— Он защищал ее в разговоре со мной, — вспоминаю я.
— Он просто осторожен. Знает, что она ничего не понимает. В общем, — заключает Том бодрым голосом, — как видишь, никто ничего не будет делать. Ни Марк, ни Тереза, ни Ксавье. У всех на это есть свои веские причины.
— А Линда?
— Она же из другого отдела — они проектами управляют. Она не будет связываться с Терезой из-за нас. С ней раньше работала девочка из Сингапура. Тереза на нее взъелась и постоянно предъявляла претензии, когда сама о чем-то забывала. Несколько раз доводила до слез. Линда пыталась поговорить с Терезой, но не помогло. Девчонка перевелась потом. Так что нет, Линда не будет. Она и так старается поддерживать нас. Терезу терпеть не может.
— А так и не скажешь. Все мило общаются. Я, кстати, не знаю, как отношусь к Терезе. Иногда она вменяемая, а потом раз — словно ее подменяют. Как Джекил и Хайд!
— Так и есть, Линда именно так и говорит про нее — Доктор Джекил и Мистер Хайд.
Я вдруг замечаю, что прошел уже час, а мы даже не вспомнили про отчеты.
Почему-то меня это совсем не беспокоит. Близится время обеда. Впервые с начала проекта у меня чувство ясности. Я понимаю, что не сошла с ума, и дело не во мне, во всяком случае, не только во мне. Есть еще другая сторона, которая до сих пор была от меня скрыта.
— Но почему она такая? — спрашиваю Тома, выйдя из задумчивости.
— С ней что-то не так. Понаблюдай сама, — произносит он очень серьезно.
И больше Том ничего не говорит. Одновременно и у меня, и у него начинают мигать окошки чата. Звонит его телефон. Это Марк чего-то хочет. Мне пишет Рика, сообщая, что идет обедать и нужно ли от нее что-то сейчас. Мы выходим из переговорной.
— Да, отчеты… — начинаю я.
Том машет рукой.
— Забей, я все сделаю. Там ничего сложного. Просто надо выверить цифры. Можем обсудить в другой раз.
— Том, спасибо, — говорю я ему напоследок.
— Без проблем, — какое-то время он смотрит на меня своими голубыми глазами. Мы одни в холле перед лифтами. Я собираюсь ехать наверх в кафе, а он вниз — на наш этаж. Ни с того ни с сего вдруг думаю, что было бы, если я бы его сейчас поцеловала. Чего это я? Мне неловко, как будто он может прочитать мои мысли. Он смотрит недоуменно, мол, что, что такое. В этот момент приходит лифт, и мы расходимся.
Вечером в офисе только я и Тереза. Пятница, все ушли на тусовку в соседний паб. Я не пошла. Закончить бы побыстрее с отчетами, и домой — не могу больше их видеть. И людей этих тоже. Я не ненавижу их, просто не могу — неделя вытягивает все силы.
Она сидит слева от меня. Компьютер включен, но она уткнулась в айфон. Лицо серьезно, как всегда, когда она что-то высматривает в телефоне. Кажется, что-то важное, деловое. Однажды, проходя мимо, я заглянула ей через плечо. Она рассматривала фотографию из фейсбука со смеющимися людьми в разноцветных колпачках и с бокалами в руках. Лицо ее было особенно серьезно.
Я медленно сворачиваю миллион окон на компьютере. Их так много, что на закладках не видно названий страниц.
Она отрывается от телефона:
— Представляешь, мы должны были ехать отдыхать, а он пишет, что не может, но, по-моему, что-то не договаривает. Я так устала.
Я почти вздрагиваю от неожиданности. Она облокотилась на стол и смотрит на меня. Живое лицо, человеческий голос. Настоящий.
Все знают, что она начала общаться с новым мужчиной. Они съездили вместе кататься на лыжах и с тех пор все время переписываются. Она часто подолгу разговаривает с кем-то в переговорных.
— Со мной что-то происходит… Я как будто два разных человека. Я не знаю, что делать. Иногда мне кажется, что у меня биполярное расстройство.
Она почти как девчонка. Такая вполне могла быть моей подругой. Мы бы ходили вместе на бранчи, разговаривали обо всем и смеялись над жизнью в чужом городе, дурацким проектом и правилами корпоративного общения. Я вспоминаю, что мне сказал Том. Кажется, он сгустил краски.
— Может, тебе к психологу? А вообще, не сиди допоздна. Иди домой и забей на все.
— Да… Надо как-нибудь выбраться куда-то вместе…
— Конечно.
Я перебираю бумажки на столе. Она снова утыкается в телефон.
— Кстати, не глянешь — там Итон прислал пару вопросов по документам… — Она не смотрит на меня.
— Сейчас?
— Если не сложно.
— Хорошо. Иди домой!
Уже в дверях она поворачивается ко мне:
— Ксения, тебе нужна какая-то помощь?
Меня словно током бьет. Я смотрю на нее. Этот наморщенный лоб… Она уже вызвала лифт и придерживает дверь.
— Да я разберусь.
— Тогда до понедельника. Хороших выходных.
Я остаюсь одна. Неужели она опять обвела меня вокруг пальца?
Главный навык, которому нужно обучиться, — демонстрировать, что все в порядке и под контролем, как хорошо умеет Ксавье. Ни единый мускул на лице не дрогнет, голос ровный и спокойный. «Да, мы сделаем это» — на то, что мы сделать не можем вообще. «Да, процесс под контролем, и со следующего месяца мы включим нужную информацию в отчет» — когда непонятно, о какой информации идет речь и откуда ее брать.
И второй навык — быстро перекидывать ответственность на другого.
Этому легко учишься. Самый унылый навык, приживается в момент, и гордиться тут нечем. Хотя скорее не навык даже, а инстинкт, что-то почти автоматическое, заставляющее тебя отбиваться всеми лапами и огрызаться, стоит лишь ощутить себя загнанной в угол. Я совсем не сильна в этом. Однако не так плоха, как Дина.
Дина появляется у нас в отделе, пока я в Израиле. Переводится к нам из румынского офиса. Она бешеная, и мне это нравится.
Меня считают прямолинейной. По английским меркам я как будто рублю правду-матку. Но кто на самом деле рубит правду-матку, так это Дина.
Она одна говорит, что думает. Громко. Как есть. При этом руки у нее летают во все стороны, речь бежит и спотыкается, кажется, еще секунда и она плюнет кому-нибудь в лицо. В такие минуты румынский акцент становится глубоким и терпким, английская грамматика забывается, и если ее что-то спросить, то она будет отвечать «Da, da!» или вообще выдаст что-то по-румынски. Она похожа на дикую гнедую лошадку. Темные взлохмаченные волосы, оливковые глаза и смуглая кожа. Но если назвать ее цыганкой, то обижается: румыны — не цыгане! Ей уже надоело это заблуждение и то, что всех цыган называют румынами. «Мы совсем разные!» — возмущается она. Худая и поджарая, волейболистка, любительница гор и быстрой езды. Зачастую у нее одновременно несколько бойфрендов. Она живет с надрывом.
Они с Рикой обе — старшие ассистенты, так что их неизменно сравнивают друг с другом. Неудивительно, что они в контрах.
Рика совсем другая. Плавная, тягучая. Как кошка. Она сидит в углу, смотрит на всех из-под пушистых ресниц и неопределенно улыбается. Всегда неопределенно улыбается, что бы ни происходило. В ее улыбке — бездны, в глазах — марианские впадины. Там, в темноте, плавают чудища и странные белесые уродцы, но их не увидать, потому что никому не дано проникнуть в эти глубины. Они надежно защищены. Если Дина вся в лоб и нараспашку, то Рика — это «ни словечка в простоте». Ее стихия — ускользать, пропадать из виду, растворяться, рассыпаться на множество осколков прямо на твоих глазах, а потом незаметно вновь собираться воедино, но уже вдали от чьих-то глаз. Чтобы рассмотреть ее внимательно, нужно замереть на расстоянии, не двигаться и наблюдать. Она индианка по происхождению, выросла в Лондоне, но не утратила невидимой связи с предками, сколько ни пыталась.
Дина хоть и сумасшедшая, но фишку сечет. С ней легко: она все схватывает на лету, стоит лишь кинуть ей мысль. Проблемы начинаются, когда ее так цепляет тема, что она не может переключиться. Если ей в голову придет, что надо обязательно докопаться до корня какой-нибудь очередной случившейся на проекте загвоздки, то она будет сидеть до победного, даже когда уже ясно, что пора отпустить и не тратить сейчас время. Упрямая. Будет делать вопреки всему, дико, одержимо. Никого не послушает.
Дина по делу толковая, а Рика — нет, зато политическая: знает, с кем поговорить, кому улыбнуться, с кем контакт наладить. Дина в этом смысле простая, как пять копеек. Надо отдать Рике должное — она тоже упорная. Чем больше я сама разбираюсь в проекте, тем лучше вижу, что она плавает: слова правильные, а смысла нет. Но она будет втихаря сидеть и разбираться, копаться, пытаться вобрать в себя что-то, понять, как бы трудно ей ни было. Но ей нелегко: шаг влево, шаг вправо — пустота. Картинка не собирается. Я не знаю, как ей помочь, да и с каждым разом хочется все меньше.
Стоит Дине и Рике где-то соприкоснуться по рабочим вопросам, как начинается: кто за что отвечал в этом месяце, кто что делал, из-за чего случилась проблема (а проблемы случаются постоянно). Напряжение нарастает. Ко мне приходит Дина и возмущается по поводу Рики, потом Рика жалуется на Дину.
— Там же вот это надо было сделать, а она не сделала! — негодует Дина. — Я ее просила, просила, а она тянет. Коды в отчете надо было поменять — она не сделала.
— Понимаешь, мне так непросто… Дина она такая иногда… агрессивная, — тяжело вздыхает Рика. — Все время требует, но слушать не хочет. Я пробую ей все объяснить, но она тут же перебивает, даже договорить не дает. Не знаю, как быть…
При этом они заперты в одном стеклянном аквариуме друг с другом. Выхода нет, и у каждой — стресс.
— Слушай, не перебивай ее, — говорю я Дине, — она многое не понимает и скрывает, но тут мы ничего поделать не сможем. Если человек не просит о помощи — ты не можешь эту помощь ему насильно всучить. Держи себя в руках!
— Не переживай, — как могу, утешаю я Рику, — Дина не агрессивная, у нее такая манера, она не хочет тебя задеть или обидеть. Просто она очень темпераментная.
Дина бесится, потому что на нее падает все, где накосячила Рика.
— Достали! Поручили бы нам — мы бы сразу правильно сделали, — говорит она.