– Сима! – кидается ко мне мама и в последний момент останавливается. Она не знает, за что хвататься – то ли за меня, всю обкаканную, то ли лезть снимать шторы, то ли начинать чистить ковер.
– Фу, – говорит Вася, – у нас тут пахнет как в цирке. Сима, ты что, слон?
Мама уже в панике, потому что к приходу папы нужно все убрать – папа очень не любит беспорядка в доме. Когда мама держит меня под мышкой и несет в ванную – я по дороге продолжаю какать, – папа присылает очередную эсэмэску.
– Мама, у тебя телефон, – сообщает Вася.
– Я знаю! – кричит мама от отчаяния. – Что там?
– «Еду!» Это папа! Он едет! – кричит радостно Вася.
Я сижу в раковине под присмотром Васи, и мы вместе брызгаем водой на зеркало. Моими какашками засорило раковину, и скоро вода перельется на пол. Мама губкой и пятновыводителем оттирает ковер.
– Мам, у нас сейчас потоп будет! – кричит из ванной Вася.
Мама бежит в ванную и наступает тапкой на какашки. Она опять застывает на пороге и не знает, что делать – то ли спасать меня, то ли раковину, то ли бежать мыть полы.
Пока мама думает, я успеваю выдавить себе в рот пасту, запихнуть Васину зубную щетку так глубоко в рот, что меня вырывает. И я сижу уже не только в какашках, а еще и в рвоте и пасте.
– Пойду я лучше отсюда. – Вася убегает к себе в комнату и закрывает дверь.
Самое удивительное, что мама к приезду папы все успевает отмыть. Каждый раз я поражаюсь, как ей это удается.
– Ты бодренькая такая, – говорит папа, когда мама с безумными глазами открывает ему дверь.
Днем мама жаловалась на головную боль и слабость.
– Ну да, расходилась, – отвечает мама.
– Сима какала? – спрашивает папа, потому что этот вопрос его всегда волнует.
– Да, – отвечает мама, как будто ничего не было.
– Отлично, – радуется папа.
Мне кажется, что это очень правильно, что папа предупреждает о своем приходе. Потому что, если бы он приехал и увидел, как я бегаю голая и какаю по всему дому, обмазываюсь пастой, а Вася скачет на мяче по какашкам, он бы испугался и убежал.
Я очень люблю с мамой принимать душ. А она со мной нет. Пока мама намыливает шампунем голову, я стаскиваю с полочки все ее тюбики и баночки. Руками я их открыть не могу, поэтому открываю зубами.
– Сима, не бери в рот крем! – говорит мне мама, смывая с головы пену.
Я не спорю. Потому что крем не вкусный – я уже пробовала, а размазывать его по полу – интересно.
– Сима! – кричит мама и мокрая выскакивает из ванны. Ногой она наступает на пол, по которому я разлила бальзам для волос, и поскальзывается.
В ванной у меня много разных развлечений. Можно помыть руки в унитазе или просто понажимать на кнопочку. Можно полотенце мамино туда засунуть. Зубные щетки положить в стиральную машину и смотреть, как мама бегает и ищет их по всему дому. Папину пену для бритья разбрызгать на себя.
– Сима! Опять ты мое полотенце намочила! – кричит мама.
Она заворачивается в мокрое полотенце, которое я засунула в ванну, и мокрая бежит переодеваться.
Однажды я пошла следом. Мама быстро натянула брюки и футболку и выбежала из комнаты – за мной. Она не видела, что я шла следом. Я открыла дверь, чтобы было удобнее бежать, и попала дверью в маму, которая, как в мультике, впечаталась в стену.
– Ой, больно же! – закричала она.
Но больше всего я люблю набирать воду в ковшик и выливать его на пол из ванной. Жаль, что мама не разрешает мне в ванной играть.
А один раз, когда она вышла из ванной, я ее не узнала. У мамы было зеленое лицо. Я заплакала, когда она ко мне подошла.
– Сима, это я, только с маской, – сказала мама.
– Не пугай ребенка, – вмешался Вася. – С таким лицом нельзя на людях появляться.
А папа в ванной прячется. Он там одевается на работу, чтобы я его не испачкала.
Папа стоял в костюме и галстуке, а я только что позавтракала и была в слюнявчике. Ведь ничего плохого не сделала – только подошла и обняла крепко за ногу.
– А-а-а-а! Сима! – закричал папа.
– Иди переодевайся, – сказала мама, глядя на папины брюки со следами каши и йогурта.
Папа вообще перестал спать. Потому что он ушел спать в другую комнату, чтобы я его ночью не видела и не играла с ним. А мама совсем забыла, что сама его выгнала из спальни. Ночью мама проснулась и папу не нашла. Она обиделась, легла и снова уснула. Папа же всю ночь прислушивался к моим вскрикам и вообще глаз не сомкнул.
– Ты чего ушел? – спросила его мама утром с каменным лицом.
– Так из-за Симы... – начал оправдываться он.
– А если честно? – настаивала мама. – Что-то случилось? Ты меня разлюбил?
– Да нет же! Ничего не случилось.
– Я буду спать в гостиной, – сказал папа маме следующим вечером. – Мне кажется, Сима без меня лучше спит. Только не забудь, что я ушел. И не обижайся.
– Хорошо, хорошо, я помню, – сказала мама.
– Я ухожу в другую комнату, – разбудил папа маму ночью.
– А-а-а? Что? – не поняла одна.
– Я ухожу, – прошептал папа.
– Куда? – ахнула мама. – А я? А дети? Ты с ума сошел?
В этот момент я проснулась и заплакала.
– О господи! – вздохнул папа. – Сумасшедший дом!
Несколько дней папа спал в гостиной и оттуда бегал к моей кроватке. Маме очень понравилось спать одной, она ложилась по диагонали и крепко засыпала, так, что даже на мои крики не реагировала.
– Все. Я возвращаюсь, – объявил наконец папа. – Это теряет всякий смысл.
– Почему? – спросила мама, которая только-только начала высыпаться и престала подскакивать от того, что рядом кто-то ворочается, забирает одеяло, поправляет подушку и бурчит.
– Потому что, – отрезал папа. – Сима меня зовет по ночам. Она ко мне привыкла.
– Не могу понять, в чем дело, – говорил ночью папа, – зубы уже все вылезли, не болеет, почему она не спит? Скажи мне, почему она не спит?
– Не знаю... – простонала мама. – Давай об этом утром поговорим.
– Уже утро, четыре часа, – буркнул папа.
– Если ты сейчас же не ляжешь, я не знаю, что сделаю, – пригрозила мама.
– Я не могу, она держит меня за руку.
– Это ты ее держишь за руку! Отпусти ее и ложись!
– Кстати, раз уж ты все равно проснулась, нужно пижаму ей поменять и белье, мы компот пролили.
– Прямо сейчас? – Мама уже закипала.
– А что, она должна на мокром спать? – возмутился папа.
– Да, пусть спит на мокром. До утра ничего не случится. – Мама отвернулась к стенке.
Папа вздохнул и начал менять все сам.
– А где лежит наволочка? А есть нормальная простыня? У нас одно одеяло? – то и дело спрашивал он маму, которая, конечно же, не спала, но не двигалась и не отвечала. На самом деле она изо всех сил зажмурилась и считала овец.
– Ну почему она не засыпает? Почему? Уже пять утра! – закричал на всю комнату папа.
– Потому что это ты виноват! Ты никому спать не даешь! – с возмущением ответила мама. – Ни себе, ни людям!
– Ты сейчас поняла, что сказала?
– Давай утром разберемся, что я поняла, а что нет! Зачем ты ей чай делал? Тебе обязательно именно сейчас чай заваривать? У нее есть вода в поильнике.
– Она воду не пьет! Ей хочется чаю! – кричал папа.
– Да, она так тебе и сказала – не хочу воду, хочу чай. Не говори ерунды. Она вообще пить не хочет!
– Нельзя к ней не подходить! А меня она зовет, потому что ты к ней не подходишь!
– Это что, упрек?
– О господи!!!
Хорошо, что папа с мамой утром не помнят, как ругались ночью. Точнее, они помнят, что ругались, но было это прошлой ночью, или предыдущей, или на прошлой неделе...
Мы заболели. То есть заболел Вася. Мама выложила на кухонный стол гору всяких лекарств и начала его лечить. Капли в нос, сироп от кашля, таблетки для иммунитета. А потом заболела я.
– Почему? Почему все сразу? – восклицала мама.
Все очень просто. И вирус тут ни при чем. Просто Вася разрешал мне облизывать и грызть флакончик с каплями в нос и давал свою сопливую салфетку. А таблетку от иммунитета я достала сама и засунула себе в рот.
– Сима! – закричала мама, подхватила меня под мышки и начала выковыривать таблетку из-за щеки. – Плюнь немедленно.
Но я всегда все делаю наоборот, поэтому укусила маму за палец.
– Ай! – закричала мама.
Теперь в соплях ходили мы оба. Мама зажимала меня на диване и пшикала спеем в нос. Я отворачивалась, выкручивалась, и мама попадала мне то в глаз, то в рот. Ей приходилось меня хватать и бежать мыть в ванную.
– Вася, немедленно собери свои бумажные салфетки и выброси! – кричала она, пробегая мимо Васиной комнаты.
Весь дом был усыпан салфетками, как снежными комьями.
А потом заболел еще и папа. Невралгией. Он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Мама металась от папы к Васе и ко мне. На плите все время булькали кастрюльки – она заваривала шиповник, имбирь и другие травы. Остаток кухонного стола занимал ингалятор.
– На, выпей. – Мама ставила перед Васей кружку с отваром.
– Не буду, он горький, – говорил Вася.
– Пей, я сказала!
Вася морщился, давился, дул на свой язык, но пил.
На столе осталась кружка. Мама глотнула, думая, что это чай.
– Тьфу, что за гадость! – Она побежала выплевывать все в раковину.
– А я это, между прочим, пил. Почти целую кружку, – сказал Вася.
– Имбиря переложила, – догадалась мама.
– Ты хотя бы пробуй то, что детям даешь, – заметил Вася.
В этот же вечер мама дала папе вместо болеутоляющей таблетки свечку от температуры.
– Пей, – велела она.
– Ты уверена, что это таблетка? Не похоже, – осторожно сказал папа.
– Пей, не рассуждай! – прикрикнула на него мама.
– Хорошо. Я выпью. Ты иди, – ласково попросил ее папа.
Мама убежала к нам, а папа выбросил свечку в мусорное ведро.
Меня она намазала нутряным жиром, у которого был ужасный запах. Жир предназначался для Васи, а досталось все мне. Я чесалась, ерзала и елозила. Вася смотрел на меня с жалостью.