В Таджикистане, у входа в ущелье, проложенное невзрачным ручьем Зараут-саем, есть грот, стены которого украшены различными рисунками. Вот стремительно бегут быки, которых атакуют собаки. Невдалеке от них — еле намеченные стилизованные тонкие фигурки охотников. Они натягивают лук — и стрелы уже впиваются в быков. А с двух противоположных сторон продвигаются к быкам какие-то люди в колоколообразных капюшонах.
Что они участники охоты — нет сомнения, однако вместо луков у них нечто вроде трещоток.
Рисунки эти появились на стене пещеры примерно 10—5 тысяч лет до н. э. Предполагают, что фигуры в капюшонах — женщины. Создавая трещотками шум, они гонят животных в нужном охотникам направлении.
Существуют и более древние находки, свидетельствующие о том, что наши далекие предки широко использовали звук. В Хакассии, у восточных отрогов Кузнецкого Алатау, на берегу речки Белый Июс около деревни Малая Сыя археологи недавно нашли в одной из землянок, сооруженной 34 тысячи лет назад, иструмент из округлого кусочка железной руды — гематита. Человек древнекаменного века, живший в этой землянке, изготовил что-то, очень похожее на свисток или наконечник флейты. Археологи показали свою находку местному охотнику и услышали: «Это напоминает манок. Такие свистульки используются при охоте для подманивания рябчиков и тетеревов».
Звуковые манки, ставшие с давних пор непременным атрибутом охотников, были самыми разнообразными по устройству: от совсем простых до очень хитроумных. Искусство их изготовления передавалось из поколения в поколение, но, конечно, удачной имитации можно было добиться, только всласть наслушавшись и хорошо запомнив звуки, издаваемые птицей или зверем.
Когда начинался пролет гусей, опытные охотники пользовались «берестечком» — тонкой полоской бересты. Чтобы она была эластичной, ее проваривали в жирном супе. Нет спору, берестечко — незамысловатый манок, зато манки, которыми подзывали маралов, изготовить было гораздо сложнее. Как выглядели они, можно представить по описанию одного из них, сделанному в начале нашего века. Манок этот видели у «стрелка зверей» Минусинского округа. «У него была борга, или свирель, для приманки зверя; это цилиндр, несколько конический, из кедра, в аршин длиною, с малым отверстием сверху и в полвершка снизу. Стрелок играл, вдыхая воздух в себя…
Ежели действительно звуки борги похожи на голос этого зверя, то песнь любви его прелестна; она заключает в себе что-то торжественное, похожее и на голос лебедя и на звуки валторны».
С давних времен охотники добивались неплохих результатов и без помощи манков. Звуки, имитирующие писк полевок, они издавали, пропуская воздух через плотно сжатые губы. Услышав эти звуки, ничего не подозревающая лисица направлялась к мышиному «городу».
Каждую осень собирались тунгусы в дальнюю тайгу на промысел диких северных оленей и брали с собой «манчика» — домашнего северного оленя. Те охотники, у которых его не было, искусно имитировали «рюханье» оленя сами.
До сих пор, отправляясь весной на ток тетеревов, охотники пользуются веками испытанным способом: подобравшись поближе, подманивают к себе токующего косача, подражая его бормотанию и чуфыканью.
Таким же древнейшим занятием человека, как и охота, было рыболовство. Рыболовная удочка появилась еще в каменном веке. Самым первым крючком был скорее всего березовый сучок или какой-нибудь другой древесный шип. Шли в ход и рыбьи кости, а позднее кости других животных, зубы, рога, раковины. Но удочкой, как известно, много не наловишь, да люди и не ограничивали себя этим нехитрым инструментом.
Первое упоминание о распространении звука в воде можно найти лишь у Леонардо да Винчи. Для того чтобы услышать подводные звуки, выдающийся ученый эпохи Возрождения предлагал опустить в воду трубу, а другой ее конец приложить к уху. Однако уже Аристотель знал, что рыбы не немы. В своей «Истории животных» он писал, что «…некоторые из них издают звуки и шумы, о таковых говорят, что у них есть голос, как у Лиры и Хромис, так как они издают род хрюканья; также у Капроса в реке Ахелосе; далее у Халкеоса и Коккинса; именно первый издает шум, подобный стрекотанию, второй же звук, подобный звуку кукушек…».
Но задолго до Аристотеля, а тем более Леонардо да Винчи простым людям были известны обе истины. Они не считали подводный мир безмолвным и знали, что некоторые рыбы могут издавать довольно громкие, а иногда и вполне мелодичные звуки. Они умели их имитировать. Звуковые манки были найдены даже в арсенале первобытных рыбаков. А рыбаки разных приморских стран с самых давних времен подслушивали (разумеется, все на свой манер) звуки, издаваемые рыбами. Вот как, например, это делали и делают жители малайского берега Южно-Китайского моря: «Рыбаки… выходят в море на дневной лов группами. В каждой группе две большие лодки с рыбаками и сетями и третья маленькая, рассчитанная всего на одного человека — старшину группы. Старшина подслушивает рыбу и указывает, где именно ставить сети. Для этого старшина-слухач, удерживаясь рукой за борт, опускается в воду настолько, чтобы над его головой было около 30 сантиметров воды. Прислушиваясь таким образом около полминуты, он поднимает голову над водой, чтобы отдохнуть, и затем снова опускает ее под воду. Если он убеждается, что вблизи нет рыбы или ее так мало, что не стоит ставить сети, он влезает в свою лодку и приблизительно через 50 минут снова опускается в воду и опять начинает прислушиваться. Как только слухач убеждается, что обнаружил достаточное скопление рыбы, он делает знак рукой, и обе лодки ставят сети так, чтобы образовался замкнутый круг».
Для ловли минтая корейцам, которые рыбачат в Японском море, не нужна никакая насадка. Вместо нее они прикрепляют над крючками гвозди или металлические пластинки. После этого рыбаку остается лишь время от времени подергивать снасть, к которой и приплывают минтаи.
Индонезийцы исстари приманивают акул трещотками из скорлупы кокосового ореха, а при ловле костистой рыбы строматеус рыбак погружается по грудь в воду и произносит «о-ох!».
В мутных реках Сенегала и Нигерии племена, занимающиеся рыболовством, до сих пор привлекают с пяти-, семиметровой глубины хищных собаку-рыбу и капитан-рыбу с помощью приспособлений, называемых «котио-котио» и «хе-хоя». Состоят они из металлических пластинок эллипсоидной формы, края которых сплетают веревкой, а к одному из концов прикрепляют перья крупных птиц. Потом пластинки соединяют с шестом. Выезжает на рыбную ловлю рыбак на пироге. Держа в руках шест, он периодически ударяет пластинками по воде. Возникающие при этом звуки и привлекают хищных рыб.
На наших реках жерехов в свое время ловили на «вабик» из перьев сойки или гуся, а сомов — «клоком». Прекрасный знаток рыб Л. П. Сабанеев так описывает разновидности этого своеобразного манка: «Простая среднерусская клокуша, или клок, имеет вид небольшой дощечки.., с одного конца которой выдалбливается углубление в виде воронки.., а с другого стесывается и привязывается к 22-сантиметровой рукоятке. Настоящая охотничья клохтуша, клокуша, или сомовка, — несколько изогнутый костыль, около 44 сантиметров длиной, из черемухи, рябины, вяза или яблони, на одном конце костыля делается шляпка или утолщение, в котором выдалбливается небольшое углубление, величиной с трехкопеечную монету»1. Чтобы получить нужные звуки, клохтушей ударяли по воде.
Говоря в «Истории животных» о звуках рыб, Аристотель упоминает рыбу, которую называют кукушкой за звуки, издаваемые ею. За «карканье» прозвали горбылей воронихами и римляне. А одна из рыб стала «барабанщиком»: звуки ее напоминают удары в барабан.
Факт, что в языках многих народов возникли названия животных, основанные на подражании их голосам,— лишний раз свидетельствует о том, что люди с давних пор проявляли интерес к звукам, издаваемым животными. Известный французский естествоиспытатель Жорж Луи Леклерк де Бюффон, живший в XVIII веке, заметил, что скворец по-немецки — Star, а по-санскритски — stara. Он проследил названия вороны в санскрите, греческом, латинском, немецком, французском и английском языках и повсюду нашел в них одни и те же звуки, напоминающие ее каркающий голос: karava, korone, corvus, Krahe, cor-neille, crow. В различных языках в народных названиях чижа есть звуки «чи» или «си». Ворона в Белоруссии и Польше зовут круком: птица эта нередко издает далеко слышимое «крук». «Кло», «кло», «кло» кричит во время полета чирок. Вот и назвали его клоктуном. А скрытную выпь, которую, если она затаится в камышах, и не заметишь, в народе окрестили бугаем: уханье ее напоминает короткий глухой рев быка. Из-за своего неприятного крика стал дергачом коростель.
Звуки, которые слышатся людям в криках животных, легли в основу названий геккона, кеклика, грача, галки, кукушки.
Ястребиная сова и внешне похожа на ястреба и летает так же быстро, как он. «Улю-лю-лю-лю» раздается по тайге, и научное название ее улюла (Surnia ulula). Небольшой лесной голубь — горлица часто повторяет свое «турр-турр», потому и названа птица туртур (Streptopelia furfur).
Ученых с давних пор интересовали не только голоса животных. Учатся ли птицы петь, что собой представляют органы слуха животных, как у них рождаются звуки — на эти и многие другие вопросы искал ответ великий древнегреческий философ и естествоиспытатель Аристотель. Он по праву считается первым зоологом-биоакустиком.
Германский император Фридрих II Гогенштауфен, живший в первой половине XIII века, был неплохим орнитологом. Решив разобраться в слуховой системе сов, он исследовал лицевой диск этих птиц и высказал о его строении и роли вполне определенные суждения.
Каким образом издают звуки насекомые? За счет чего у животных происходит смена голоса с высокого на низкий? Чтобы ответить на эти вопросы, проводил эксперименты Леонардо да Винчи.
От нотных знаков до фонотек
Тиню, тиню, тиню,
Спрецию, з-ква,
Кверек, пи, пи,
Тио, тио, тио, тике,