Быстро распознать сигналы, поступающие из внешней среды, и моментально среагировать на них должен уметь всякий представитель животного мира, если он хочет уцелеть. Ночные бабочки из семейства совок ухитряются обнаружить опасность и сохранить жизнь в борьбе со своим главным врагом — летучей мышью с помощью поразительно просто «сконструированных» ушей, способных улавливать ультразвуки. Уши у совок находятся между грудью и брюшком. Имеют они всего по две рецепторные клетки, правда, одна из них примерно в десять раз чувствительнее к ультразвукам, чем другая, и, следовательно, начинает работать гораздо раньше. Но это не меняет сути дела. Уши бабочек примитивны. Казалось бы, какую информацию можно получить, располагая столь просто устроенными органами чувств? Однако бабочки благодаря своим ушам прекрасно ориентируются в сложившейся ситуации. Они легко определяют, где находится источник звука.
Исследования показали, что существует взаимосвязь между положением крыльев совок и раздражением слуховых органов звуковыми сигналами. Если крылья подняты или находятся в горизонтальной плоскости (уши бабочек открыты), на звук больше реагирует ухо, со стороны которого раздается сигнал. Но когда крылья опущены и уши оказываются ими прикрыты, звук, приходящий снизу, вызывает в слуховых органах более сильную реакцию, чем такой же по интенсивности звук, поступающий сверху. Поэтому, пытаясь точно определить, откуда доносится звук, бабочка стремится сориентировать свое тело так, чтобы оба рецептора возбуждались одинаково при поднятых или распластанных крыльях: она начинает поворачиваться, пока ось ее тела совпадете направлением на источник звука. Но кроме этого, бабочке ведь еще нужно лететь в определенную сторону: не приближаться к летучей мыши, а, наоборот, удаляться от нее. Как же ей удается выбрать нужное направление? Уловив сигналы своего врага, она начинает совершать поисковые движения. Если бабочка повернется вправо и усилится возбуждение правого рецептора, значит мышь сзади, тогда, вернувшись в прежнее положение, она станет удаляться от нее. Но если при повороте вправо на звук будет больше реагировать левое ухо (насекомое летит навстречу мыши), бабочка будет вращаться, пока оба рецептора не станут реагировать на звук одинаково. Произойдет это, когда она повернется на 180 градусов. В результате бабочка резко сменит направление своего полета, полетит в противоположную сторону. Преследователь окажется сзади. Совки могут не только определить, спереди или сзади летит мышь. Уши позволяют узнать им, где находится враг: над ними или под ними.
Бабочки двояко реагируют на сигналы, издаваемые летучими мышами. Как они поступят в том или ином случае, зависит от интенсивности воспринимаемых звуков. Если звук слабый, значит враг далеко; бабочки, определив его местонахождение, стремятся избежать встречи с ним, изменяя направление полета таким образом, чтобы выйти из зоны действия эхолокатора. Но это возможно лишь в том случае, когда расстояние между хищником и жертвой бывает от 30 до 6 метров. Если летучая мышь окажется ближе, сигналы, которые улавливают бабочки,— очень интенсивные, громкие. Точно лоцировать преследователя насекомые уже не могут и ведут себя иначе: предпринимают всяческие маневры — взмывают вверх, выписывают мертвые петли и спирали или, сложив крылья, падают на землю. Причем начинают они это делать гораздо раньше, чем ультразвуковой сигнал, отразившийся от их тельца, возвратится к мыши.
По-разному заканчиваются «поединки» между бабочками и мышами. Не всегда, конечно, совкам везет. Однако у них есть определенные преимущества. Совки могут опознать врага на большем расстоянии, чем он их. Если бабочка быстро среагировала на опасность и раньше, чем ее заметила мышь, у нее много шансов спастись. Если же мышь «засекла» бабочку и получила отраженный сигнал от своей мишени, насекомое подвергается огромной опасности. Но и здесь положение совки не безнадежно. Она маневреннее противника, ей легче увернуться и, начав проделывать фигуры высшего пилотажа, она сбивает мышь с толку.
Однако не только подобным образом бабочки ухитряются спасти свою жизнь. Многие виды медведиц «научились» сами издавать ультразвуковые сигналы и с их помощью отпугивать летучих мышей. Божьи коровки, шершни и немало других насекомых обезопасили себя на случай нападения яркой окраской: она предупреждает возможных врагов, что их лучше не употреблять в пищу, иначе будут неприятности. Для медведиц это, разумеется, не выход: в сумерках не очень видно, как они раскрашены. Но главное — летучих мышей совсем не интересует их окраска, при охоте они полагаются исключительно на свой слух. А раз так, бабочки и выработали в процессе эволюции единственно возможный для них способ защиты. Чтобы известить, что они неприятны на вкус и разумнее всего их оставить в покое, они издают ультразвуковые сигналы, представляющие собой серии коротких звуков. Летучая мышь, подлетев близко к добыче и услышав эти сигналы, сразу меняет курс и улетает. В недавно проведенных опытах, когда стали воспроизводить звуки медведиц, летучие мыши избегали хватать даже хрущаков.
Эсперанто
Когда росомахи и волки, услышав громкие крики ворона, направляются к месту, над которым он совершает воздушные пируэты, хищники знают, что им там будет чем поживиться. Но это ведь означает, что им понятен смысл «слов», произнесенных существом, даже не являющимся их далеким родственником.
Наблюдения за поведением животных в разных, особенно критических ситуациях, нередко складывающихся в их жизни, показывают, что очень часто они пользуются своеобразным эсперанто, «словами», которые однозначно воспринимаются очень многими птицами и зверями, обитающими вместе в одних местностях.
Для африканских копытных, пасущихся в смешанных стадах, не имеет никакого значения, представитель какого вида заметил первым опасность и сообщил о ней. Обезьяны не хуже копытных разбираются в сигналах тревоги друг друга. Когда лангуры обнаружат хищника, по их крику узнают о появлении врага и макаки.
Заметив издали человека, ворона обязательно издаст продолжительное дребезжащее «ка-а-а». Услышав предостережение, взлетят с земли ее соплеменники. Но не только они, получив предупреждение, сделают соответствующие выводы. Галки и грачи тоже поймут, о чем идет речь, и последуют примеру ворон.
Сами вороны как известно, пользуются не лучшей репутацией в птичьем мире: их разбойничьи наклонности не секрет для многих. Если эти разорители гнезд появятся в поле зрения озерных чаек, они начинают кричать «ка-ка-ка, ка-ка-ка». Сигнал воспринимают и крачки, и поганки, и утки.
На островах Кандалакшского заповедника обитают самые разные птицы. Но стоит раздаться сигналу тревоги кулика-сороки и на него сразу среагируют практически все живущие поблизости пернатые: чистики, полярные крачки, серебристые чайки, камнешарки, утки и белые трясогузки. Узнав о приближении врага каждый поступает, как и положено представителю его вида. Однако какими бы разнообразными не были действия птиц, все они направлены на то, чтобы избежать надвигающейся опасности.
Мелкие воробьиные птицы с неменьшим успехом пользуются эсперанто. Как-то в лесу канюк присмотрел гнездо с птенцами пеночки. Он уже было направился к нему, но тут прилетели взрослые птицы и, бросившись навстречу хищнику, пронзительно закричали. Птенцы в мгновение ока исчезли из гнезда, но пеночки продолжали издавать тревожные сигналы. Услышав их, прилетел зяблик и принялся усердно кричать. Потом появились синицы и горихвостки. Последними к месту происшествия пожаловали дрозды, но зато когда раздалась их громкоголосая трескотня, всему лесу было известно, что обнаружен враг. И кто спрятался, кто насторожился, в общем вряд ли кто теперь был не начеку.
Птицы могут информировать о том, что сложилась тревожная обстановка, не только своих, хотя и далеких, но родственников. Крики пернатых часто дают знать об опасности и зверям. Появится в лесу охотник, затрещит сорока — и поймут ее сообщение олени, кабаны и хищники. Тревожный крик дрозда-рябинника тоже служит сигналом для всех лесных жителей. На него реагируют и разные птицы и звери. Иногда птицы могут включать в свой «репертуар» даже крики тревоги млекопитающих и использовать их в соответствующей ситуации. Горные майны, живущие в тропических лесах Южной Азии,— прекрасные имитаторы. Недавно американский ученый Ричард Р. Тенанза, наблюдавший за ними, установил, что они искусно воспроизводят сигналы тревоги гиббонов Клосса и других обезьян. Причем едва раздастся крик обезьян, предупреждающий об опасности, как его сразу же подхватывают майны. Тропический лес постоянно оглашается громкими криками обезьян. Однако майны имитируют лишь сигналы тревоги, которые звучат не так уж часто. Это говорит о том, что птицы умеют отличать передаваемую гораздо реже, но более важную информацию от менее важной.
У птиц есть еще один вид сигналов, являющихся своеобразным эсперанто. Это крики бедствия, которые они издают в момент наибольшей опасности для жизни. Эксперименты показали, что на подобный сигнал сойки реагируют полевые, домовые воробьи и дрозды-рябинники. Услышав крик бедствия скворца, улетают подальше от опасного места врановые. Кулики, чайки, вороны, живущие вместе на морских побережьях, независимо от того, кто из них издал крик бедствия, прекрасно понимают, что произошло и какие из этого надо делать выводы.
Оказавшись в лапах хищника, воробьиные кричат настолько похоже, что порой бывает трудно определить, кого же постигло несчастье: то ли в когтях ястреба-перепелятника оказался воробей, то ли большая синица, то ли еще какая птаха. Когда такой крик раздается на близком расстоянии, птицы бросаются в разные стороны и укрываются в гуще ветвей.
Крики бедствия очень многих птиц похожи по своей структуре: они представляют собой короткие звуки, которые непрерывно следуют друг за другом с небольшим интервалом. Доктор биологических наук В. Д. Ильичев, проанализировавший крики бедствия 15 видов птиц, обнаружил, что у степных орлов, кедровок, домовых сычей, волнистых попугайчиков, гаичек и других пернатых «схема произношения» их приблизительно одинакова.