И тут я снова почувствовала его. Еле слышный зов.
Под грудой драгоценностей лежала маленькая деревянная шкатулка для украшений, совершенно грязная. Я указала на нее. Продавец вскинул брови и что-то пробормотал себе под нос. Вложил шкатулку в мои сложенные ладони.
Мою руку, словно молния, пронзила магия.
Непонятная пульсация угасла, а ей на смену пришло глубокое знакомое чувство. Во рту появился привкус, словно я проглотила букет цветов. Перед внутренним взором появилась едва различимая женская фигура, которая стояла под расколотым небом. Одна половина была усыпана миллионами сияющих звезд, среди которых мерцала молочного цвета луна, отбрасывавшая серебристый свет на кожу женщины. А на другой половине обжигающим огнем пылало солнце. Женщина была одета в жемчуга и пахла розами. На ногах у нее были позолоченные сандалии, украшенные драгоценными камнями.
Я смутно осознавала близкое присутствие мистера Хейза, но не могла разглядеть его лицо. Возможно, он говорил со мной, я не знала. Все мое существование сузилось до одной точки, острой, как кончик иглы. Каким-то образом меня заполнил поток, который пульсировал магической силой, состоящей исключительно из одного чувства.
Из любви.
Продавец растерянно уставился на меня, когда я достала свою сумочку. Мистер Хейз посмотрел через мое плечо на грязную, ржавую шкатулку.
Владелец магазина быстро заговорил, обращаясь к мистеру Хейзу.
– Что он сказал?
– Он хочет знать, действительно ли вы хотите купить шкатулку. Однажды ее уже возвращали.
– Я возьму ее.
Владелец магазина сказал что-то еще, и мистер Хейз нахмурился в ответ.
Я почти не заметила этого. Магия распространялась из шкатулки расширяющимися кругами. Каждую клеточку моей ладони покалывало, кровь лихорадочно бурлила. Это ощущение переполняло меня.
Я никогда не испытывала ничего подобного, и все же чувство было до боли знакомо.
Мистер Хейз пристально посмотрел на меня.
– С вами все в порядке?
– Estoy bien[31].
Он окинул меня скептическим взглядом.
– Вы действительно хотите купить эту грязную штуковину?
– Да, – заявила я, – и красивый браслет на ногу. Por favor[32].
Мистер Хейз пожал плечами и узнал цену. Расплатившись, я последовала за ним по узкой улочке, почти не сводя глаз со своей покупки. На крышке шкатулки когда-то была нарисована очаровательная миниатюрная картина, которая почти стерлась за века использования. Она помещалась у меня на ладони, а когда я перевернула ее, то заметила длинный шов, идущий от одного края к другому. Я осторожно положила оба предмета в сумочку, чувствуя, как магия бурлит под кожей.
Наконец мы вышли из узких переулков базара, и, когда у меня громко заурчало в животе, мистер Хейз многозначительно посмотрел на меня.
– Мы возвращаемся в отель на обед.
Судя по положению солнца, было около полудня. Неудивительно, что у меня урчало в животе.
– Ничего подобного. Я собираюсь в «Гроппи».
– Знаете, в отеле тоже подают чай и пирожные.
Мои родители были в восторге от этого заведения, весьма популярного в каирском обществе. И я намеревалась убедиться в этом лично.
– А финики в шоколаде у них есть?
Мистер Хейз улыбнулся, нехотя, словно под действием чар.
– Ваш дядя никогда не простит меня, если с вами что-нибудь случится.
– Что он сделает? – спросила я. – Отправит меня домой?
Затем я отвернулась, намереваясь найти экипаж, который отвез бы меня в «Гроппи». Но мистер Хейз пронзительно свистнул, и секунду спустя проблема была решена. Он помог мне сесть в открытый экипаж, и я приподняла бровь, ожидая, какой адрес он сообщит водителю.
Взгляд мистера Хейза упал на мою ладонь, лежащую на ручке дверцы. Мои намерения были ясны. Я бы выпрыгнула из движущегося экипажа, если бы он назвал неверный адрес.
– «Гроппи», – покорно сказал мистер Хейз.
Я откинулась на подушку и победно улыбнулась.
Мистер Хейз уставился на меня с противоположной скамьи.
– Вы не часто это делаете.
– Что?
– Улыбаетесь.
Я пожала плечами.
– Большинство ваших улыбок фальшивы, так что, полагаю, мы квиты.
– Фальшивы?
– Вы все верно услышали, мистер Хейз.
– О, это все из-за теории о моем цинизме.
Он даже не посмотрел в мою сторону, когда я закатила глаза.
– Это не теория.
– Почему бы вам, такой красивой, просто не посидеть и не полюбоваться окрестностями?
Я замерла. Сердце затрепетало у меня в груди, словно своенравная бабочка.
– Вы считаете меня красивой?
Мистер Хейз лениво оглядел меня, прищурившись.
– Вы и сами знаете, сеньорита Оливера.
Этот комплимент, приятный для каждой женщины, он произнес так непринужденно. Интересно, что почувствует мистер Хейз, если услышит подобное в свой адрес.
– Ну, вы тоже вскружили мне голову. Вы весьма хороши собой.
На лице мистера Хейза появилось выражение глубокой настороженности, как будто я была свернувшейся змеей, готовящейся к атаке.
– Спасибо.
– Это правда, – сказала я, помахав рукой перед лицом. – От вашего вида дух захватывает.
Мистер Хейз пнул мою скамейку.
– Прекратите.
Я захлопала ресницами, широко распахнув глаза и изображая невинность.
– Разве вы не этого добивались? Я отвечаю на ваши заигрывания.
– Черта с два, – рявкнул мистер Хейз. – Скажете еще хоть одну глупость, и я попрошу водителя повернуть обратно в «Шепердс».
Я со смехом откинулась на спинку сиденья.
За оставшуюся поездку мистер Хейз не проронил ни слова.
CAPÍTULO NUEVEГлава 9
Когда Mamá возвращалась в Буэнос-Айрес, она при первой же возможности вела меня в ресторан на чай. Мы садились друг напротив друга, а официанты приносили дымящийся чайник и фарфоровые чашки, пирожные, посыпанные сахаром и кокосовой стружкой. Мама рассматривала меня, отмечала, как сильно я выросла, оценивала мои хорошие манеры. Она хотела знать все, что произошло в их с папой отсутствие. Сплетни, новости о наших соседях и особенно о том, как со мной обращалась тетя.
Я неохотно признавалась, что тетя меня обожала.
Я очень любила эти встречи с Mamá. Я знала, что она была счастлива видеть меня, отчаянно нуждалась во мне, как и я в ней. Mamá смеялась и улыбалась, рассказывая о поездке, и я впитывала каждое слово, словно губка. Но время шло, дни превращались в месяцы, ее улыбки тускнели, и я знала, что ей было мало жизни в Аргентине, нашей жизни.
Mamá скучала по Египту. И Papá тоже.
Когда мы приблизились к кондитерской, меня охватила тоска по родителям. Я бы все отдала, чтобы снова сидеть напротив мамы, слышать ее голос, чтобы ее мольберт стоял рядом с моим, чтобы мы рисовали бок о бок.
Величественный вход «Гроппи», выполненный из серого камня и стекла, возвышался на углу оживленного перекрестка. Пол внутри был выложен разноцветной плиткой с уникальным рисунком. В нос ударил маслянистый аромат свежеиспеченных круассанов и ореховый – кофе. Мистер Хейз занял маленький круглый столик в глубине оживленного заведения. Некоторые лица я уже видела в холле отеля. Здесь была компания англичанок, наслаждающихся мороженым, за соседним столиком сидел в одиночестве щеголеватый американец в сопровождении своего верного портфеля. Эфенди болтали с друзьями, потягивая крепкий кофе и закусывая его печеньем. Нас окинули любопытными взглядами, когда мы вместе сели за столик. На моем пальце не было кольца, и шаперонка не следовала за мной, словно длинный шлейф свадебного платья.
– Кажется, я вижу, как остатки моей репутации разбиваются вдребезги.
– Вы сами напросились. – Мистер Хейз отвлекся от чтения меню. Он сел напротив, лицом к двери. Его взгляд метался от людей в зале к меню в руках, от меню – ко входу, а затем к другим посетителям.
Я пожала плечами.
– Я не из ваших краев, хотя, конечно, знаю все о высшем свете и его строгих правилах для юных леди. Возможно, сплетни долетят через океан до Аргентины, но я сомневаюсь в этом. Я не вхожу в местное общество. Никто из присутствующих здесь меня не знает.
– Узнать ваше имя достаточно просто, – возразил мистер Хейз. – Люди постоянно наводят справки. Письма доходят во все концы света.
– Тогда позвольте мне повториться, – тихо сказала я. – С тех пор, как я потеряла родителей, мне на это наплевать.
Мистер Хейз откинулся на спинку стула и молча посмотрел на меня.
– Я уже говорил, как мне жаль?
Я покачала головой.
– Они были прекрасными людьми, и я действительно дорожил ими. – Ни в изгибе его губ, ни в глубине глаз не было скрытой усмешки. Мистер Хейз открыто смотрел на меня из-за стены, которую сам же возвел. Я и представить себе не могла, что увижу его таким… искренним.
– Когда вы в последний раз их видели?
Мой вопрос испортил момент. Мистер Хейз заерзал на стуле, явно отступая в укрытие. Его голос прозвучал отрывисто.
– За несколько дней до того, как они исчезли.
– Как они себя вели?
Мистер Хейз скрестил руки на груди.
– Зачем мучить себя? Их больше нет, и с этим ничего не поделаешь.
Я вздрогнула. Еще минуту назад я ожидала от него легкомысленных замечаний. Была готова к уклончивой беседе, которая ни к чему не привела. Но затем мистер Хейз позволил мне разглядеть реального человека, прятавшегося за неизменной очаровательной усмешкой. Он был добрым и чутким.
Его резкая перемена ранила меня.
– Представьте, что речь идет о ваших родителях. Разве вам не хотелось бы знать?
Мистер Хейз опустил взгляд на стол. Его густые ресницы нависли над лицом, как распростертые крылья.
– Да, хотел бы.
Больше он ничего не сказал. Официант подошел к нашему столику и принял заказ: кофе для меня, чай для мистера Хейза. Он заказал финики в шоколаде и два масляных круассана с кремом шантильи.