Видение пропало, а с ним исчез и легкий холодок.
Шкатулка лежала у меня в руках. Ничего не изменилось: она по-прежнему была грязной и старой. Резьба потускнела. Но я кое-что увидела. Воспоминание, принадлежавшее женщине из древнего мира. Кто она?
Возможно, шкатулка была непростой.
Я нетерпеливо заглянула внутрь, но ничего не увидела. Когда-то в ней, может, что-то и хранили, но эта вещь давно исчезла. Мои плечи поникли. Я сунула палец внутрь и едва не подпрыгнула. Вещь, которую хранили в шкатулке, таила в себе мощную магию. Она звала, и этот зов звучал у меня в ушах, словно громкий рев. Манила меня. Вкус был знакомым. Аромат заставил меня вспомнить о давно исчезнувшем мире. О храмах, построенных на янтарном песке. О женщине, которая прогуливалась по своей террасе, а за ней с неба следил сокол. О пьянящих ароматах цветущего сада. Ярких цветах. Губах, которые были на вкус как розы.
Золотое кольцо вызывало во мне те же чувства.
Клеопатра.
Действительно ли я увидела ее? Я резко выдохнула. Потрясенно уставилась на деревянную шкатулку, пока в голове проносились мысли. Возможно, золотое кольцо когда-то хранилось в этой шкатулке. Теперь понятно, почему магия казалась такой знакомой. Найти еще один предмет, принадлежавший последней правительнице Египта, было почти невозможно. И все же я его нашла.
Но почему?
Громкий стук в дверь вырвал меня из мыслей. Я моргнула, когда призрачное видение испарилось, оставив после себя след, словно аромат парфюма. Женщина, которая любила розы и носила жемчуг в волосах. Я быстро спрятала деревянную шкатулку в сумку. В дверь снова постучали. Должно быть, пришел человек, которого Саллам послал помочь мне с багажом. Но за дверью оказался не служащий отеля.
Я вцепилась в дверную ручку, и мои слова прозвучали отрывисто.
– Tío Рикардо.
– ¿Me permites entrar?[36]
Его широкие плечи занимали почти весь проем. Дядя возвышался надо мной, и мне очень хотелось захлопнуть дверь у него перед носом. Я не могла выбросить из головы письмо матери к Масперо. Она не доверяла брату. Переживала за его жизнь, за то, что он мог сделать. Я вспомнила, как дядя разговаривал с сэром Ивлином, спорил о прожиточном минимуме и о том, что Абдулла должен занять место за столом.
Было ли все это игрой?
Я никогда не узнаю, если не поговорю с ним.
– Конечно, входи, – сказала я более мягким тоном.
Tío Рикардо шагнул в комнату, и его взгляд упал на мои упакованные чемоданы. Дядя молчал. Я ждала, что он отчитает меня: ведь из номера я ушла вопреки его желанию. Мистер Хейз наверняка рассказал ему все до мельчайших подробностей о нашей прогулке. Мои плечи напряглись – я мысленно приготовилась к взбучке.
– Ты мной недовольна, – наконец сказал дядя.
Я вскинула брови.
Он вздохнул и засунул руку в карман брюк.
– Что бы ты ни думала, ты дорога мне, Инес. У меня никогда не было возможности… У меня нет… – Дядя замолчал, поморщившись. – Я хочу сказать, что у меня нет детей. Но я знаю, чего хотели бы Лурдес и Кайо, и для тебя будет лучше оставаться дома, подальше от всего этого.
– Но они умерли, – сказала я, и впервые мой голос не дрогнул. – Теперь ты принимаешь решения.
Дядя улыбнулся, но его глаза остались серьезными.
– Я не передумаю.
– Что ж, ты уже попрощался, – сказала я. – Зачем ты пришел?
Дядя растерянно уставился на меня, на его лице застыло странное выражение. Было трудно представить его причастным к незаконной деятельности, какой бы она ни была. Чем он занимался по ночам? Я не могла вообразить его по ту сторону закона. Сейчас он больше походил на дядю, которого я помнила. Звучный голос, добрая улыбка. Расстегнутая рубашка обнажала бронзовую шею, а волосы были зачесаны назад и спрятаны под кожаную шляпу. На нем были поношенные брюки, подвернутые у щиколоток поверх потертых рабочих ботинок.
– Я видел тебя в холле. – Дядя окинул быстрым взглядом спальню моих родителей. – Я распоряжусь, чтобы вещи Лурдес и Кайо были собраны и отправлены тебе по почте, как только закончится сезон. Думаю, сразу после Нового года.
Я облизнула губы.
– Пожалуйста, передумай, дядя.
Tío Рикардо потер подбородок.
– Инес… – Он сглотнул. Мое имя прозвучало как мольба. – У меня нет времени присматривать за тобой. Я не смогу выполнять свою работу, беспокоясь о тебе. Посмотри, что произошло с твоими родителями. Вдруг с тобой что-нибудь случится, пока я буду занят? Я никогда себе этого не прощу. – Дядя покачал головой и резко сменил тему. – У тебя есть все необходимое?
Я подумала о тайных припасах и кивнула. Tío Рикардо огляделся и потянулся за моей холщовой сумкой. Мое сердце ухнуло, когда он взял ее в руки. Если он пороется в ней, то найдет кое-какие вещи моих родителей. Вещи, предназначенные для выживания в пустыне.
– Я помогу тебе донести сумки.
– В этом нет необходимости, – быстро ответила я. – Саллам уже обо всем договорился.
– Хорошо. – Дядя поставил сумку обратно на пол и прокашлялся. – У тебя есть деньги?
Я собиралась снова кивнуть, но вовремя спохватилась. Лишние деньги никогда не помешают. Я не знала, что меня ждало на пути к причалу через весь Каир. Tío Рикардо порылся в кармане и вытащил несколько египетских пиастров. Молча протянул монеты мне.
– Во сколько ты отплываешь? – спросила я.
– Завтра утром, но сегодня мы переночуем на борту «Элефантины». Я хочу, чтобы команда собралась заранее, чтобы не задерживаться на рассвете. – Дядя потеребил манжету своей рубашки. – Я договорился, что шаперонка встретит тебя внизу, в холле, через десять минут. Она немолода, но с радостью отправится с тобой в путешествие. К тому же, кроме нее, больше никто – буквально – не смог приехать так быстро. Очевидно, у нее есть друзья в Южной Америке, и она отправится к ним после того, как проводит тебя домой. Я также отправил твоей тете письмо с подробностями твоего приезда.
– Ты все продумал. – Я предприняла последнюю попытку переубедить его. Было бы намного проще шпионить за дядей, если он возьмет меня с собой. – Я не понимаю, зачем ты это делаешь.
– Однажды ты поймешь, – ответил дядя. – И, возможно, тогда ты простишь меня.
Он склонил голову и вышел. Я уставилась ему вслед, не в силах выбросить из головы эти слова: его искренность удивила меня. Я прикусила губу, размышляя.
Но сколько бы я ни обдумывала последние слова дяди, я все равно не могла понять, что он имел в виду.
Я всегда была непростым ребенком. Постоянно пряталась, когда хотела побыть одна, бродила по окрестностям, когда мне велели оставаться дома. Поначалу я больше всего капризничала, когда родители были дома. Я думала, что если они увидят, какой непослушной я стала, то, возможно, они останутся со мной подольше. Но папе нравилась моя независимость, и он всегда поощрял мои многочисленные интересы. Только Mamá могла меня приструнить, постоянно напоминая о своих ожиданиях. А их было немало. Я училась вести себя прилично, но как только они уезжали в Египет… стремление к бунту вспыхивало снова.
И слава богу.
По дороге в холл у меня было достаточно времени, чтобы продумать каждый шаг и действие своего наспех составленного плана. Внешне я старалась вести себя как обычно, надеясь не выдать внутреннего смятения. К тому времени, как я добралась до первого этажа, мои ладони были скользкими от пота.
Что, если у меня не получится?
В холле «Шепердса» толпились элегантно одетые гости, ожидавшие, когда их впустят в обеденный зал. Они стояли группами, и общий гул голосов эхом разносился по переполненной комнате. Дамы были в изысканных вечерних платьях, джентльмены – в элегантных пиджаках, начищенных туфлях и искусно повязанных галстуках. Некоторые из них курили. Египтяне непринужденно болтали, кисточки на их тарбушах покачивались в такт оживленной беседе. В холле собралось не меньше ста, а то и все двести человек, которые перекрыли прямой путь к выходу.
В толпе, возвышаясь почти на голову над половиной присутствующих, стоял мистер Хейз, одетый как никогда элегантно. Черный вечерний костюм оттенял загорелое лицо, одежда была опрятной и отглаженной. Ни единой складки. Он разговаривал с моим дядей, хмурясь и бурно жестикулируя. У меня перехватило дыхание, но я сдержалась. Вероятно, в этот момент мистер Хейз сдавал меня. По правде говоря, меня бы это не удивило. Tío Рикардо слушал жалобы мистера Хейза с каменным лицом.
Затем блуждающий взгляд дяди нашел меня в другом конце зала.
Мистер Хейз обернулся. При виде меня он выпрямился. Взгляд его голубых глаз задержался на моем лице, затем медленно опустился на мое аккуратное дорожное платье и сумки, которые я сжимала в одной руке. Стиснув зубы, он отвернулся, что-то сказал моему дяде и направился в обеденный зал.
По какой-то необъяснимой причине мой желудок сжался при виде его удаляющейся спины. Я пожала плечами, словно пытаясь отмахнуться от странного чувства. Tío Рикардо шагнул ко мне, оглядев мои вещи.
– Можешь отдать это Салламу. Он отнесет их к остальным вещам.
Я думала, дядя накричит на меня. Будет в бешенстве.
– Это все, что ты хотел сказать?
– Я сказал все необходимое, – ответил Tío Рикардо.
Я нахмурилась.
– Нет, я имела в виду… – Я осеклась, когда поняла, что мистер Хейз не рассказал моему дяде о нашем совместном дне.
Мое предположение оказалось совершенно неверным. Меня охватило изумление. Вернулось странное чувство, бабочка затрепетала где-то глубоко в животе. Я намеренно отвернулась от обеденного зала.
– Что…
– Я могу сама их донести, – сказала я, отвечая на его предыдущий вопрос. – Это не затруднит меня.
– Хорошо, – ответил Tío Рикардо. – Пойдем, я познакомлю тебя с твоей компаньонкой.
Дяде не терпелось передать меня в чужие руки. Он повел меня сквозь редеющую толпу к пожилой даме, которая растерянно моргала. На ней было элегантное шелковое платье в полоску с традиционным турнюром. Наверное, ей было уже за восемьдесят. Корсет п