– Вон, – без прежнего азарта отахнулся минотавр. Вздохнул всей массой плечевых мышц. – Интмайра мне не хватало. Подставили его… как же. Этого грюхра не задаить и трипсовой ступней, выскользнет! Вот кого надо отправить в шлак. Давно пора.
Гюль понятливо покивала, сочтя идею мудрой и безоговорчно верной. С тем мы и удалились. У меня все мрачнее смеркалось в глазах и под сводом черепа. Как добрели до больнички, вообще не помню. То ли Вася вез меня, то ли Гюль волокла… В полубреду я с сосредоточнностью параноика изучала жирных грюхров, как их показывает справочник. Слизистые, раздутые саблезубые черви. Б-рр… Морды у них нет, но это лишь усиливает сходство с Олером.
Когда я очнулась, на меня сверху, нависая над койкой, смотриели два клона. Ангел-младенец Саид и чертова дуреха Гюль. Как хорошо, что живы и целы. Я улыбнулась им. Они – мне. Саид сморщил нос и похлопал себя по ноге – мол, не буду показывать, но есть у меня нога, не переживай. Айболиты тут зачетные.
– Что бабахало и почему нас закатали в желе? – подумала я, не желая разговаривать.
– Глоп-фактор, – важно пояснил Саид и смолк: не знает толком продолжения, по расеянному взгляду понимаю, сам как раз теперь роет данные.
– Если брать ваши аналогии, – негромко добавила Гюль, – глоп-зона представляет собой провал на стыке двух пространственных плит. Тут сложная и нестабильная пространственная… тектоника. Иногда крепко трясет. Габы вроде портов и систем спасения, все, что построены по краю разлома, как наш Уги. А глопы – они не из нашего пространства. Никто в универсуме не знает, как они работают. Но глопы стабилизируют разлом. Многие думают, что это не разлом, а складка более сложного уровня пространств. Когда мы повзрослеем еще дальше, те, для кого мы – детский сад, позволят складке раскрыться. А иные думают, что глопы просто дикие пауки и живут в ушелье между плитами пространства. Ответа нет.
– За что отправляют в шлак?
Колны дружно улыбнулись: Сима заговорила! Как хорошо лежать и млеть от всеобщей к себе внимательности…
– В шлак отсылают немногих разумных. Тех, кого по разным причинам не желают видеть в обществе. Это не казнь даже, а выражение крайнего… отрицания. Отторжения изгоя всей расой. – Тихо выговорил Саид.
И я поняла окончательно, что просто обязана выташщить Альга, кем бы он ни был. Самая взрослая раса не имеет права на взрослость, если подло и скоропалительно мстит человеку. И если вся огромная империя не умеет извняться, то я не умею воздериваться от абсурдных намерений принести извивнения и получить объяснения.
– Гюль, ты скромно танцуешь, не понимая глаз на поклонников, ходишь строем за Васей и вообще ведешь себя тихо. Саид, ты немедленно просишь для нас право полета на катере, – попросила я. – Если Кит не идет к Симе, я сама наведаюсь и попрошу его о помощи. Список женаний для работы этой здоровенной золотой рыбке я изготовила. Пора зачитать вслух. А где корабль Олера?
– Прыгнул и вроде должен быть близ габа, но после проявления глоп-активности трясет еще дня три, – со знанием дела пояснила Гюль. – Всё сбоит. Длительность прыжков меняется, время слегка искажается для экипажей. Вероятно, Олер проявится чуть погодя.
– Шлак и глоп! – хмуро буркнула я, перечислив то, что мне неведомо. – Гюль, я не слишком лезу в ваши внутренние дела с Саидом, настаивя на отмене двухконтурности?
– Лезешь, и слишком, но ты скорее всего права, – нехотя признала Гюль. – Иди. Я виновата. Мне больно, что ты так легко прощаешь меня. Это неправильно. Это мешает мне самой себя простить так же запросто.
Я злобно захихикала. Подмигнула Гюль, кое-как заставила тело принять сидячее, а затем и стояцее положение.
Ноги – как подпорки их сырой глины. Ничего, скоро пройдт. Просто я сперва перенервничала, а затем немного недодышала. Морф греет шею. Кажый следующий шаг дается проще предыдущего. Скоро впереди покажется рукав к причалу – точно такой, как недавняя ловушка. И я потопаю по нему, хотя нормальные люди в ловушку лазают один раз. На то они и нормальные, пожалуй.
Вот и рукав. Не страшно ни капельки. Потому что на пирсе переминается с ноги на ногу счастливый Саид. Навигатор недоучка… куда он закинет катер в неспокойном море близ глоп-зоны? А пусть ошибается, ему можно простить все. И выдать медаль за многократное спасение Симы.
– Привет, одноногий Сильвер, кэп, – издали расшумелась я.
Он, конечно, немедленно прочел в моей голове пояснения и заулыбался. Вот ведь мальчишка… Разве взрослый рванул бы, рискуя не только ногами, но и шеей – умирать, а друга выручать?
Рейд. Уильям Вэйн. Вслепую через ад
Восьминогий болтун приближался раскачивающейся рысью, задействующей шесть лап. Он размашисто и в то же время точно жестикулировал двумя передними конечностями. Двигался инсект не глядя вперед основными глазами: он был весь поглощен общением. Дорогу выбирали чувствительные усы и дополнительные глаза. Имперский тэй сидел боком на спине собеседника, и обоих все, кажется, устраивало.
Уильям тряхнул головой. Чего только нет в универсуме! Однозначности, пожалуй, зато прочее – в избытке. Есть даже говорливый инсект, по сложению которого не ошибешься в предназначении, он боец. Если приглядеться, изумление возрастет: на сбруе с оружием видны знаки отличия империи. Инсект относительно некрупный, голова большая. Никакого защитного костюма, что тоже показательно.
Габнор Уэйн, конечно, давным-давно усвоил данные справочника, где инсектов трактуют как весьма многочисленный и разнообразный вид разумных. Нынешние конкуренты людей империи, возникшие в звездной системе Рюйк, отнесены к белковым формам жизни. Утверждение это в габ-классификации сопровождается пометкой «уточнения по запросу, полномочия не ниже рехт». Уильям, едва получив звание габрехта, самонадеянно вскрыл информацию, и голова загудела! Куда правильнее было бы ограничить доступ по уровню интеллекта, по владению знаниями в генетике и биологии. Данные рухнули в мозг чудовищной лавиной. Пришлось спешно строить защитные сооружения, а, осознав их ничтожность – спасаться бегством, то есть наглухо запечатывать доступ к информации. Позже безопасный минимум предоставил всезнайка Игль. Добавил кое-что наставник боевой тактики пыр Бумуз, да и сослуживцы не молчали, и пассажиры. Не всюду ведь они так чудовищны, как в габе «Зу».
Если совсем кратко пересказать ехидные замечания Игля, получится, что никто в современном универсуме не способен внятно ответить на вопрос: как подобает классифицировать обитателей галактики Дрюккель? Внутри вида они разнятся куда сильнее, чем люди – и, скажем, собаки… или киты. Которые схожи хотя бы на уровне определения «млекопитающие».
Игль пояснил: относительно точный геномный «портрет» можно составить для представителей одного рюкла, то есть инсектов схожих предназначения, типа конструкции тела, уровня развития личности в балансе эмоций, логики, интеллекта, иерархичности… Белковость без звездочек и сносок распространяется на рюклы носителей – элиту управления и культуры. Ученые у инсектов частично белковые. Солдаты могут быть разными в зависимости от того, под какие условия они создаются.
Лет десять назад – то есть циклов, но проще землянину наплевать на точность и мысленно их приравнять к годам – габрехт Уильям Вэйн принимал участие в учениях по развертке габ-узла для экстренной эвакуации населения. Всякое бывает – звезды, и те иной раз соскакивают с нарезки, взрываются вне расписания, составленного для них учеными. За последние пятьсот лет ни разу массовых потерь у разумных не приключалось, и причина именно в слаженности совместных экстренных работ.
Уильям отвечал за оповещение условно пострадавшего населения и деление этого населения на удобные для эвакуации партии. А солдаты инсектов шли первыми на место развертки габа. Равными шарами-отрядами они отбывали в неизвестность через портаторы, хотя для разумных неустраним риск гибели при переносе.
Сутки спустя десять капсул с обожженными останками инсектов были отправлены на планету, где базировался их рюкл. Эти потери в отчете обозначили сухо, одной строкой – «в расчетном коридоре значений»… Уильям, удивляясь безразличию всех к инциденту, сам проинструктировал габаритов о правилах поведения почетного эскорта на траурной церемонии. Правила, кстати, тоже составил он: оказывается, прежде никто не делал подобного. Но в тот раз все прошло должным образом. Капсулы накрыли полотнищами со знаком рюкла, габариты выстроились в две шеренги и салютовали чем-то способным красиво взрываться в пустоте. Старший группы инсектов пришел и смотрел, присев на лапах и целиком отдавшись наблюдению.
– Рюкл Свирра благодарен, – проскрежетал он, когда церемония завершилась.
Говорил на общепринятом наречии громадный муравей-переросток неловко, медленно, с сильным прищелкиванием. На лапах приседал низко, задевая телом поверхность, и все же голова была на одном уровне с головой Уильяма. Свирры много крупнее людей. И сильнее, но впечатляет даже не это. Они выходят в открытый космос, не применяя защитных средств. Перетаскивают такие грузы, что габариты не лезут им под лапу и уважительно гудят в сторонке. Свирры телепатичны в достаточной мере, чтобы действовать отрядом, как единый организм. В точности и скорости монтажа систем свирры равны габаритам – автоматике самого современного уровня.
В габ-классификации инсектов свирры упоминаются и обозначены как «ди-кели линейные», то есть открытые к общению с иными расами исполнители. Они не участвуют в управлении даже своим рюклом. И не способны по отдельности думать сложное, им от мыслей делается нехорошо… Тот командир солдат долго бежал рядом с Уильямом, мучительно выбирая тему для разговора. Он осознал, что торжественная отправка тел дает уважение, он оценил. Но всю благодарность смог вложить лишь в три связных слова.
– Хорошая тактика работы, – сказал Уильям, когда молчание стало тягостным. – Ваши четверки были безупречны на сборке главного модуля.