Итак, что же в реплике Паскаль претит тому Витгенштейну, которого она изобразила в своих мемуарах? Допустим, он прав фактически, ведь Паскаль на самом деле не знает, что чувствуют сбитые машиной собаки. Но и в этом случае, говоря, что «чувствует себя, как собака, сбитая машиной», она никоим образом не лжет. Она бы лгала, если бы, произнося эту фразу, сама-то знала, что ей хорошо; ибо, сколь бы мало ни знала Паскаль о собачьей жизни, ясно, что для нее не секрет тот факт, что сбитая машиной собака чувствует себя плохо. Тем самым если бы она сама себя чувствовала хорошо, то её заявление было бы ложью. Витгенштейн, по словам Паскаль, обвиняет ее не во лжи, но в искажении другого типа. Она описывает свои чувства как «ощущения сбитой машиной собаки», не будучи знакома с самими этими ощущениями. Впрочем, для нее этот оборот ― далеко не бессмыслица: вряд ли Паскаль намеренно несет чепуху. В ее словах содержится понятная коннотация, которую она явно осознает. Более того, она кое-что знает и о свойствах таких ощущений: это по меньшей мере нежелательные, неприятные, гадкие ощущения. Проблема в том, что ее высказывание подразумевает нечто большее, чем просто неприятные ощущения. Описание Паскаль слишком специфично, чрезмерно конкретно. Ведь она чувствует себя не просто плохо: по ее словам, ее ощущения относятся к особому типу ощущений, а именно к таким ощущениям, какие испытывает собака, которую переехал автомобиль. Для Витгенштейна же, судя по его реакции в передаче Паскаль, все это просто вранье.
Предположим, что Витгенштейн действительно счел сообщение Паскаль брехней. Что же его на это натолкнуло? Дело, как мне кажется, в том, что, на его взгляд, слова Паскаль (прибегнем пока к приблизительной формулировке) оторваны от заботы об истине. Ее высказывание не имеет прямого отношения к описанию действительности. Она и сама не настаивает, что сколько-нибудь отчетливо знает, что чувствует раздавленная собака. Таким образом, ее описание своих ощущений ― просто выдумка. Либо она все это выдумала на ходу, либо, слышав от кого-то, повторяет совершенно бездумно, не заботясь о том, как дело обстоит в действительности.
Именно в этой бездумности Витгенштейн и упрекает Паскаль. Он возмущен тем, что Паскаль нисколько не заботит, верно ли ее утверждение. А ведь очень вероятно, что это была лишь неловкая попытка выразиться поярче, показаться бодрой и веселой. В таком случае реакция Витгенштейна (в передаче Паскаль) абсурдна в своей нетерпимости. Как бы то ни было, ясно, что это за реакция. Он реагирует так, полагая, что Паскаль говорит о своих ощущениях бездумно, без сознательного внимания к фактам. Она не строит свое высказывание, «не щадя трудов», ей дела нет до того, насколько ее слова соответствуют действительности. Очевидно, что Витгенштейна раздражает не ошибка Паскаль в описании своих чувств. И дело даже не в допущенной ею небрежности. Она не просто по недосмотру позволила ошибке вкрасться в свою речь, на миг ослабив внимание, направленное на верную передачу своих ощущений. Ее небрежность и даже халатность проявились, по мнению Витгенштейна, скорее в том, что Паскаль описывает некоторое положение дел, нарушая условия, которые обязан соблюсти всякий, принимаясь за точное воспроизведение действительности. Ее вина не в том, что ей не удалось реальное описание, а в том, что она к этому и не стремилась.
Витгенштейну это важно. Он ― оправданно или нет ― воспринял ее слова всерьез, как заявление, цель которого ― информативное описание ее чувств. С его точки зрения, Паскаль, действуя в рамках жанра, для которого существенно различие между истиной и ложью, совершенно не интересуется истинностью или ложностью своего высказывания. Именно в этом смысле оно безразлично к истине: ее не заботит истинность того, что она сказала. Поэтому нельзя считать, что она лжет: ведь она и не полагает, что знает правду, а следовательно, не делает заведомо ложного заявления. Ее слова не зиждутся ни на убеждении об их истинности, ни на убеждении об их ложности (последнее привело бы ко лжи). Вот эта оторванность от заботы об истине, это безразличие к действительному положению дел и составляют, на мой взгляд, существо брехни.
Теперь рассмотрим (выборочно) некоторые статьи из «Оксфордского словаря английского языка», относящиеся к понятию брехня (bullshit). В словаре выражение bull session[9] толкуется как «неформальная беседа или обсуждение, особенно в кругу мужчин» (трёп). Это определение явно неверно. Во-первых, авторы словаря, очевидно, считают, что слово bull («туфта, лажа», а также «бык»[10]) указывает тут прежде всего на пол участников. Даже если бы было верно, что участники трёпа (bull session) ― чаще всего мужчины, то утверждение, что это не что иное, как просто «неформальная беседа в кругу мужчин», было бы так же неточно, как утверждение, что hen session[11] («посиделки») ― это просто «неформальная беседа в кругу женщин». Действительно, в том, что называется hen session, видимо, участвуют именно женщины. При этом само выражение hen session указывает на нечто большее, а именно на особый тип неформальной беседы в кругу женщин, происходящей во время посиделок.
Что же до мужской болтовни, которую описывает выражение bull session, то здесь, по-моему, можно выделить следующее свойство: сколь бы напряженна и выразительна она ни была, в ней всё некоторым образом «не взаправду», есть элемент баловства. Характерные темы трёпа затрагивают глубоко личные и эмоционально нагруженные сферы жизни, как, например, религия, политика или секс. Люди, в общем, неохотно откровенничают на эти темы, пока чувствуют опасность быть понятыми слишком всерьез. Во время трёпа чаще всего происходит следующее: участники как бы «примеряют» различные идеи и взгляды, испытывая их на себе и на других, ощущая то, что чувствует высказывающий их человек, и оценивая реакции собеседников. При этом от говорящего никто не ждет искренности, ведь ясно, что его слова необязательно отражают его мысли или чувства. Главное ― атмосфера откровенности, где не ограничивают себя в прямоте высказываний, экспериментируя с темой разговора. Всем дозволена некоторая безответственность, и поощряется разговор начистоту без опаски, что тебя поймают на слове.
Каждый участник «трёпа» опирается на общее соглашение, что по его высказываниям не станут судить о его истинных взглядах и что он совершенно не отвечает за безоговорочную правдивость своих слов. Цель такой беседы не в том, чтобы сообщить о своих убеждениях. Соответственно отменяются и обычные предпосылки о связи между тем, что человек говорит, и тем, что он думает на самом деле. В отличие от брехни, при трёпе никто не настаивает на такой связи. Брехне его уподобляет определенная свобода от заботы об истине. На это сходство брехни и трёпа указывает также выражение shoot the bull (трепаться, трындеть, нести чушь), относящееся к тому же виду беседы, что и понятие «трёп» (bull session). Глагол shoot (стрелять) здесь вполне может быть облагороженным вариантом глагола shit (испражняться), да и само выражение bull session представляет собой, вероятно, смягчение bullshit session.
Схожий мотив просматривается в британском английском, где, согласно Оксфордскому словарю, слово bull имеет значение «ненужные, бесполезные рутинные действия или церемонии; излишняя дисциплина или показуха; (бюрократическая) волокита». Приводятся следующие примеры такого словоупотребления:
«Отряд... страшно раздражала волокита (bull), царившая на базе» (Глид И. Восстать и покорить, 1942)[12]; «Они нам скомандуют “на караул”, мы промаршируем, равняясь направо, и прочая показуха (bull)» (Барон А. Род человеческий, 1953)[13]; «Тяжкий труд и рутина (bull) в жизни парламентария» (Economist, 1958)[14].
Здесь слово bull (туфта[15]), очевидно, относится к бессмысленным действиям, имеющим мало общего с целями, ради которых эти действия предприняты и которыми оправдываются. Показуха и канцелярская рутина, как принято считать, не способствуют достижению «истинных» целей военных или правительственных чиновников. Тем не менее эти процедуры насаждаются органами и лицами, активно демонстрирующими добросовестность своих усилий в деле достижения этих целей. Следовательно, «бесполезные рутинные действия или церемонии», составляющие «показуху» (bull), оторваны от побуждений, оправдывающих деятельность, в которую они вторгаются. Точно так же трёп (bull session) оторван от устоявшихся убеждений говорящих, а брехня (bullshit) оторвана от заботы об истине.
Кроме того, слово bull (туфта) более широко употребляется в разговорном языке как менее сильный синоним bullshit (брехня). В этом значении Оксфордский словарь определяет его следующим образом: «малозначительные[16], неискренние или лживые устные или письменные высказывания; бессмыслица». Представляется, однако, что малозначительность и отсутствие смысла вовсе не являются отличительной чертой определяемого понятия, так что слова «бессмыслица» и «малозначительные», сами по себе туманные, здесь, по-видимому, неуместны. Характеристика «неискренние или лживые» ближе к сути дела, но нуждается в уточнении[17]. В словарной статье дается еще два толкования туфты (bull):
1914 год ― Dialect Notes («Диалектологические записки») IV. 162: «разговор не по делу; пустозвонство (сотрясение воздуха)»;