смерти Штрейхера.
Центральный момент обвинения, выдвинутого против подсудимого, заключается в том, что молодые люди, воспитанные Штрейхером в духе ненависти к евреям, подстрекались к совершению преступлений против евреев, которых они при других обстоятельствах не могли бы совершить, и что от молодежи, воспитанной в таком духе, можно ожидать совершения преступлений в будущем.
Обвинение основывается в этом пункте главным образом на книгах для молодежи, опубликованных издательством «Штюрмер», и на нескольких статьях, обращенных к молодежи и помещенных в этом журнале...
Немецкие юноши и девушки предпочитали другую литературу.
Необходимо подчеркнуть, что ни содержание, ни иллюстрации в таких книгах не могли в какой-либо степени привлекать молодых людей. Наоборот, они невольно должны были производить отталкивающее впечатление...
Для подтверждения заявления обвинения, что немецкая молодежь была охвачена преступной ненавистью к евреям, не было представлено никаких доказательств.
Теперь я перехожу к последнему решающему пункту обвинения, а именно к рассмотрению вопроса о том, кто несет основную ответственность за издание приказов о массовом уничтожении евреев и как произошло, что нашлись люди, которые выразили готовность выполнять эти приказы. И возникает еще вопрос — могли ли быть изданы и выполнены такие приказы, если бы не велось такой пропаганды, какую вел подсудимый Штрейхер?
Главную ответственность за окончательное решение еврейского вопроса, за уничтожение евреев в Европе, без сомнения, несет Гитлер.
Этому величайшему из всех процессов мировой истории присущ тот недостаток, что главные виновники не сидят на скамье подсудимых, так как они либо умерли, либо их невозможно найти.
То, что беспредельная жестокость являлась основной чертой Гитлера, в первый раз проявилось со всей очевидностью при подавлении так называемого путча Рема в июне 1934 года. Тогда Гитлер принял решение расстрелять своих старейших соратников без судебного разбирательства. Его безудержный радикализм выразился и в методе ведения войны с Польшей. Только потому, что он опасался отрицательного отношения ведущих кругов польского народа к Германии, он приказал уничтожить их. Еще более радикальными были его приказы во время русской кампании. Уже тогда он издал распоряжение об уничтожении евреев путем различных мер.
Приведенные примеры явно показывают, что этому человеку было несвойственно учитывать какие-либо принципы человечности...
В октябре 1942 года был издан указ Бормана, которым предписывалось уничтожение евреев (документ ПС-3244). Как установлено, он исходил от Гитлера и был направлен рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, которому поручили активно осуществлять уничтожение евреев.
Со своей стороны он поручил окончательное выполнение этого приказа начальнику гестапо Мюллеру и его уполномоченному по еврейскому вопросу Эйхману. Таким образом, эти люди после Гитлера несут главную ответственность. Ничем не доказано, что Штрейхер мог как-то оказать на них влияние или действительно оказал его...
Затем я перехожу к вопросу о том, оказала ли деятельность подсудимого Штрейхера решающее влияние на исполнительные органы, производившие казни, на членов оперативных групп (эйнзатцгруппы), с одной стороны, и на команды, производившие расправы в концлагерях, с другой стороны, и была ли вообще нужна моральная и идеологическая подготовка этих людей для того, чтобы они проявили готовность и пошли на то, чтобы осуществить подобные мероприятия.
Рейхсфюрер СС в своих часто упоминавшихся здесь речах в Николаеве, Познани, Харькове заявлял, что он не только наряду с Гитлером несет ответственность за окончательное решение еврейского вопроса, но что предписанные мероприятия можно было осуществить лишь только благодаря использованию сил СС, которые он сам отобрал для этого...
Из показаний Олендорфа мы знаем, что так называемые оперативные группы (эйнзатцгруппы) состояли из сотрудников гестапо и СД, из рот, входивших в состав войск СС, из старых служащих полиции и из местного населения.
Не идеологические причины и не то, что Штрейхер подстрекал людей, которым поручили уничтожение евреев, принудили этих людей выполнять вышеупомянутые приказы, а лишь только их повиновение приказу Гитлера, переданному им Гиммлером, и сознание того, что невыполнение приказа фюрера будет означать смерть...
Не Штрейхеру, а подсудимому Розенбергу Гитлер поручил идеологическое воспитание германского народа. Розенберг отвечал за институт по исследованию еврейского вопроса во Франкфурте, а не подсудимый Штрейхер, который даже не был привлечен для сотрудничества в этом институте. Подсудимому Розенбергу поручили проведение антисемитского конгресса в 1944 году. Правда, конгресс никогда не состоялся, но это характерно...
Борьба против евреев в «третьем рейхе» обострялась из года в год, особенно после начала и во время войны. В противоположность этому влияние подсудимого Штрейхера из года в год уменьшалось. Уже в 1939 году он почти игнорировался, не имел никаких связей с Гитлером или иными руководящими лицами государства и партии, с 1940 года был отрешен от должности гаулейтера и с тех пор в политическом отношении был трупом.
Если бы подсудимый Штрейхер действительно был тем человеком, как им его считает обвинение, то влияние и деятельность его должны были бы автоматически расширяться по мере обострения антисемитской борьбы. И итогом должно было явиться не отсутствие политического влияния и не изгнание, как в действительности произошло, а поручение осуществить уничтожение евреев.
Из-за своей многолетней писательской деятельности, во время которой он до пресыщения обсуждал одну и ту же тему в неуклюжей, грубой и резкой форме, подсудимый Штрейхер — этого нельзя отрицать — снискал враждебность мировой общественности. Тем самым он создал о себе мнение, на основании которого сильно переоценивается его значение и влияние, а также возникает опасность, что таким же образом может быть преувеличена и его ответственность...
Он писал об исчезновении еврейских масс на Востоке, но из этого нельзя заключить, что он располагал сведениями о каких-либо зверствах. Таким образом, он мог просто считать, что это исчезновение не связано с физическим уничтожением евреев, а что, может быть, речь идет лишь о переселении сконцентрированного еврейского населения в какую-либо нейтральную страну или на территорию Советского Союза.
Пусть приговор в отношении подсудимого Штрейхера будет каким угодно... Однако кажется установленным, что германский народ и этот подсудимый никогда не были единого мнения по данному вопросу, являющемуся в деле определяющим. Германский народ постоянно отмежевывался от принципов подсудимого, которые он излагал в своих публикациях, и сохранил собственное мнение и отношение к евреям...
Решение о виновности или невиновности подсудимого находится в руках Высокого Суда.
[Стенограмма заседаний Международного военного трибунала от 12 и 15 июля 1946 г.]
Господа судьи! Моя задача состоит в том, чтобы проанализировать деятельность подсудимого доктора Вальтера Функа, следовательно, выступить на тему, которая, к сожалению, является довольно сухой и малоинтересной. Я должен сделать следующую оговорку.
Я не буду выступать с какими-либо общими заявлениями политического, исторического или психологического характера, хотя подобные высказывания кажутся особенно заманчивыми в рамках процесса. С такими обширными общими высказываниями уже выступали другие защитники, и кто-нибудь еще, вероятно, выступит с дополнениями к сказанному.
Я хотел бы ограничиться тем, чтобы под углом зрения защиты рассмотреть вопрос о том, какая картина нарисована представленными доказательствами на процессе, и сообщить Вам свои соображения по этому поводу, а также дать характеристику личности подсудимого Функа, действий, совершенных им, сказать о мотивах, которыми он при этом руководствовался.
Господа судьи! Весь ход процесса и представление доказательств по делу подсудимого показали, что он никогда не играл решающей роли в национал-социалистском государственном руководстве.
Права Функа на то, чтобы принимать решения, всегда были значительно ограничены полномочиями вышестоящих лиц. Замечание подсудимого во время допроса, что его всегда только подпускали к дверям, но никогда не пропускали через них, подтверждается предъявленными доказательствами.
В партии, в противоположность государственному аппарату, на подсудимого Функа лишь только в последний год перед приходом к власти, следовательно в 1932 году, были возложены некоторые задачи. Выполнение их, однако, не имело никакого практического значения потому, что поручения были кратковременными. С момента прихода партии к власти Функ никогда не занимал партийной должности. Он не принадлежал также ни к партийным организациям, ни к СС, ни к СА, ни к корпусу политических руководителей. Мандат депутата рейхстага был у Функа только немного более полугода до прихода к власти национал-социалистов. Таким образом, он не являлся членом рейхстага в то время, когда принимались основные законы, направленные на укрепление власти национал-социализма. Законы, вменяемые подсудимому Функу в вину, в частности, закон о предоставлении правительству чрезвычайных полномочий, были, напротив, приняты имперским кабинетом министров в то время, когда Функ не являлся еще членом имперского кабинета министров. Он стал им лишь после его назначения на пост имперского министра экономики к концу 1937 года, то есть тогда, когда больше не происходили заседания кабинета министров. Но, будучи руководителем печати в имперском правительстве, Функ не имел в кабинете ни места, ни голоса и не мог оказывать никакого влияния на содержание проектов законов. Я ссылаюсь на показания Ламмерса по этому пункту.
То же самое относится и к расовым законам, к так называемым «нюрнбергским законам».