Мы же с Диной — парочка безумных донкихотов. Я отдаю себе полный отчет в том, как мы выглядим и как нас воспринимают окружающие. Именно как нелепых и безопасных донкихотов. Я думаю, всем смешно. И понимаю, что донкихотство — это не вариант. Скакать галопом и бросаться на них с копьем — не тот способ взаимодействия, который нужно выбрать. Потому что они не драконы. Хотя ты ощущаешь себя рыцарем в доспехах, вокруг — просто мельницы. А то, с чем действительно надо бороться, — где-то рядом, совсем близко. Не мельница. Что-то бесплотное, неосязаемое, очень могущественное.
Утром сажусь в автобус, чтобы ехать на работу. Передо мной заскакивает парень в наушниках и, не приложив карточку к терминалу для оплаты, убегает наверх. Водитель кричит ему: «Excuse me!», но он то ли не слышит, то ли делает вид, что не слышит.
Я с интересом провожаю глазами местного зайца.
И тут водитель выключает зажигание, вылезает из своего застекольного отсека, объявляет, что мы никуда не поедем, пока тот не заплатит, и идет за ним наверх (потому что, естественно, в Лондоне эти самые двухэтажные автобусы). Там они пререкаются недолго, и посрамленный заяц спускается и платит. Только тогда мы едем дальше.
Почему-то еще несколько дней после думаю об этой маленькой истории.
За обедом рассказываю о ней Лешеку с Диной. Потом обсуждаем моего нового соседа. Он написал на меня жалобу лендлорду из-за того, что я играю на гитаре. Мы сидим на одиннадцатом этаже в кафе. Дина тут же вспоминает, как кто-то где-то тоже шумел, но ей было все равно, потому что и она шумела. Она все никак не починит струну на гитаре, поэтому сейчас не играет и никому не мешает. Я замечаю, что она чуть более нервная, чем обычно.
К нам с подносом подсаживается Том:
— Что, обеды теперь больше не для слабаков?
— Я — слабак, мне можно, — говорит Том и невозмутимо разворачивает свой бутерброд.
Лешек улыбается и продолжает разговор:
— Ты ему мешаешь своей гитарой.
— Да, но почему он не обсудит это со мной, как нормальный человек? Зачем сразу писать лендлордам?
— Но ты же его не послушалась.
— А что, должна была? Какой-то хрен пришел и бескомпромиссно мне указывает, что делать.
— Может, ты ему просто нравишься? — смотрит на меня Том, оторвавшись от обеда.
— Но при чем тут… какая связь…
— А он симпатичный? — интересуется Дина.
— Ну ничего, да… Но он придурок! С какой стати он решил, что может командовать? Я не собираюсь его слушать.
— Ты очень непримиримая, — качает головой Лешек.
— Может, тебе найти к нему другой подход? Мне кажется, он сделает все, что ты скажешь, — Том откусывает бутерброд и смотрит своим коронным взглядом.
Дина и Лешек смеются. Мне остается только рукой махнуть на этих троих: им смешно, а у меня дома — практически холодная война.
Арун приглашает меня на свой выпускной в Оксфорде. Разъехавшись по разным квартирам, мы видимся едва ли не чаще, чем раньше.
Городок приятный. В нем нет ничего от Лондона. Очень много зелени, и настроение другое — легко. Наверное, сам воздух пропитан духом студенчества.
— Сейчас здесь тихо, потому что лето, а зимой — полно народу, сплошь студенты, — рассказывает Арун.
Заходим в суши-забегаловку.
Я беру роллы с лососем.
— Хочешь, я расскажу тебе мою историю? — внезапно спрашивает Арун.
Я по привычке пугаюсь. Нет, хочется крикнуть на всю забегаловку. Но неожиданно я понимаю, а почему нет. В моем отказе — страх из прошлого и нежелание соприкасаться с чужими жизнями, но оно прошло, превратилось в труху. Я больше так не чувствую и понимаю, что готова слушать его. Я не заметила, как изменилось мое состояние — теперь во мне есть место для чужой истории, и я могу вместить ее в себя. Как будто я вымела изнутри много собственного мусора и освободила пространство, хотя сама точно не знаю для чего, но, может, как раз для таких историй, какую мне хочет поведать Арун.
— Как сам решишь, — говорю я осторожно.
И он тут же начинает рассказывать.
Арун был женат.
— Ты был женат? — не могу поверить.
— Вообще-то, я до сих пор женат.
— Ты женат?!
История началась незадолго до его переезда в Англию. Его зачислили в Оксфорд, и он готовился к новой жизни. Родители сказали ему, езжай, мол, сынок, но сначала женись. И тут же по сложившейся в Индии традиции нашли ему невесту на специальном индийском интернет-сайте по поиску жен. Девушка всем сразу понравилась: приятной внешности, из хорошей обеспеченной семьи, с высшим образованием — врач по профессии.
— И главное — нерелигиозная, потому что я в эту ерунду не верю, — добавляет Арун. Я уже знаю, что семья у него исповедует буддизм, но сам он мыслит рационально. Всякие перерождения, просветления, отказ от желаний — не про него, он следует теории эволюции.
Они встретились, понравились друг другу, месяца два пообщались, а потом сыграли свадьбу.
— Как, вот так на сайте познакомились и через два месяца уже поженились? — я удивлена.
— В Индии так многие делают. Родители находят детям жену через сайт…
— Ясно. Но вы как-то ее проверили, что она, кто?
— Нет, не проверяли. Но она же хорошая девушка, семья обеспеченная, высшее образование — для меня этого было достаточно!
— И антирелигиозная, — я ничего не понимаю про индийские традиции, но раз так — значит, так.
После свадьбы они стали жить вместе в квартире Аруна в Мумбае. Он все еще работал в большой конторе и каждый день допоздна задерживался в офисе. Она проводила дни дома. Спустя месяц после свадьбы она сказала: «Дорогой, я хочу поехать пожить у родителей недельку, ты не против?» — «Конечно, не против, дорогая, езжай», — ответил ей новоиспеченный муж.
— В Индии есть такая традиция: после свадьбы жена может поехать и какое-то время пожить в своей семье, поэтому я не удивился ее отъезду.
— Конечно. Интересная традиция.
Утром Арун ушел на работу, а днем за молодой женой приехал отец и забрал ее. Возвратившись после работы домой, молодожен обнаружил, что, уезжая, жена забрала с собой практически все ценные вещи, включая отдельные предметы обстановки, например телевизор, а также часть его вещей из гардероба.
Он решил позвонить ей и уточнить этот необычный момент.
— Да, дорогой, я подумала, что буду скучать, и взяла с собой некоторые вещи, чтобы они напоминали мне о тебе.
У родителей она провела неделю — они жили в другом штате Индии, ехать пятнадцать часов на машине…
— Подожди, — перебиваю я, — вывезла половину квартиры на память о тебе… И что ты ей на это сказал?!
— Ничего. Это же моя жена.
— Да, конечно.
Прошла неделя. Потом еще одна. И еще. Арун позвонил ей: «Дорогая, когда ты собираешься возвращаться?» — «Я еще немного поживу у родителей». — «Да, конечно, дорогая».
Спустя месяц Арун получил повестку в суд. В ней он обвинялся в том, что избивал молодую жену и вынуждал ее заплатить приданое, из-за чего ей пришлось скрыться в родительском доме.
Я не знаю, что сказать.
— А что значит — вынуждал заплатить приданое?
— По закону муж не имеет права требовать у жены приданого… Началось какое-то безумие, я не мог поверить, что это происходит. Она подала в суд сразу в нескольких районах. По закону она может подать в разные суды по одному и тому же делу. В итоге дело рассматривалось в ее родном городе. Пятнадцать часов на машине! Нам с отцом пришлось постоянно ездить туда, но каждый раз, когда мы приезжали, она находила причины, чтобы перенести слушание. В итоге получалось, что мы проделывали весь этот долгий путь зря. Она словно специально так поступала. Мы приезжали, а она по надуманному поводу снова и снова отменяла слушания.
— Но зачем ей это было нужно?
— Она оказалась очень плохим человеком.
— А ты с ней говорил?
— Да, спрашивал, зачем она все это делает?
— А она?
— Вела себя странно, говорила, что любит меня и заберет иск. Я готов был простить ее, потому что любил, но потом получал новую повестку. Это сводило меня с ума!
— Но ты мог в суде объяснить, что это неправда. Нет никаких улик. Наверняка у тебя были свидетели…
— Меня никто не стал бы слушать! В Индии все права у женщин. Если женщина обвиняет мужчину, говорит, что он требовал приданого, бил ее, то суд будет на ее стороне.
— Я не знала… Может, не все так безнадежно. Надо было посоветоваться с юристом.
— У меня был адвокат, но, по-моему, они его подкупили. У них столько денег — они могли. Потому что он постоянно говорил мне, что все в порядке, но, кажется, действовал в их интересах.
— Может, надо было взять другого адвоката?
— Нет, это был очень хороший адвокат.
— А откуда ты его знал?
— Мне посоветовала жена.
Я пью через трубочку свой спрайт и решаю больше не задавать вопросов.
Дело затягивалось. Аруну приходили все новые повестки. Родители его переживали и болели. Наступило время ему уезжать в Англию. Он до последнего не сообщал жене, что едет учиться.
— Если бы они узнали, то могли бы подать в суд ходатайство, чтобы у меня забрали загранпаспорт и не выпускали из страны!
— Так почему ты с ней не развелся? — не выдерживаю я.
— Я любил ее, думал, что ситуация изменится к лучшему и она одумается. К тому же в Индии, если мужчина подает на развод, то он должен платить огромные алименты, поэтому было нужно, чтобы она сама подала на развод.
— А она не хотела? Зачем ей все это?
— Она хотела денег, предлагала мне выплатить ей двадцать пять тысяч долларов отступных, но для Индии это баснословные деньги! У моей семьи и не было таких средств.
— А занять, чтобы избавиться от нее?
— Нет, я не собирался ей платить такие отступные!
Арун уехал в Англию, а его отец продолжил регулярно проделывать пятнадцатичасовые путешествия на судебные слушания, которые раз за разом отменялись и переносились. У Аруна сердце кровью обливалось, но и в Англии ему не было покоя. Жена могла нанять детектива следить за ним и выявить, если он начнет зарабатывать деньги. Ему пришлось вести затворнический образ жизни, ни с кем не общаться. Он изменился, стал замкнутым. Друзья его не узнавали, проклинали псевдожену.