Но явилась девушка в форме и фартуке буквально через пять минут, ничего не спрашивая и не уточняя — ей не за то платили деньги. И, приняв протянутую ей футболку из мужского гардероба, прислуга рьяно принялась за дело, пока ее странный работодатель вышел на балкон покурить.
Сам Демьян же откровенно поморщился под аккомпанемент Скриптонита, завывающего с соседнего участка. И усмехнулся, выдыхая дым крепких сигарет, наблюдая за вакханалией, царившей в доме напротив.
Естественно, по закону жанра, его соседями, которыми он до сегодняшнего дня не интересовался от слова совсем, оказались Соболевы. Раньше Антихристу было глубоко похрен, кто живет по-соседству. Дом, как дом, два этажа из зимней сосны, длинная узкая терраса, небольшой аккуратный газон с бассейном. Два небольших балкончика с кованными перилами, яблони вдоль заборов и извилистые дорожки.
Кто ходит внутри дома — непонятно, огромная беседка и ворота находились с другой, невидимой отсюда стороны.
Ему приглянулись только две шикарные немецкие овчарки, вольер которых располагался в конце соседнего участка, практически под самым его балконом. Псы оказались с норовом, но путем постоянных перекуров, с помощью нехитрого подкармливания, их удалось почти приручить. По крайней мере, при каждом появлении они его замечали и приветливо махали хвостами, даже если свободно бегали по участку.
Кормила и выпускала их всегда прислуга, из хозяев Демьян не видел никого. Что, на самом деле, не удивительно: Исаевы перебрались сюда в начале лета, а Соболевы, как выяснилось, в то время уже были в Китае.
А теперь, похоже, младшенькие отрывались всласть, пользуясь полным отсутствием какого-либо контроля.
Их поведение на фоне сестры вызывало только лютое отвращение. Гоблинам по двадцать пять, а ей сколько? Двадцать три, от силы двадцать четыре. Разница года в два-три, а отклонение в мозгах как у австралопитеков!
Хмыкнув, Исаев в кой-то веки проигнорировал скуливших внизу, запертых собак, и вернулся в комнату. Горничной, естественно, уже и след простыл, а в его кровати мирно посапывала наконец-то отключившаяся рыжая. С влажными волосами, без косметики, в великоватой ей футболке, запутавшаяся в одеяле так, что только крошечные ступни в кипенно-белых коротких носочках торчали наружу…
Эти носочки добили окончательно.
Антихрист и так весь день пытался напоминать себе — это не та рыжая. Похожа, но не та! Их даже сравнивать нельзя.
Чем больше похожих событий разворачивалось вокруг, тем сильнее становились различая.
Со всей этой херней надо было что-то делать.
Проще всего, конечно, развернуться и уйти в тень, оборвав все контакты с обострившейся проблемой.
Но сколько можно бегать от прошлого?
Собирался же жизнь заново прожить. Так чего вдруг заднюю врубаешь?
Неужели страшно снова накосячить?
Присев на край кровати, Исаев устало потер лицо, задавая вопрос вслух, впервые называя рыжую по имени:
— И что же мне с тобой делать, Нюта?
Утро встретило меня по всем канонам постоянного студенческого самочувствия: головка ва-ва, а во рту ка-ка.
И это почти ничего не сказать. Считайте, я вообще тактично промолчала о собственном самочувствии, которое радостно вдарило по вискам, стоило мне только попытаться оторвать голову от подушки. Звездочки плясали перед глазами, мозги водили хоровод под черепной коробкой, внутренности размешивали раскаленной кочергой, в рот насыпали песка, саднила щека, болела рука и ныла поясница.
Абзац. Таки это похмелье или все-таки старость?
И скажите, как вообще можно упиться алкоголем, суммарное количество которого равняется двум стопкам чистого виски, не считая колы?
Отчаянно потирая глаза, пытаясь разлепить неродные ресницы, с большим трудом все-таки села, чувствуя мерзкий приступ тошноты. В поле зрения первым попался прозрачный, почти запотевший стакан с желтым мутноватым содержимым. От неприятной ассоциации чуть не замутило снова, но на проверку вожделенная жидкость оказалась любимым ананасовым соком, а стеклянная емкость — огромной.
Половина радостно ухнула в пустой желудок, вторую я даже смаковала, оглядываясь вокруг.
Картинка показалась смутно знакомой.
Ну точно, видела ночью, когда проснулась от разрываемого нетерпением, пардон, мочевого пузыря. Правда огромная комната лихо моталась перед глазами, стенки убегали из-под рук, а кафель в просторной ванной все время норовил треснуть по лбу. Хоббита в моем помятом лице хватило только на каноничное путешествие туда и обратно, да и прохладная мягонькая подушка вовремя шмякнулась в лицо…
В общем, уснула я быстрее, чем обрадовалась отсутствующим свидетелям моего позора.
Теперь осмотреть мой временный приют представилось куда более обстоятельно.
Судя по размерам, комната занимала собой весь этаж. Темный паркет, натуральные брусовые стены, огромные панорамные окна на обе стороны, задернутые льняные шторы, едва пропускающие свет и даже выход на балкон. Рабочая зона с огромным столом и книжными стеллажами, зона отдыха с диваном, плазмой диаметра «я не возьмусь считать, рулетки не хватит» и новейшей игровой приставкой, ну и, собственно, спальная зона. На ней — кровать королевских размеров с белоснежным хрустящим постельным бельем, воздушным одеялом и кучей подушек. На кровати — лохматая я с дикого похмелья и глазами в кучу, а на мне — белая мужская футболка на три размера больше и собственные белые носочки.
М-да…
Не особо любила алкоголь раньше, но после сегодняшнего утра точно в завязку уйду. Честное слово!
Впрочем, ладно.
За дверью скрывается обычная современная ванная, а не комната в стиле Кристиана Грея, я не прикована к кровати, в углу не установлена камера, и на мне нет таблички с требованием о срочном выкупе. Считай, жить можно!
Недолго, но весело.
И все-таки, что ж вчера было?
— Доброе утро, спящая красавица, — послышалось насмешливое из угла около кровати, который я как-то обделила своим вниманием.
И вот честное пионерское, лучше б я туда не смотрела совсем!
— Исаев, — обреченно застонала, прижимая к пылающему лбу стакан с ледяным соком. Не узнать развалившегося в кресле шатена не представлялось возможным! — Ну, почему у всех глюки, как глюки, а мне вместо родной белочки выдали тебя?
Ну да, вообще, для начала мне стоило удивиться. Потом мне нужно было, наверное, испугаться. Затем, ради разнообразия, стыдливо залиться краской и начать психовать…
Но честно, кто из нас соображает с бодуна?
— Соболева, ты только что обломала мне мечту поиграть в прекрасного принца, — ухмыльнулся Антихрист, небрежно покручивая смартфон между пальцев. И вот его как раз не смущало ничего вообще!
Черт. Как он тут оказался?
И где вообще оказалась я?
— Собирался разбудить меня поцелуем? — ужаснулась, представляя какой от меня исходит перегар. — Извращенец.
— Сказкой ты не ошиблась, — хмыкнул парень, легко поднимаясь с кресла, демонстрируя мне обычные, чуть длинноватые серые спортивные штаны и такую же, почти домашнюю серую футболку. — Но хрустальный гроб, увы, еще не привезли.
— Накатай жалобу в службу доставки, — искренне посоветовала, к своему ужасу начиная догадываться, в чьи загребущие лапы меня угораздило угодить, и кому именно принадлежит эта стильная дорогущая пещерка. — И тогда злая мачеха запорет нерасторопных гномов на конюшне. Или премии лишит.
— Яблочко за сообразительность дать? — насмешливо поинтересовался Исаев, останавливаясь около кровати. Я хмуро отсалютовала ему стаканом…
Ну, ладно я с похмелья всякий бред несу. Но он-то чего мне подыгрывать взялся?
Или наоборот, это я с ним внезапно оказалось на одной волне невнятного сказочного юмора?
А, неважно.
Вроде бы неважно. Но почему-то странная атмосфера заставила выдать:
— Судя по самочувствию, кто-то вчера заставил меня обглодать целый отравленный сад. Руки бы тому Охотнику вырвать!
Чесслово, я знаю, к чему это ляпнула. Но пальцы Исаева вдруг неуловимо дрогнули, будто собираясь сжаться в кулаки.
А, может, мне просто показалось?
— Что ты помнишь?
Нет, не показалось.
Парень невозмутимо, с самым вальяжным хозяйским видом уселся на край кровати. Однако когда он ухватил меня за подбородок, всматриваясь в глаза, на лице его была написана сосредоточенность. Именно что сосредоточенность — настоящая, неприкрытая, неотвратимая…
С такой не девушку в своей постели рассматривают. С такой место для казни выбирают!
Кхм. Искренне надеюсь, не моей, а того самого случайно упомянутого Охотника. Кем бы он там не был.
Воспоминания, если честно, с трудом копошились в размякших от долгого сна мозгах.
— Танцы помню, — неохотно созналась, пока парень аккуратно вертел мою голову, будто проверяя реакцию зрачков на свет. — Драку помню.
Тебя, гада такого, с моим братом помню. Но вслух допрашивать не стану — по близости, увы, никакого холодного оружия нет.
— Головокружение? Тошнота? — тем временем поинтересовался Антихрист, не наигравшийся в доктора за домиком в детском саду. А, может, его в мединститут не приняли — во всяком случае, пульс он отсчитывал удивительно профессионально, зажав мое запястье и мельком глядя на настенные часы.
— Уже нет, — честно созналась, искренне не понимая, почему позволяю себя трогать. Ладно, ладно, понимаю, я — тормоз! — Только все признаки похмеликуса обыкновенникуса.
— После пивка похмелиться не тянет? — иронично вскинул брови Исаев, будто бы на что-то намекая.
И я вспомнила!
— Андрей…
— Андрей, — жестко усмехнулся парень, оставляя, наконец, в покое мою руку. — Соболева, ты понимаешь, что могла проснуться сегодня не здесь, и не в таком сохранном виде?
Прохладное постельное белье вдруг показалось геенной огненной, оплавляя все части тела разом.
— Твою мать! — ругнулась со всей тактичностью, запуская руки в волосы, сильно массируя виски. Картинка перед глазами была смазанной, но поддавалась расшифровке.