могилу, из которой они не смогут восстать» (М-148).
Почти сразу после начала войны началось организованное истребление еврейского народа. Гесс[50] сказал Вам:
«Полное разрешение еврейского вопроса означает полное уничтожение всех евреев в Европе. В июне 1941 года я получил указание подготовить необходимое для уничтожения оборудование в Освенциме. К тому времени в генерал-губернаторстве существовало уже три лагеря уничтожения: Бельзен, Треблинка и Волчек».
Евреи Германии и Польши уже были сконцентрированы в различных гетто в генерал-губернаторстве. За обедом у фюрера в октябре 1940 года Франк разъяснял:
«Деятельность генерал-губернаторства можно считать весьма успешной. Теперь евреи Варшавы и других городов заперты в гетто. Краков скоро будет очищен от них. Рейхслейтер фон Ширах заметил, что у него в Вене еще имеется 50 тыс. евреев, которых Франк должен будет у него забрать»
Когда вышел самый приказ, подготовительные меры в той степени, в которой они касались Польши и Германии, уже были проведены в жизнь.
Красноречивым свидетельством акции, проведенной в Варшаве, уничтожения гетто и кровавой расправы с его населением является отчет генерала Штропа (ПС-1061). Но судьба евреев в Варшаве была лишь типичным примером судьбы евреев во всех других гетто Польши. Если их не убивали в самих гетто, их отправляли в газовые камеры. Гесс, комендант Освенцима, следующим образом описывал эту процедуру:
«Я поехал в Треблинку, чтобы узнать, как они проводили операции по уничтожению. Комендант лагеря Треблинка сказал мне, что он ликвидировал 80 тысяч человек за полгода. Он главным образом занимался ликвидацией евреев из Варшавского гетто».
Гесс описывает свои усовершенствования в Освенциме. Он ввел в употребление новый газ — циклон Б, который — я цитирую:
«Умерщвлял людей в газовой камере за время от 3 до 15 минут, в зависимости от температурных условий. Мы узнавали о том, что люди задохнулись потому, что они переставали кричать. Второе наше усовершенствование по сравнению с Треблинкой заключается в том, что мы построили газовые камеры, рассчитанные на одновременное уничтожение 2 тыс. человек, в то время как в Треблинке десять газовых камер были оборудованы лишь на двести человек каждая».
И далее он описывает, как отбирались жертвы из ежедневно прибывавших транспортов:
«Те, кто был пригоден для работы, отправлялись в лагерь. Остальные немедленно посылались на установки для уничтожения. Маленькие дети уничтожались без исключения, поскольку они не могли вследствие своего возраста быть использованы на работе. Следующее усовершенствование, которого мы достигли по сравнению с Треблинкой, заключалось в том, что в Треблинке жертвы почти всегда знали, что их ведут на уничтожение, а в Освенциме мы старались одурачить их и заставить думать, что они должны пройти санитарную обработку. Конечно, очень часто они понимали, каковы были наши истинные намерения. Тогда женщины прятали своих детей под одежду, но, найдя их, мы направляли этих детей на уничтожение.
От нас требовали, чтобы мы проводили уничтожение в обстановке самой строгой секретности, но, конечно, отвратительный и тошнотворный запах постоянно сжигаемых человеческих тел пропитывал воздух в окрестностях, и все жители окружающих селений знали о том, что в Освенциме производится уничтожение людей».