и женщины. Напротив, он делал все для того, чтобы, например, защитить летчиков, совершивших вынужденную посадку, от возбужденной толпы... Он действовал сознательно не в соответствии с приказом Бормана, в котором говорилось, что таких летчиков не следует защищать от населения. Он также не выполнял распоряжения, в которых говорилось, что Вену надо оборонять до последнего человека и что следует разрушить в Вене мосты, церкви и жилые кварталы; отклонил приказ о ведении бесполезной и преступной борьбы с помощью «вервольфа»...
Характеристика подсудимого фон Шираха останется незавершенной, если мы не вспомним заявления, которое он сделал здесь на утреннем заседании 24 мая 1946 г. Я имею в виду заявление, в котором он говорит о Гитлере как об убийце миллионов, говорит здесь перед всем немецким народом и перед мировой общественностью.
Господа судьи! Каждый человек может ошибаться, он может совершать такие ошибки, которые впоследствии не может понять. И Ширах ошибся: он воспитывал молодежь для человека, которого долгие годы считал безукоризненным и о котором сегодня он должен говорить как о дьявольском преступнике. Он в своем лояльности сдержал присягу на верность человеку, который разочаровал и обманул его и немецкую молодежь и который, как мы узнали здесь от Шпеера, до последнего дыхания преследовал свои собственные интересы, ставя их выше существования и счастья 80 миллионов людей.
Ширах, может быть, и является тем подсудимым, который не только ясно видит совершенные им ошибки, но и честно признает их и который своими откровенными заявлениями предотвратил возникновение легенд о Гитлере в будущем. Такому подсудимому надо засчитать в заслугу то, что он старается исправить по возможности тот вред, который был нанесен им, когда он был преисполнен веры...
Бывший имперский руководитель молодежи хотел прежде всего открыто сказать немецкой молодежи, что он бессознательно и будучи преисполнен хорошими намерениями вел эту молодежь по неправильному пути и что она должна теперь выбрать другой путь, если не хочет, чтобы немецкий народ и немецкая культура были бы погребены.
Господа судьи. Вы являетесь верховным судом нашего времени. Мощь всего мира стоит за Вашей спиной, четыре сильнейших народа земного Шара выступают здесь в Вашем лице. Сотни миллионов людей не только в побежденных странах, но в странах-победительницах прислушиваются к Вашему мнению и напряженно ожидают Вашего приговора, чтобы следовать за Вашим советом и учиться у Вас. Ваш авторитет дает Вам возможность Вашим приговором и обоснованием его сделать много хорошего для того, чтобы и из теперешней катастрофы можно было бы найти путь к лучшему будущему, на пользу Ваших народов и на благо германского народа...
Господа судьи! Гитлер умер, а с ним погребен и его режим, характеризовавшийся совершением бесчисленных преступлений, терроризировавших Германию и почти всю Европу, осквернивших слово «немец» на много поколений вперед...
...Но Вы, беспристрастные судьи, не забывайте одного, что всегда существовала и теперь существует другая Германия. Германия трудолюбивая и бережливая, Германия Гёте и Бетховена. Поверьте нам, Германия просыпается от тяжкой болезни и приступает к строительству своего лучшего будущего, она уходит от развалин злого прошлого к будущему для своей молодежи, которая не участвовала в этих преступлениях. На Вас смотрят 70 или 80 миллионов немцев и надеются, что Вы вынесете приговор, который откроет путь к восстановлению германской экономики, к воскрешению немецких сердец и истинной свободы.
Германский народ, а с ним весь мир ожидают от Вас, господа судьи, такого приговора, который не только сегодня будет приветствоваться державами-победительницами как последняя победа над Германией, но и в будущем историей будет признан правильным, — приговора во имя справедливости!
[Стенограмма заседания Международного военного трибунала от 18 июля 1946 г.]
Господин председатель, господа судьи! Защита подсудимого Заукеля должна в первую очередь рассмотреть вменяемый подсудимому в вину «рабский труд».
Что такое рабский труд?
Правовой основой для анализа является Устав Трибунала. Однако он не указывает на то, что нужно понимать под «рабским трудом» и под «угоном». Следовательно, эти понятия нужно разъяснить путем интерпретации. В статье 6 Устава в двух местах в различных аспектах речь идет об «угоне» и «рабском труде».
Угон квалифицируется как военное преступление и как преступление против человечности, а принудительный труд появляется как под рубрикой военных преступлений с обозначением «рабский труд», так и под рубрикой преступлений против человечности с обозначением «порабощение»... Угон, упомянутый в статье 6 (в), не может быть тем же самым, что угон, упомянутый в статье 6 (с), и в такой же малой степени принудительный труд, о котором говорится в статье 6 (в), может быть идентичным принудительному труду, рассматриваемому в статье 6 (с)...
Согласно Уставу наказуемым действием является не просто «угон», а «угон на рабский труд» и «угон с какой-либо другой целью».
Подсудимый Заукель признает, что он участвовал в привлечении населения к «принудительному труду» как к обязательному. Этот вид труда обозначен общим термином «рабский труд». Но он оспаривает тот факт, что настаивал на применении «рабского труда», который может рассматриваться как труд, нарушающий принципы человечности, следовательно, как порабощение.
Обвинение, рассматривая использование рабочей силы как военное преступление, опирается на положение Гаагской конвенции о правилах ведения сухопутной войны, на военные соглашения, на военные обычаи, а также на общие принципы уголовного права цивилизованных наций и уголовные кодексы соответствующих стран. Если использование рабочей силы допустимо с точки зрения международного права, то рассмотрение его с точки зрения уголовного права оказывается излишним. Гаагская конвенция о правилах ведения сухопутной войны может считаться основой рассматриваемого здесь военного права...
Обвинение цитировало статью 46 Гаагской конвенции, согласно которой должны охраняться основные права населения... Изучая Гаагскую конвенцию с целью выявления какого-либо положения, запрещающего депортацию и использование рабочей силы, приходится констатировать, что такого положения в ней нет...
Статья 52 Гаагской конвенции, рассматривающая в основном право на реквизицию имущества, затрагивает эту спорную область, но только в масштабе потребностей войсковых частей, испытывающих нужду в дополнительных материалах, которую можно покрыть за счет местных ресурсов.
Характерным в данном случае является то обстоятельство, что право на реквизицию соответствующих материалов предоставлялось командирам частей, в то время как 51-я статья Гаагской конвенции допускает наложение этой повинности только на генералов и командиров отдельных соединений. Оккупационные власти согласно Гаагским правилам не могут требовать выполнения большей работы, чем та, выполнение которой они требуют от населения в своей стране. Однако нужно учитывать интенсивность современной тотальной войны. В связи с этим трудовая повинность может приобрести довольно большой масштаб.
Смысл и цель Гаагской конвенции о правилах ведения сухопутной войны, несомненно, заключается не в том, чтобы поставить граждан побежденного государства в лучшие условия, чем граждан государства-победителя, оккупировавшего данную страну. Но таков был результат, если бы Гаагскую конвенцию продолжали истолковывать в соответствии с ее текстом...
Ограничение трудовой повинности заключается и в том, что нельзя требовать от рабочих, чтобы они участвовали в военных операциях, направленных против их родины. Косвенно всякая работа, производимая в интересах оккупационных властей, идет на пользу войны, которую они ведут. Поэтому подобное запрещение, по моему мнению, распространяется на участие непосредственно в операциях действующих войск. Международно-правовая доктрина противопоставляет участие в военных операциях допустимому участию в работах по подготовке операций. Положения Женевской конвенции об использовании военнопленных на работах всем хорошо известны. Ее основная идея, заключающаяся в том, что никого нельзя заставить производить оружие, которое будет направлено против его соотечественников, полностью применима и к гражданским рабочим...
Организованное использование рабочей силы не противоречит правилам Гаагской конвенции. Оно допускается и другими нормами международного права. Первое — это согласие правительства оккупированного государства. Франция дала такое согласие. Приводимые здесь возражения о том, что правительство маршала Петэна было незаконным правительством, не имеют значения, так как это правительство было законным преемником временного правительства, созданного после перемирия...
Причины военного характера могут заставить эвакуировать часть населения с оккупированной области и использовать его в качестве рабочей силы в другом месте. Это тот случай, когда население, вместо того чтобы, как это надлежит, вести себя мирно, участвует в партизанской борьбе и группах сопротивления, угрожая тем самым безопасности...
Эвакуация, предпринимаемая в целях обеспечения безопасности действующих войск, находится в полном соответствии с нормами международного права, а перевод эвакуированных на новое место работы является не только правом, но и долгом оккупационных властей...
Когда такая эвакуация становится необходимой, ее нужно организовывать, не причиняя населению излишних страданий. Для этого эвакуацию необходимо заранее подготовить, что является обязанностью властей, предусмотренной статьей 43 Гаагских правил ведения войны...
Конечно, критическая военная обстановка не может служить основанием для нарушения положений международного права. Победу не следует добывать путем нарушения в критические моменты правил ведения войны, ибо они существуют как раз для определения допустимости тех или иных военных действий, связанных с критическими моментами...