«Мы»?
Он покачивал ребенка, уверено держа на сгибе левой руки, а правой игрался, легко, между делом, а ребенок хватал его руку и тянул в рот. Совсем крошечные пальчики на огромных пальцах Итана…
— Я смотрю, ты тут не скучал?
— Я с Луччей подружился. Смотри какая? — он повернул ребенка ко мне, довольно улыбаясь. — Я с ней почти все утро. Но она немного голодная, пищит, все пальцы мне сгрызла. Сейчас мамка ее покормит…
Лучча. Да, я ревновала. И даже внезапно к этой малышке больше, чем к ее матери. Ревновала к тому счастливому блеску в глазах Итана. И так очевидно стало, что ему это нужно — дом, семья, дети, простая жизнь. Что ему нравится. Но я… наверно, пока не готова.
Я не хочу сейчас никаких детей. И уже давно пью настойку красноплодника — отличное средство, так что никаких неожиданностей не будет. А он… если мы будем вместе… Он будет настаивать, рано или поздно? Но ведь он понимает, что сначала надо устроить собственную жизнь? Должен понимать.
Ревновала… Хотя, и к матери тоже, эта девка так смотрела на него… Восторженно. И они так мило болтали о чем-то, пока я спала… она стирала ему рубашку.
Рядом с Итаном, чуть сзади, валялись старые, пропитанные темной кровью бинты. Но на нем самом сейчас бинтов не было, зато огромные черные синяки на руках, животе и груди. Его били? Еще тогда, люди Альдаро. Рана сбоку под ребрами угадывалась тоже, но за локтем не разглядеть.
И все же, я первый раз видела Итана вот так, с голой грудью. В наши быстрые встречи на улице и у меня в спальне… нам было не до того, не успеть, А он так хорош… даже с синяками.
— Мне надо поговорить с тобой, Тану, — сказала я. — Отдай ей ребенка.
— Подожди, Кайя закончит, и я отдам.
— Сейчас, — сказала я.
Он хмыкнул, поднялся на ноги. Подошел к той девке. Она быстро вытерла руки о передник, забрала у Итана ребенка, что-то тихо сказала ему. Он улыбнулся, и что-то сказал ей тоже, я не расслышала. Попробуй тут не ревновать.
Потом вернулся ко мне. Подошел, остановился совсем близко, так, что мне приходилось задирать голову, глядя на него.
Ребенок начал тихо хныкать.
— Ты говорил, мы уедем сегодня утром? — сказала я.
— Конечно, уедем, — сказал Итан. — Рубашка моя высохнет, и пойдем. Второй у меня нет.
Спокойно, уверенно. Так, словно никаких возражений не может быть.
Я поджала губы… пока высохнет — будет вечер. Я не хочу сидеть тут.
— Твою рубашку еще даже не постирали, — сказала я.
— Я сейчас все закончу, тианте! — отозвалась девка с ребенком на руках.
— Ильтьята, — невольно поправила я, и прикусила язык.
— Простите, — смутилась она. — Я думала… просто… Итан сказал…
Итан сказал — я его жена, и сейчас не стоит отрицать.
— Джу пока не успела смириться с этой ролью, — ухмыльнулся Итан. — Мы поженились совсем недавно.
Зачем ты врешь?
А эта девка, Кайя, даже симпатичная. Могла бы быть, если помыть и причесать, если бы не была такой тощей и напуганной. Она стояла, мялась, не могла понять, что ей делать и куда себя деть, куда деть ребенка. Ей было неловко.
И чтобы ей стало неловко окончательно, я протянула руку, погладила Итану бок, вроде бы невинно.
— Как ты? — спросила со всем возможным участием. — Еще болит?
Шрам теперь я видела отлично. Небольшой, скорее от ножа, и скорее всего глубокий. Затянувшийся, подсохший уже, только бурая корочка. И раз Итан выглядел вполне бодро — ничего серьезного.
— Все хорошо, — сказал он, — накрыл мою ладонь своей. — Там на рубашке пятна крови были, сбоку. Не думаю, что стоит гулять в таком виде.
Нет, он не думал оправдываться, это выходило как-то иначе. Словно я глупая девочка, не понимаю очевидных вещей.
Я провела второй рукой по его груди, по животу, мягко поглаживая. И даже попыталась было ниже, залезть под ремень. Не успела, Итан остановил, поймал меня.
— Джу?
— Да? — удивилась я.
— Не сейчас.
— Почему? Я тебя смущаю?
Он хмыкнул, качнул головой.
— Потому, что ты не меня сейчас хочешь, а просто ревнуешь и желаешь показать, что я принадлежу тебе.
Он смотрел мне в глаза, сверху вниз, с легкой, снисходительной насмешкой.
— Да как ты!..
Я пихнула его. Вернее, попыталась пихнуть, и даже специально в бок, рядом с раной, чтобы он почувствовал. Нельзя так со мной! Тем более, когда эта вот — смотрит! Не при ней.
Он поймал меня за руки, за запястья. Крепко, не вырваться.
— Отпусти!
— Разве я не прав, Джу? — в его голосе почти игривые нотки, но, вместе с тем, скользнул холод. Хотя в глазах холода не было, они по-прежнему весело смеялись. Я не могла понять.
Раз он держит мои руки, то надо иначе — я медленно наступила ему на ногу, со всей силой.
— А разве ты не принадлежишь мне, муж мой? — спросила язвительно.
Он вдруг рассмеялся, довольно.
Отпустил меня, и даже наклонился, быстро поцеловал в губы. Быстро, но так горячо.
— Я весь твой, Джу!
Не могу на него злиться. Глупости все это. Обняла, погладила его по спине.
— Так может, ты и рубашку постираешь мне, Джу? — хитро поинтересовался он. — Как настоящая жена?
ГЛАВА 23. Что-то не так
Лекада, дом Фаурицо Вендоса
Который день меня мутило с утра.
Вылезла из кровати, пока Фаурицо пошел в ванную. У него прямо с утра деловая встреча, а мне пора домой.
Нет, я могла бы спать, и уехать потом, меня бы даже покормили завтраком, Фаурицо распорядился. Но лучше уехать. Не спится. Последнее время я что-то сплю плохо, и рядом с Фаурицо — еще хуже, он невозможно храпит. Интересно, храпит ли сейчас Итан? Двадцать лет назад он спал как ребенок, и начал храпеть много позже… в Марисе, под конец, когда начал сильно пить. Но сейчас… я даже не представляю.
И как-то нехорошо.
Не стоило приезжать сюда. Или как раз стоило? Я совсем запуталась. Если бы хоть понимать наверняка.
До слез.
Стоило подняться на ноги, как к горлу подкатила тошнота. И слабость, разом темнело в глазах. Нужно постоять немного, и вдох-выдох… сейчас отпустит. Немного походить, и будет легче.
Как глупо.
— Ди! — Фаурицо вернулся, застегивая шелковую жилетку. — Тебе нехорошо?
До истерики.
Нет, надо, конечно, сходить ко врачу, услышать это, и лишь потом реветь. Не накручивать себя заранее. Я чувствую себя дурой.
Если я пойду к врачу здесь, в Лекаде, поползут слухи. Такие вещи никак не удержать, у Недины везде глаза и уши.
Они скажут Фаурицо… Скажут ему совсем не то, что я бы хотела сказать.
— Все хорошо, Рицу. Мне надо немного подышать.
К окну, и распахнуть настежь. От свежего воздуха действительно легче.
И все равно еще слегка мутит, и как-то тянет грудь… У меня задержка полторы недели, вот что.
Столько лет мечтать, лечиться, молиться, испробовать все. Столько лет прислушиваться к себе, пытаясь уловить хоть что-то. И вот когда оно, наконец, тебя настигло…
Невозможно поверить.
А я даже не рада.
Что мне делать теперь?
Если я действительно беременна, что мне делать?
Мне страшно. От того, что я не понимаю, что делать, от того, что этого просто не может быть.
Хуже всего, я даже не могу сказать от кого, с полной уверенностью. Да, я спала с Фаурицо за пару дней до того, как приехал Итан, до того, как увидела его в доме магистрата. С Фаурицо мы давно говорили о свадьбе, почему бы и нет.
Но Итан разрушил все мои планы. Все пошло прахом. И я сама…
Как глупо.
Я же была абсолютно уверена, что это невозможно. Тея милосердная, мне тридцать девять лет, я давно не девочка!
Ничего не выйдет. Я не смогла родить ребенка за столько лет, и теперь ничего не выйдет. Что-нибудь случится. Не может…
А если я ошибаясь, и просто чем-то больна…
— Тебе нехорошо? Ты такая бледная, Ди. Выпьешь со мной кофе?
— Хорошо, — кивнула я.
На самом деле, кофе я не могла пить тоже. Мне не становилось от него плохо, но он казался таким странным, невкусным, что я не могла. Даже свой любимый, с гвоздикой. От гвоздики у меня кружилась голова.
Ближе к вечеру, обычно, становилось легче и просыпался голод. Хотелось обычно острых копченых ребрышек и олойского твердого сыра.
А утром никак.
Мы сидели с Фаурицо внизу, за столиком… сейчас попьем, и он поедет. А я поеду домой.
Он так смотрел на меня… мне показалось…
— Ты беременна, Ди? — сказал он. Даже не столько спросил, сколько сказал уверено.
У меня разом все оборвалось внутри. Одно дело — думать об этом, другое — вот так сказать вслух.
— Нет! — я вздрогнула. — Нет, Рицу! Этого не может быть. Это невозможно.
Я надеялась столько лет. Но не сейчас.
— У меня пятеро детей, Ди, восемь внуков. Я насмотрелся на все это. Я, конечно, не врач, но очень похоже.
Если бы хоть капля радости в его голосе…
— Этого не может быть, — повторила я. — Столько лет пыталась… Мы с Альдаро. И ничего. Я не верю.
— Может быть, дело было в Альдаро? — сказал он.
Нет. Мы с Итаном тоже пытались. Да и потом, я никогда не вела праведную жизнь, и поняв, что все равно ничего не выходит — не очень-то заботилась об осторожности. Нет, я всегда была уверена, что дело во мне.
— Нет, — сказала я.
Фаурицо хмурился, так строго, напряженно.
— И чей это ребенок? — сказал он.
Вот тут меня проняло. Я не знаю.
— Твой, конечно, — растерянно сказала я. Что еще мне сказать? — Рицу, я не была ни с кем, кроме тебя. Мы говорили о свадьбе, и я была верна тебе. Я давно не девочка, чтобы делать глупости.
Фаурицо поставил чашку, нервно сцепил пальцы, разглядывая меня. Он не любил такие разговоры… никто не любит, конечно… но Фаурицо выходил из себя, его едва не выворачивало. Под его взглядом я чувствовала себя последней шлюхой.
— А генерал Гратто? — спросил он.
Если я скажу, что не знаю, что есть такой шанс — это будет значить, что все кончено. Фаурицо разом отвернется от меня, никакой свадьбы, ничего не будет. Он не простит. И что мне делать тогда? Я останусь одна с ребенком на руках? Как я буду жить? Безумие…