ании. Если Гуппа, нынешний высший с белым поясом из его рюкла, универсум с ума сойдет от узаконивания каждого чиха.
Мы еще помолчали, наблюдая, как звезда дрюккелей делается мельче пылинки. Я пихнула Кита в бок. Он скривился и вроде бы не заметил. Я пихнула снова.
– Что?
– Не притворяйся таким сварливым дедом. Звякни Чаппе и официально сообщи, что рад будешь видеть в гостях и что вообще – улетел с чувством глубокого удовлетворения, у нас на Земле все послы постоянно демонстрируют такую эмоцию. Наверное, чтобы им головы дома оторвали с особым почетом.
Кит рассмеялся, я немного успокоилась. Он все же позвонил Чаппе и довольно мило с ним поговорил, передал привет и мстительно повторил дословно про глубокое удовлетворение. Я даже немного обиделась. Сима не такая уж глупая. Но если я перестану дурачиться, кто их расшевелит? Иной раз по-умному дела лишь запутываются.
– Кит, а почему ты бросаешь меня одну, – спросила я уже на причале родного габа Уги, когда кэф отказался покинуть корабль.
– Мне пора. Надо нырнуть и подзаправиться, да и устал я от твоей атипичности, не обижайся, я ведь правда древний, – пожал он покатыми плечами.
– Удачно отдохнуть. Кит, я тебя обожаю. Ну, прости, такая я шумная. Ты возвращайся.
– Если что, до края нашего секторы ты и без навигатора доберешься, только подучись немного, это не вредно, – посоветовал он. – Тебе будут рады все корабли. Они мне малость завидуют, у меня теперь – имя.
Люк закрылся, и самый красивый корабль всего универсума – синий, правда похожий на кита и очень ладный по форме – отошел от причала. Я стояла, раплющив нос о прозрачную прегородку, а скорее – об экран с видом на универсум. Глаза были мокрые, плоский нос сопел, и я старательно махала вслед Киту.
Когда исполняются все замыслы, вроде надо бы радоваться. Но на душе так пусто и гулко, хоть вой. Сима шумела-шумела, и перестаралась. Кажется, я сама нуждаюсь в отдыхе от себя…
История пятнадцатаяНачало
Утром я проснулась под одеялом, в тонкой ночной рубахе покроя «привидение», трезвая, без ворованного блюдца и со свежей головой. Дома было тихо. Одурительно пахло цветами, вся смежная комната ими завалена: это остатки подаренного Гюль, то, что еще не успели вывезти и раздать. Сама Гюль не улетела, но вроде бы через две доли цикла старт их корабля. Я как раз успею привести себя в порядок, и опять буду махать рукой и мечтать повыть. Блин, ненавижу проводы. Ну, эти хоть не длинные.
– Я заказал завтрак у Павра, – сообщил с кухни голос Саида. – Очень вкусно. Веришь?
Он почавкал для усиления посыла, и я впервые ощутила прилив нездоровой телепатии где-то в области желудка. Вот чую: вкусно! И верю. И бегу-бегу…
Три минуты на утренний туалет. Две – на одевание. Еще пять на небрежное пережевывание пищи. И еще три на поиск пристойного букета в завалах. Не могу я провожать Гюль без цветов.
Уже на ходу просмотрела сообщения. Тихо в габе. Ну, очень тихо. Трипсы не теряются, губры не катаются, сафары не кидают скамейки в брыгов, которые сказали, что телекинез – удел рас, слаборазвитых физически. Ну и хорошо, могу с чистой совестью идти и провожать.
Гюль очень красивая сегодня. Тихая и немного смешная. Ходит не следом за божественным, а на полшага впереди, ей нравится, что спина прикрыта и в ухо сопят всякие нежности.
Я вручила им помятый букет, пообещала прилететь в гости, как только мне дадут отпуск и я пойму, что за зверь – навигация. У Бмыга роскошный боевой катер, переоборудованный под прогулочный. Пыры вообще ребята веселые и склонные к здоровому пофигизму. Они в юности почти все воюют с какими-то там угрозами окраинного универсума, а после живут совсем не тесно и занимаются, чем душа просит. Ну, если выживут, конечно. Я посмотрела на показатели смертности среди пилотов и немного насторожилась. Пока махала рукой уходящему катеру и опасливо считала старые вмятины на броне, все не могла решить: а стоит ли отпускать Саида в его приключение?
И тут мне в руки сбоку вдвинули новый букет.
– Опа, – удивилась я.
– Сима, тут такое дело, – Саид в красно-зеленых пятнах смотрится просто ужасно. Переживает. С чего бы? – Гулька улетела, так что я могу без её давления сказать… Симочка, а я больше не хочу в гнилой мешок. И никуда не хочу. И катер мне не надо. Я тебя люблю, Симочка.
Пришлось вдумчиво понюхать букет раза три. Жаль, не нашатырем пахнет. Исходя из идеи оптимизма, важно найти в ситуации что-то хорошее. Гав, как обычно, работает у мальчика любимой чалмой. Это просто замечательно. Это прямо – спасибо ему!
– Так. Когда у тебя плановое время отлета, рыцарь на белом коне?
– Через долю суток, но я… – делаясь совсем бледным, пролепетал Саид.
– Пошли. Я дарю тебе катер, Рыг выбивает тебе место в группе и добывает право на стажировку, а ты, блин, пускаешь розовые пузыри. Куда я смотрела-то? У меня в наборе выживания есть дыхательный аппарат и затычки для носа, на случай внезапного выявления глоп-угрозы. А ты знал, но спасал меня… очень сложно. А ну, вперед, на ходу разберемся.
– Так не работал аппарат, как после выяснилось, – пробовал он оправдаться.
– Ха. После.
Несчастный красавчик тяжело вздохнул и пошел, куда потащили. Это хорошо, если он упрется, его не сдвинуть. А меня надолго не хватит – ну, двигать и шуметь. Саид, правда, красавчик. Он мне убийственно нравится уже… с первого взгляда, блин. То есть вот Гюль я назначила в приятельницы, а этого нет, этого я упрямо никуда не назначала и звала младенцем. Потому что – нефиг. И надо его тащить и быстро отсюда отправлять подальше. Вся надежда на Гава, морф у нас взрослый и умный, он присмотрит. Если повезет, он поймет меня и не сочтет, что я его предаю, отправляя с Саидом. Он ведь самую малость телепат, ловит настроение, он должен понимать, как мне больно его отсылать и как мне страшно остаться одной. Стоп. Это все – в сад, не те мысли, не нужны они сейчас.
– Симочка, я обидел тебя? – тихо огорчился Саид. – Я что-то не так сказал?
– У меня дома остался младший брат, – не сбавляя шага, зло буркнула я. – Всю жизнь я отвечала за этого спиногрыза. Худшего слюнтяя в городе нет. Упыренок, а не человек. Сколько он выпил моей крови, узнает Дэй – сожрет говнюка! А все почему? Потому что нельзя никому вправить мозги и тем более втиснуть душу. Саид, тебе вообще нет и года. Если посчитать, я старше тебя раз в четыреста.
– Но я клон и я…
Уф. Дотащила до причала. Вон Рыг, теперь мы вдвоем точно запакуем влюбленного младенца в катер и спихнем его отсюда, как добрые люди щенков – из лодки в воду.
– Да иди ты на фиг! – заверещала я в голос, привлекая внимание Рыга. – Ну и что, если клон? Чихать мне на чужую память, твоей-то нет! Ты ни разу не бегал босиком по траве. Ты молока не пил, на закат не смотрел, костра не разводил и толком не был бит. Ты никто. Ты вообще никто, и тебе надо остаться одному и накопить личные шишки. Пошел вон, и без синяков чтобы не являлся. Гав, ты с ним на два года, и если этот… если он не будет делать глупости и ошибаться, куси его!
– Но…
– Саид, мне было четыре года, когда я безумно влюбилась в Пушкина, – честно сказала я. – Понимаешь? Это не смешно, это было очень важно и вообще – здорово. Но это было хорошо для четырех лет. В восемь я обожала певца, имя котоого уже не помню, а тогда спать не могла без его фотки. В двенадать я чуть не убила одноклассницу из-за урода, он жил в соседнем дворе. Это все как простуда, заразно, но быстро сходит. Я – твоя простуда. Прочихаешься.
– Я, правда, тебя люблю, – он почти плакал.
– Правда – это если года через два не прочихаешься, – отмахнулась я. – Вот катер, вон Рыг. Скажи ему спасибо, чмокни Симу в макушку и лети отсюда белым лебедем. Все.
Саид сделала несколько шагов к катеру, был пойман нашим веиколепным габралом и притиснут под могучую руку. Минотавр все просек с одно взгляда, спасибо ему. Занял место между мной и Саидом и дотащил жертву произвола взрослых до самого люка. Там Саид вывернулся и попробовал стащить с головы Гава. Но морф сидел намертво, как будто врос в кожу.
– Хорошо, я полечу, – погасшим голосом сообщил серый и тихий Саид. – Сима, только ты скажи… а вот ты – ты совсем никак ко мне не относишься? Или это такой способ меня воспитать или… не знаю. Не нравятся тебе прайды, вот.
– Я тебя обожаю куда больше, чем Пушкин – четырехлетнюю Симу, – честно сказала я и погладила Саида по голове, заодно поблагодарив морфа, который меня не сдал телепату. – Я желаю тебе удачно повзрослеть и сто тыщ раз влюбиться в тех, кто этого стоит. Года через два поговорим, может, тогда будет смысл в разговоре. Саид, не надо становиться взрослым раньше времени. У тебя украли детство, урви обратно хоть небольшой кусочек. И никому не позволяй сбивать мой катер, он ценный, ограниченной серии.
– Значит, только так, – тихо и обиженно процедил сквозь зубы Саид.
– Да. Только так.
– Ну, и оставайся тут одна.
Он резко качнулся в шлюз, ударил по зоне контроля всей ладонью – и у меня перед носом лязгнул люк. Рыг потянул назад за плечи. Мой катер, такой красивый и складный – почти как корабль Кита, только черный с серебром – отошел от причала резко, рывком. И сгинул в универсуме. Я всхлипнула и ткнулась носом в рукав Рыга.
– Рыг, я дура. Ой, какая я дура…
– Ничего, не ты одна, – утешил честный габрал. – Это было хорошо сделано, без провалов и без перебора. И парень толковый. Может, еще помиритесь. Ты не реви, у них добротная команда. Малышню сразу не бросают в худшие зоны «мешка», к тому же у Саида реакция – мне завидно. Прорвемся. – Рыг хлопнул меня по спине, выбил дыхание и выключил слезы. – А он тебе как, нравится? Мне-то не надо врать.
– Нравится. Когда вырастет. Только тогда его порвут на сувениры и без Симы.
Я надулась на себя, Саида и Рыга, и пошла тихо страдать в «Заросли сафы».
День кипел во всю, желудок урчал и тихо радовался скорому обеду. Нервы – они такие, порой добротно заеденная беда уходит без большой боли. Это я вру. Но ведь убедительно, правда? К тому же не я одна голодная, вон народу – толпень, то и дело на кого-то натыкаюсь или от кого-то уворачиваюсь. Сима рассеянная, у Симы сегодня все валится из рук. У Симы вообще сегодня руки пустые, дом пустой. На душу непосильным весом давит бяка – тоскливая, размером в цельный универсум…